Я был подростком, расхитителем могил

Все знают факт, что люди умирают.
А умерших, как принято, хоронят.
Но реже их кремируют (сжигают).
Но реже. Хотя урны меньше стоят.

На кладбище возможно приходить
И посидеть у серого надгробия.
О чем-то вспомнить, тихо закурить
И утонуть в своей глубокой скорби.

Я был одним из тех, кто там гулял.
Блуждал по скорбным землям часто днями.
О судьбах мертвых тихо рассуждал,
Прервавшихся надгробными камнями.

Сейчас мне стыдно за свои поступки,
Да и за то, как время проводил.
Подростком был я скверным, даже жутким.
Уродом, расхитителем могил.

Нет, я не оккультист, хоть и не верю.
И нет, уж точно я не некрофил.
Я сам себя назвал бы мразью, зверем
И сам такого сына бы убил.

Отец мой пил, а мать моя пропала
(Быть может, потому отец и пил?).
Он клялся, что она нас не бросала,
И без нее совсем чуть-чуть прожил.

Быть может, от своей тоски по маме,
А, может, без внимания отца
Я время посвящал своё ночами
Могилам, черенку и мертвецам.

Я разрывал могилы по ночам.
Один тащил гробы, хоть было в тягость.
Быть может, попаду я в ад к чертям,
Ведь я осознавал, что это гадость.

Все знают факт, что люди умирают.
А умерших, как принято, хоронят.
Их в лучшие одежды одевают
Пред тем, как на тот свет совсем проводят.

Себе я зарабатывал торговлей.
И, знали б вы, кто это покупал!
Учителя, юристы, люди в форме!
- Куда костюм?
- Я свой вчера порвал.

Приемлемые цены для народа
За вещи, что украл у мертвеца.
Быть может, я лишал его комфорта...
Меня не волновало, наглеца.

Чуть позже, я когда постарше стал
И моего отца уже не стало,
Я также его в церкви провожал,
И все во мне взрывалось и пылало.

Я сам одел его в такой костюм,
Но заказал в одном приличном месте.
Себя избавил я от авантюр
И сжег дотла награбленные вещи.

Я несколько ночей провел с собой
В безмолвной тишине и полном мраке.
Отец мой будто был передо мной
В последнем, дорогущем черном фраке.

К нему тянулись тоненькие руки
И очень быстро папу раздевали.
Бросали голым в гроб и в яму, суки,
А позже, как и было, зарывали.

Подростком я был мерзким, и, поверьте,
Я это вспоминаю без улыбки.
Я просто не хочу, чтоб после смерти
И мой костюм последний всплыл на рынке.