А вечер, словно грозный постовой...

А вечер, словно грозный постовой,
В вязь головой усталою склонённый,
Безжалостен на чёрной мостовой,
И пальцы бьёт продрогшие у клёнов.

Уныния предел, угар пивной,
И смотрит тьма кикиморой зелёной.
Не дождь бьёт по стеклу -- а сердца стоны?
В груди не счастье -- а кошмар ночной?

Храню секрет, как клад необычайный,
Что слёзы -- след, а вовсе не каприз,
И сердца стук, что верен и отчаян,
Как бомбы раскалённой механизм.

Но как, скажи, боль дикую кончать?
Как смятый лист легко рукой ребёнка,
В грязи зарю готовишься встречать,
В грязи звенеть последней песней звонкой.

Как мачеха, суровый слой смолы
Ночь мажет в душу краскою печальной.
Как может быть, чтоб в толще тёмной мглы
Манила скрипка свежестью хрустальной?

И даже если луч пронзит золу,
В печи ночной ты будешь обожжённым,
И вместо кочерги луны стрелу
Найдешь в открытом сердце обнажённом.

Я тоже хрупкий, выброшенный лист,
Оторванный от дерева, чернею.
И никогда рассвет, что так лучист,
Не станет светлой песнею моею.


-- Моя любовь, очнись скорей от сна, --
Я слышу чистый голос над собою, --
Листвой поёт зелёная весна,
Доставшаяся нам лихой ценою.

Послушай -- соловей сейчас не спит,
Живая скрипка в сумраке звучит.
И тишь поёт мелодию давно.
Пей эту ночь, как белое вино!

И не кляни, не падай, не рыдай.
И белой тишине себя отдай.