Сказано в Наших Книгах

                Моей дочери и всем студентам, сдавшим
                экзамен по праву Европейского Союза
               
Сырым холодным вечером 13 ноября 1610-го года заключённый Томас Бонхэм 50-тилетний врач вышел на свободу, покинув тюрьму Новые Ворота одну из старейших тюрем Англии у Римской стены Лондона.

Бонхэма встретил адвокат и они, освещая дорогу скупым фонарём, быстро ушли по мостовой в тяжёлый лондонский туман, также быстро скрывший от них зловещие кирпичи и решётки, служившее тюрьмой 300 лет до и 400 лет после важнейшего и знаменитого судебного процесса – дела врача Бонхэма, получившее название «Наши Книги важнее медицины Короля».

В России прошло 30 лет после смерти Ивана Грозного, и заканчивалась Смута.
 
Только через три года воцарится первый Романов, а в Англии всё еще будет абсолютная монархия и только через 35 лет случится революция Кромвеля, гражданская война и власть Короля будет ограничена парламентом.

Врач Томас Бонхэм умрёт через 18 лет в почтенном возрасте, а судья по его делу достопочтенный Эдвард Коук переживёт Бонхэма на 6 лет, представ перед Высшим Судом в ещё более зрелом для 17-го века возрасте – 86 лет.

Что они курили, что пили, чем заедали? В Наших Книгах этого не сказано…

В тот же холодный вечер 1610-го года достопочтенный судья Коук смотрел в слюдяное оконце в такой же вечный проклятый туман и прекрасно понимал, какая буря поднимется здесь уже завтра, когда Двор узнает о его решении по делу Бонхэма – Наши Книги важнее медицины Короля.

«Не мне судить об этом, – криво усмехнувшись, подумал Эдвард Коук, – никто не может быть судьёй в собственном деле».

За 90 лет до этого злополучного не только для королевской, а вообще для любой власти вечера, Король Англии своим указом запретил медицинскую практику без лицензии и учредил Королевский Медицинский Колледж, который был уполномочен выдавать лицензии, надзирать за докторами и лекарствами, наказывать штрафом и тюрьмой шарлатанов от медицины и врачей, практикующих без лицензии.

Колледж состоял из 24 уважаемых докторов. Сам избирал своих академиков и заседал исключительно при полном кворуме.

Половина штрафов, взимаемых Колледжем, он оставлял на своё содержание, а вторую половину направлял в казну Короля – способ борьбы с коррупцией, применяемый кое-где по сей день.

Но Томас Бонхэм, единственный во всей Англии, открыто и публично не признал над собой власти Колледжа.

У Бонхэма были медицинские дипломы Оксфорда и Кембриджа, в 1602-м году он прибыл с ними в Лондон, завершив своё образование.

Бонхэм вступил в гильдию парикмахеров-хирургов – в те времена бритьё волос и ампутация конечностей считались парикмахерским делом, потому что «выполнялись одни и тем же предметом – заострённым лезвием».

Среди «побритых» парикмахерами людей была колоссальная смертность в том числе – в результате плохой дезинфекции, которую при бритье и ампутации проводили одинаковыми средствами.

К разрешённым лекарствам в то время относились лягушачьи лапки и кровь молодого козлёнка, а медвежья жёлчь и барсучий жир до сих пор помогают многим, по крайней мере, никто ещё не умер от передозировки.

Бонхэм видимо немного «шил на дому», не ограничиваясь ампутациями, потому что за 8 лет он трижды предстал перед академиками Короля.

Дважды Бонхэм был оштрафован – на 5 и 10 фунтов, а в третий раз его отправили в Новые Ворота – тюрьму.

Штрафуя, академики предупреждали Бонхэма, что продолжение незаконной практики чревато для него тюрьмой, но в третий раз Бонхэм категорически отверг власть Королевской медицины над выпускниками Оксфорда и Кембриджа.

Это заявление настолько возмутило коллегию, что его отправили в тюрьму не только за врачевание без лицензии, но и за презрение к королевской власти, что создавало для Бонхэма скорую перспективу  предстать перед Господом и что характерно – тоже без медицинской лицензии.

На слушание своего дела в Королевский Медицинский Коледж Бонхэм ходил с адвокатом, имя которого не сохранилось.

Безымянный адвокат сопроводил пациента к тюрьме у Римской стены и последовал в Суд по Общим Жалобам.

