Не знаю как сейчас, а раньше - проза

Не знаю как сейчас, а раньше, в восьмидесятые годы, мужики в Ивановской области неплохо на сборе смолы-живицы зарабатывали. Сколачивали небольшие артельки из трёх-пяти человек и уходили на весь сезон в леса. Баб, понятное дело, с собой не брали, потому как - не бабье это дело по лесу шастать и грех наводить, да и дома досмотр нужен за ребятнёй, по хозяйству, да и вообще, мало ли там чего, да и отдохнуть друг от друга надо, тоже - польза, при семейной-то жизни.
Вот так оно и велось из года в год. Мужики в леса, во времяночки, а бабьё на отдых от мужиков. Все счастливы, все довольны и деньга в кармане шевелится, и любовь, по истечению сезона, голову подымает...
Но не всем так везло, не каждого в артель брали, и не каждого мужа жинка в лес отпускала, потому как вертались они оттуда волюшки хлебнувшие, от домашних хлопот отвыкшие и одичалые... Мужики, ведь - такой народ, как дети малые. Это они при супруге умничают, да грудь колесом пыжат, а в лесу своя воля: "Ссы в окошко..." - как моя бабушка любила говаривать, справедливая и потешная старуха тех ещё времён, кулаческих.
Ну, дак, вот, про мужиков, значит. Прикормили они лося на деляночке своей и не какого нибудь, а самого настоящего матёрого лосяру, с огромаднейшими рогами и суровой лосиной мордой, и ни чем нибудь, а обыкновенным аржаным хлебушком. Насыплют соли слой потолше на горбушечку, выложат её на подоконничек, да и ждут когда лосяра за угощением подойдёт. Господи, ему тот подоконничек по грудь был. Он когда морду свою лосиную в окно просовывал, во времяночке ночь наставала или сумерки, если рогами в шибку окна упирался.  Мужикам и боязно, и интересно одновременно. Адреналину хватали как прыгуны с моста на резиночке, а может и того больше. Вот так у них утро и начиналось: накормят лося, чайку хлебнут, подождут перекуриваючи, пока царь лесной по своим делам не двинется, и сами расходятся на соснах новые насечки делать, да смолу,за сутки набежавшую, в специальные для этого бочки сливать... Всё чинно, смирно и по порядошному.
И вот этот самый устоявшийся расклад решился нарушить односельчанин ихний. Чей-то друг или брат, или сват - сейчас и не разберёшь короче. Поругался он с жинкой своей, и крепко так поругался, что даже и дом родной немилым стал, и водка горькая одному не пьётся. Оно и понятное дело - выхлестнуть обидушку надо, а некому. В деревне одни подкаблучники остались непитущие, потому как под пятой много на грудь не примешь, всё санкционированно.
Вот и подался он на деляночку. Водяры с собой прихватил как на гарнизон, а может быть и на два. В обе руки затарился, аж до земли, сколько смог ухватить, столько и приволок, к небывалой радости лесовиков-собутыльников: не каждый день такое счастье подваливает. Ну и выпили как положено, с вечерка, да с устаточку, и по плечу дружбана похлопали, и слов "ласковых" в сторону баб наговорили, и советов "дельных" надавали, да и спать полегли каждый на свой топчанчик, а гостю своему еловых веток на пол покидали, да ветоши всяческой.
И то ли от елового запаха, то ли от мыслей своих обиженных проснулся он раньше всех, да и лежит себе, пейзаж лесной в окно рассматривает, птичек слушает, да храп сотоварищей, да как дятлы в лесу трещат, кукушек перебивая, да подбадривая.
И вдруг... потемнело во времяночке и рога в окошечко упёрлися. Страдальцу нашему аж не по себе как-то стало - испуг прихватил нечеловеческий. Перекрестил он себя, да и окошечко, да и шепчет: "Изыди, сатана, мёртвые к живым не ходят..." - И молитвочку какую-то вспомнил, типа: "Отче наш, ежеси на небеси..."
 А морда не уходит и светлее в комнатушке не становится.
Пральна, горбушечку-то присоленую никто на подоконничек не положил, вот и ждёт лосяра угощения, а что там этот сумасшедший бормочет, так это его не касается. И сколько это бедство продолжалось, никому не ведомо, потому как друзьяки спали все сном праведным, лось в человеческом времени не разбирался, да и ни к чему ему оно, а герою нашему вообще не до минут было: у него вся жизнь перед глазами между молитвочками пробежала и назад вернулася.
Как бы там , ни было, но с тех пор он не только в лес на деляночку, но и по грибы, и по ягоды, ни в пьяном, ни в трезвом виде не ходит. Ни-ни, ни шагу ногой.