Веселин Ханчев Ленин

„ЛЕНИН”
Веселин Симеонов Ханчев (1919-1966 г.)
                Болгарские поэты
                Перевод: Владимир Соколов


Веселин Ханчев
ЛЕНИН

Той трябваше да дойде между нас.
В такова време трябваше да дойде
и такъв:
обикновен като вода и хляб,
та всеки да насити,
на всички мраморни пиедестали чужд,
а най-далече взрян,
най-близко до звездите,
с балтон, от вечно бързане изтрит,
ала развян
като крило,
неумолим и весел като пламъка
над руските дворци,
с чело,
зад чийто облак святкат мисли,
с ръце,
отглеждащи поеми и бойци,
дръвчета и епохи.

Той трябваше да дойде между нас.

Така горите, черни призори,
очакват с дигнати ръце
да вземат слънцето,
узряло през нощта,
така в измъчената пръст
набъбва зърното,
за да подготви жътва,
така, дори когато майката е мъртва,
плодът на болката
се ражда на света
в очаквания час.

Той трябваше да дойде между нас.

Той трябваше да дойде,
за да бъде
на правдата законът въдворен,
веригата да стане чук,
куршумът – струна,
и шепите – приятелски гнезда,
да има пътища,
седефен дъжд,
уста,
които се навеждат да целунат,
треви, в които бие сок зелен,
и ти да дойдеш,
мила свобода,
за да ни кажеш:
„Хора, добър ден!“

Той трябваше да дойде между нас.

О, трябваше!
Дори ако не бе дошъл,
пак щяхме ние да го създадем
и щяхме да го наречем
с най-нежни имена:
звезда,
надежда,
свобода,
възмездие.
Пак щяхме ние да го създадем,
за да го поделим
на милиони части
щастие,
за да го носим в себе си
като сърце.


Веселин Ханчев
ЛЕНИН (перевод с болгарского языка на русский язык: Владимир Соколов)

Он должен был возникнуть среди нас.
В такое время должен был возникнуть и такой:
обыкновенный, как вода и хлеб,
что каждого насытит,
всем пьедесталам мраморным чужой,
глядящий далеко,
в такую даль, что звезды близко;
от быстрого движения истерто
пальто,
пола взметнулась, как крыло.
Неумолим и весел он, как пламя,
что жжет богатые дворцы.
Его чело,
как облако, за коим блещут мысли,
как молнии...
Под чуткими руками
взрастают и поэмы, и бойцы,
и деревца восходят, и эпохи.
Он должен был возникнуть среди нас.
Так ждут леса, черны перед восходом,
с воздетыми руками,
чтоб солнце взять;
созревшее в ночи
зерно в измученной земле
так набухает
во имя жатвы;
так, если даже мать и умирает,
плод боли
появляется на свет
в определенный час.
Он должен был возникнуть среди нас.
Он должен был возникнуть,
чтобы правда
повсюду водворилась, как закон,
чтоб в молот переплавилась верига,
в струну – патрон,
чтоб горсти превратились в гнезда дружбы,
чтоб были нашими пути,
дождь перламутровый,
уста,
склоненные для поцелуя,
и травы сочные, и свет, и тень,
чтоб ты явилась, милая свобода,
и нам сказала:
„Люди, добрый день!”
Он должен был возникнуть среди нас,
о, должен был!
И если б не возник,
его бы сами создали тогда,
ему бы дали имена,
нежнейшие на свете;
Звезда,
Надежда,
Воля
иль Возмездье.
Его б мы сами создали тогда,
чтоб разделить
между собою
счастье –
в груди своей носить его, как сердце.