Я узнал о войне в сорок первом году...

Я узнал о войне в сорок первом году,
девять лет сталось мне накануне.
Мне, мальчишке, никто не пророчил беду,
но пришла она в жарком июне.
Самолёты с крестами нас стали бомбить,
кто-то им из ракетниц сигналил.
Нас, евреев, в листовках грозили убить,
и соседи чужими вдруг стали.

Мы бежали от них. Эшелон уже ждал,
обещая от смерти спасенье.
Без вещей, чуть еды – путь наш был на вокзал,
начиналось где столпотворенье.
Кто-то где-то кого-то уже потерял.
Крики, стоны и плач повсеместно.
Паровозный гудок – новых бедствий сигнал.
А в теплушках и душно, и тесно.

Хуже всех нам, мальчишкам, так думаем мы:
упрекают нас, немцем пугают;
в туалет не сходить, хочешь – писай в штаны,
захотелось покакать – ругают.
Но ведь хочется это, как будто назло,
и сильнее, чем хочется хлеба.
Есть ребята, которым в семье повезло,
что мечтаешь: вот так же и мне бы.

Из семьи кто-то, молча, газету подаст,
чтобы, молча, он надобность сделал.
Я бы тоже такое и также горазд,
чтоб не мучать мальчишечье тело.
 
А когда разбомбили наш эшелон,
расхотелось и писать, и какать,
убежал постоянно нас мучавший сон,
и хотелось сквозь зубы мне плакать.

Ноги сами меня сивкой-буркой несли
 к лесу через пшеничное жито.
…Стариком вспоминаю года, что ушли,
и все беды, что были прожиты,
ужас детства, пришедший с проклятой войной,
постоянное преодоленье.
И спешу запечатать путь, пройденный мной,
под запор в строчках стихотворенья.
9.06.2016.