К Чаадаеву

Это было, примерно,  полвека назад. Где-то  в мае:
Над Сибирью    летели,  курлыкая,      стаи    гусей.
А, тем временем, мы - я и друг   мой, барон Чаадаев,
На плоту  пенопластовом  шли  по реке Енисей.

Мы ловили,  коптили    и ели   кургузых    уклеек.
И курили   в затя'г  паровозиком  злой   "Беломор".
И махали   трусами   своими,  селянкам.   Селенья,
Проплывая.  А   ночью  смотрели, как  искры     костёр

Отправляет  горстями    в   бездонное    черное небо.
Там становятся  те  метеорами,  чтобы назад
Прилететь,  и шипя рухнуть  в    реку. И  черные  кедры
С  берегов нам шумели,   и злобные  очи      дриад

Из чащоб наблюдали   за нами...  Финал невеселый
Был у нашего плаванья странного.  Как -то  в обед
Проплывая под  старым мостом, у    замшелой  опоры,
Мы увидели  тролля.  Хозяина мест этих...     Нет ,

Не единой  секунды,он  не' дал    нам  на'   размышленье.
Прыгнул жабой  на  плот,  только хрустнул   под ним  пенопласт.
Оказался в воде    я.   Меня потащило теченьем.
И башкой приложило  о камни быков пару раз.

Но успел  разглядеть  я,  пред тем,  как накрыло  волною,
С головою  меня,   как барон тычет тролля багром...
Я  очнулся в  кустах бересклета   с пробитой  башкою.
И неделю,  в бреду,   по  тайге    полз  куда-то потом.
 
Подобрали меня  староверы.  Поили отваром.
Отпоили.  И я возвратился  в    родной  Петроград.
Там вступил  в  октябре  в  ВКП' (б ) , и    стал  комиссаром.
И  три года спустя,  с  револьвером    и   ротой солдат,

Я вернулся.   Мы  мост    оцепили,   и   бедного  тролля
Расстреляли...   Мой друг,    Чаадаев,     ты был  отомщен!
Так и кончилось  всё.   Но   с тех пор,  ежегодно,     весною,
Когда вижу  гусей   караван  вспоминаю  о том,

Как   в  далёком том  мае ,    мы шли      на плоту    самопальном,
По Великой  Реке.  И  как   падали  звезды  в   неё...
И сжимается сердце в груди,  и  глухие рыданья
Сотрясают безу'держно   дряхлое тело  моё...