Менестрель играл на мандолине

Менестрель играл на мандолине -
Для дев - но те на него не смотрели.
Девы свои взгляды хранили
Не для нищего менестреля.

Зачем он им - жалкий, голодный -
Он отощал - башмаки плачут -
Девы себя хранят для лордов -
Никак не ниже - никак не иначе.

У менестреля - плащ изодран -
Глаза красные - точно он плакал.
Он им пел о деве Изольде -
О жене короля Марка.

И про рыцаря Ланселота
Он пел ледяным девам.
Но им безразлично, о чём поёт он -
Они всё равно ему не верят.

Они не верят его балладам -
Они не верят его песням.
Девам этого вовсе не надо -
Девам это неинтересно.

Они предпочитают в зале
Тронном - собранные сплетни.
Ах, что, говорите, сказал он?
А что она ему ответила?

Менестрель бьётся об окна -
Их душ - зашторенных пылью -
Нет, девы не жестокие -
Просто в чём-то слепые.

Хотя они и видят зорко -
Даже при свечном свете.
Что плащ у него - протёртый,
Что пальцы у него - обветрены.

И нет в карманах золота -
А только медяки брякают.
А он им всё - про Изольду
И про короля Марка.

И что-то о Ланселоте
То ли поёт, то ли стонет -
Лучше бы он позаботился
Одеться - во что-то достойное.

Неужто он так надеется -
Своим заунывным пением -
Тронуть юную деву -
Подняться к ней по ступеням -

Из своего убожества -
Хуже, чем у нищих даже -
Ни одна дева не может
Взглянуть на такого - дважды.

И песни его порочны -
И не подходят девам.
Нет, пусть уходит прочь он!
Пусть уходит - без денег!

Менестрель наконец-то изгнан
Из высокого замка.
Но - девам капризным
Почему-то хочется плакать.

И ночью - чёрной и злою -
Девам впервые - не спится.
Они вспоминают - Изольду -
И Ланселота рыцаря.

И кажется - до утра им -
Девам из гордого замка -
Что он сердца украл их -
Тот менестрель жалкий.