Дело Бонхэма попало в коллегию из трёх судей, среди которых был достопочтенный Эдвард Коук – к тому времени имевший высочайший авторитет и незапятнанную репутацию.

Что бы это значило – «высочайший авторитет и незапятнанная репутация у судьи»?

Как понять?

В сто раз проще перевести материалы дела врача Бонхэма со Средневекового английского языка на современный русский, чем осознать эти простые слова, живя в Украине начала 21-го века.

Нам вообще настолько удивительно малопонятна жизнь в Средневековой Англии, что вдвойне удивителен тот факт, что нам удивительно много понятно в этой самой Средневековой Англии.

Будто сэр Эдвард Коук, мы вглядываемся через слюдяное оконце в бездну лондонского тумана.

Так мать прачка, брошенная на сносях аристократом отцом её будущего ребёнка, показывает ему, ребёнку, выросшему в нужде, грубости и побоях: «Смотри, вон в карете милорд рядом с красивой дамой. Это твой отец, сынок. Посмотри, какой он красивый, твой отец в парике и камзоле. Как бы я хотела, чтобы ты знал его одеколон, который я не могу забыть 15 лет».

И мальчик вдруг понимает, что только в этом одеколоне всё и дело, но подойти и узнать его невозможно.

Фамильный герб на карете, пара гнедых лошадей, кучер, посыльный на задней рессоре, шитый золотом камзол и чудные ботфорты жёлтой замши с широким голенищем, нездешней красоты спутница с бледным лицом ничего здесь не объясняют – они оболочка, пустота, а внутри неё нет ничего кроме волшебного аромата, который мать помнит все 15 лет, вдыхая мыльные пары бесконечной прачечной.

Но подойти невозможно.

«Это твой отец, мальчик». Эта пустота твой отец, но подойти невозможно.

О пустоте написал в судебном вердикте достопочтенный судья сэр Эдвард Коук и с ним согласились два других судьи - «высочайший авторитет и незапятнанная репутация».

Что уж говорить!


Согласно многочисленным теориям жизнь в стране может быть основана на равенстве всех перед законом или на равенстве всех перед… произволом власти.

(Элита на особом положении, но внутри элиты точно так же.
Как бы две нации в каждой стране – элита и народ.)

Совершенно независимо от наличия-отсутствия частной собственности, независимо от того капитализм перед нами или социализм или даже рабовладельческий строй бывают два типа жизни.

Первую жизнь называют правовой, а вторую – авторитарной.

Ни того, ни другого в чистом виде нигде никогда не было, но степень разная – одна из двух систем преобладает.

В данной связи пишут даже о правовой и авторитарной культуре народа, которая сама формирует жизнь. Но жизнь в свою очередь влияет на культуру.

Взаимный процесс с обратной связью.

Есть радикальное мнение, что любая культура проходит этапы от деспотии до относительного правовой и, если не гибнет под внешними ударами или в результате внутренних кризисов, то после правового состояния вновь наступает период насилия, но на новом уровне.

Одной из причин внутренних кризисов может быть конфликт между деспотией и свободой в рамках одной и той же культуры.

Хотя любой кризис можно свести к борьбе этих двух вечных начал.

Якобы циклы деспотия-свобода усматриваются уже в Древней Греции и Риме, а затем неизменно проявляются в Европе и Америке.

А поскольку мы прямые наследники греко-римской культуры, то и у нас циклично, с поправкой на то, что Орда сильно нас потрепала или осеменила – одно не исключает другое.

Но всё равно везде и всегда «здесь и сейчас» живут люди, имеющие правовой или авторитарный тип личности – менталитет, но каких-то из них больше и они занимают высокое положение.

Более того, есть не только правовой и авторитарный тип личности, но в каждом из нас присутствуют оба-два.

И вот, реагируя на внешние вызовы или внутренние побуждения, каждый из нас выбирает за какую он партию или систему в данный момент играет-голосует. Может всю жизнь играть за одну – его выбор по обстоятельствам.

То есть борьба свободы и несвободы идёт в каждом из нас и эта борьба бесконечно приводит к временной победе одного из начал, а в масштабах страны – к циклам оттепель-заморозки.

В нашей истории эти циклы ярче только для нас самих, а погибало у нас в 20-м веке больше, чем в 17-м веке в Англии, потому что прогресс – ну и Сибирь не у всех была на карте.

