Таланту Бианки. Кто медведя к столу пригласит?

    В защиту от студёных ветров медведь любит устраивать себе зимнее убежище – берлогу –
в низких местах, даже в болотах, в частом ельничке и чтоб не слышно было шумную деревню или дорогу.
Но вот удивительно: если зима предстоит мягкая, будут оттепели, –
все медведи непременно залягут на высоких местах, на пригорочках, на юру.
Это проверено многими поколениями охотников ещё в давнюю пору.
    Понятно: медведь боится оттепели.
А ну, как, в самом деле, среди зимы побегут ему под брюхо струйки растаявшего снега, 
а там вдруг опять хватит мороз – какая тут от сна нега?
Тут уж не до сонной красоты!
Обледенелый снег превратит мохнатую шкуру мишки в железные латы!
И тогда уж не до сна – вскочишь, пойдёшь шататься по всему лесу – куда бы деться,
чтобы хоть как-нибудь согреться!
   А раз не спишь, двигаешься, расходуешь свои запасы сил,
значит, надо есть, подкрепляться, да кто б медведя к столу зимой пригласил?
  А есть-то медведю зимой в лесу нечего.
Вот он, на тёплую-то зиму глядя, и выбирает себе для берлоги местечко повыше,
где его не подмочит и в оттепель. Тогда и в оттепель – ничего.
   А вот откуда он знает, по каким таким своим медвежьим приметам чует его душа лесная,
какая впереди будет зима – мягкая или жестокая?
Почему всегда, ещё с осени, безошибочно выбирает себе местечко для берлоги –
либо в болоте, либо на пригорышке? Это нам неизвестно.
    Слазай в берлогу, спроси об этом у медведя. Ему точно известно.
––––– 

В. Бианки. СПРОСИ У МЕДВЕДЯ.
В защиту от студёных ветров медведь любит устраивать себе зимнее убежище – берлогу – в низких местах, даже в болотах, в частом ельничке. Но вот удивительно: если зима предстоит мягкая, будут оттепели, – все медведи непременно залягут на высоких местах, на пригорочках, на юру. Это проверено многими поколениями охотников.
Понятно: медведь боится оттепели. Ну как, в самом деле, среди зимы побегут ему под брюхо струйки растаявшего снега, а там вдруг опять хватит мороз, — обледенелый снег превратит мохнатую шкуру мишки в железные латы? Тут уж не до сна, — вскочишь, пойдешь шататься по всему лесу, чтобы хоть как-нибудь согреться!
А раз не спишь, двигаешься, расходуешь свои запасы сил, — значит, надо есть, подкрепляться. А есть-то медведю зимой в лесу нечего. Вот он, на тёплую-то зиму глядя, и выбирает себе для берлоги местечко повыше, где его не подмочит и в оттепель. Это-то нам понятно.
А вот откуда он знает, по каким таким своим медвежьим приметам чует, какая впереди будет зима — мягкая или жестокая? Почему всегда, еще с осени, безошибочно выбирает себе местечко для берлоги либо в болоте, либо на пригорышке? Это нам неизвестно.
Слазай в берлогу, спроси об этом у медведя.