При переезде нашел на полу какие-то старые листочк

Дождь
закрутил, как барабан
револьвера, дни вокруг.
Дождь начертил мне на стекле
карту тайную дорог. Я иду.
С тех времен прошло три года —
или тридцать тысяч их.
Три засохшие дорожки на стекле —
Вот весь путь.

Дождь
шелестел однажды ночью просто так,
но мне слышались, мне чудились слова.
Это мнительность, а может быть, психоз —
слышать в шуме человеческий язык.

Дождь
промочил мою одежду. Я промок,
и вода моего тела вдруг бурлит:
ведь подобное к подобному идет.
Я расплескивался в стороны. Из брызг
состоит моих отныне тонкий слой,
пленка, покрывающая все вокруг.

Это сталь,
на ее холодной глади поутру
будут капли. Сконденсируется дождь.
Это есть перерождение воды.
Оставляя ржавый след, они бегут,
Растворяя, собирая все в себя,
Чтоб впитаться в поры тела мира. Сон
мой наполнен будет брызгами дождя,
и я знаю, что в них есть моя вода.

Дождь
бирюзовой сделал тьму. Его лучи
просекли весь воздух с неба до земли,
и вода, что принесла когда-то жизнь,
испаряясь, забирает все тепло.
Полон странных, фантастических фигур,
бьет-бормочет в крыши августовский дождь.

***

Ключи от мира шестигранны.
Его вращая шестеренки,
Они измазались в щебенке,
Цементные приняли ванны.
И синтезированный звук
Ржавевших мира шестерен
Нам распугал тут всех вокруг
Собак бездомных и ворон.

***

Я был скакать по холмам задремавшей отчизны.
На приз газеты "Известия" проходили скачки.
И в телевизоре важный, усатый дядька
Всем обещал, что через год будет лучше.

Будут душистей травы, будут звонче копыта.
Будет после дождя все интенсивней куриться.
Возлетят фейерверки, и будут тучнее стада.
Также отчизна будет еще глубже задремавшей.