Гильотина в своё время тоже поразила современников своей эффективностью.

Ещё из-за века информации очень ускорилось историческое время.

Россия за десять лет проходит эпоху Александра 1-го и Николая, а Украина за пару лет проходит 17-й год, Донецко-Криворожскую республику. Сейчас у нас махновщина, и период УНР и граница там же – в Дебальцево.

Это условности – некие знаки, чтобы лучше или не лучше, а «как-нибудь ещё» понимать, глядя под историческим углом.

Во времена Ивана Грозного тоже выделяют подобные циклы, но мы их плохо чувствуем.

Борьба-то идёт каждый день «здесь и сейчас», да ещё в каждом из нас в зависимости от угла зрения, места стояния и личной заинтересованности.

Как стать беспристрастным? Нужны какие-то книги – Наши Книги, а где их взять?


Рассмотрев материалы дела врача Бонхэма, заслушав аргументы сторон, достопочтенный судья сэр Эдвард Коук вынес следующее решение.

«Королевский Медицинский Колледж оштрафовал Томаса Бонхэма и заключил его в тюрьму, действуя исключительно и полностью в пределах своих полномочий данных ему Королевским Указом.

Врач Томас Бонхэм не причинил своей медициной вреда жителям Англии, на что справедливо указывает его адвокат, но Королевский Медицинский Колледж ни коем образом не нарушил Королевский Указ.

Король Англии обладает правами абсолютной власти в Англии и обязан заботиться о здоровье жителей.

Согласно Королевскому Указу Медицинский Колледж имеет право штрафовать и заключать в тюрьму врачей, практикующих без лицензии, выданной Медицинским Колледжем.

Для установления полной и беспристрастной истины по делу врача Бонхэма необходима медицинская экспертиза, но единственный орган, имеющий право давать Суду медицинские заключения в Англии является Королевский Медицинский Колледж, который своё мнение по делу врача Бонхэма уже высказал.

Исходя из этого, решение о тюремном заключении и уплате штрафа в отношении Томаса Бонхэма следовало бы оставить в силе.

Но в наших книгах сказано nemo judex in propria causa – никто не может быть судьёй в собственном деле, а, рассмотрев дело Томаса Бонхэма, Королевский Медицинский Колледж выступил таковым судьёй в собственном деле.

Английский суд не может признать Королевский Указ о медицине законом Англии, потому что ни один закон не может противоречить нашим книгам, и должен быть признан ничтожным для суда.

На основании изложенного, Суд Англии постановил освободить от тюремного заключения врача Томаса Бонхэма.»


Приговор судьи Коука вызвал ожидаемый скандал.

Через несколько лет Коука отправили на повышение в Суд Королевской Скамьи, чтобы отодвинуть подальше от живых дел.

Уже новый Король просил его исправить решение по делу врача Бонхэма, конечно, «если достопочтенный судья сэр Коук найдёт возможным внести исправления», но Коук ограничился только знаками препинания и перестановкой предложений.

С тех пор в Англии и во всём мире многое изменилось, включая значения слов.

Сегодня Наши Книги называются общими нормами права.

Чиновники придумали много новых способов ограничения свободы людей – а это необходимо, к сожалению, потому что свобода, являясь ценностью свободной личности, не всегда благо для других.

Русские слова «закон» и «государство» в их современном значении плохо переводятся на другие языки.

Мы называем законом документ, принятый по определённой процедуре, а государством мы называем людей, принимающих законы и контролирующих их исполнение.

На других языках иначе.

На английском языке нет, и не было слова «закон» в нашем понимании.

Эдвард Коук в судебном решении имел в виду, что Королевский Указ является законным правилом, но не является «ло».

Перевести слово «ло» на русский язык правильно невозможно – нужно писать целую книгу, где всё будет пустота, кроме того самого одеколона милорда в ботфортах к которому невозможно подойти.

Высоколобые юристы 400 лет спорят о значении дела Бонхэма, а их мнения расходятся до противоположных.

Мы даже не знаем точно, как произносились фамилии Бонхэма и Коука в Англии 17-го века, возможно Бонэм и Кок, но только при моей жизни за последние 25 лет в Украине раза четыре изменялся подход к проверкам предпринимательской деятельности с правового на авторитарный и обратно.

Эта борьба никогда не закончится, продолжаясь на новом уровне.

Во славу Королевского Суда по Общим Жалобам…