8. Ага, от нетерпенья извелась ты!

  (предыдущий фрагмент "7. На женские уловки нет суда!"
    http://www.stihi.ru/2016/06/06/9081)

Карете преградил дорогу всадник –
ему навстречу выехал сержант.
Мозг д'Артаньяна, этакий рассадник
тревожных мыслей, выбрал вариант

заведомого     сговора      ночного.
Хотя и не услышал Шарль ни слова,
Он бдительным решил быть до утра –
от всех еретиков не  жди  добра.

– Заведомо я чувствую опасность,
  и к ней есть сыска местного причастность.
  Уснуть бы, но  беду  бы не проспать!
  Ты дразнишь коменданта. Я раз пять

   готов был разобраться с де Бриенном.
– Не  жду  я, что ты станешь сам примерным
  помощником  мне, ревности назло.
  Ну, так хоть не мешай! Нам повезло,

  учти, сегодня с первой же минуты,
  как начал де Бриенн  вести допрос
  и быстро превратился из зануды
   в обычного влюблённого.  Есть спрос

  на красоту мою у местной власти –
   преступно было б этим пренебречь.
– Ага, от нетерпенья     извелась    ты!
   Так и мечтаешь с ним в постель возлечь!..

Не загружая больше пищеводы
и сходу начиная видеть сны,
«супруги» изнывали от зевоты –
им отдых нужен от дневной возни.

Положен был, видать, традиционно
гостиничному номеру сюрприз.
Они б не удивились, объявись
в их комнате козацкие знамёна.

Они б дверях застыли, не присев,
встреть тут их обнажённые нимфетки.
Но в номере их ждал всего лишь шеф
неспящей ларошельской контрразведки.

Начальник контрразведки сделал жест,
как будто Шарля стать призвал смиренным.
– Мадам, я наложу на вас арест
  за шашни с генералом де Бриенном.
 
  Его вы попытались соблазнить
   в условиях смертельных испытаний!
– А вы в вину посмели мне вменить
  то, что интимной и священной тайной

  являлось для двоих!    Несносна     прыть
  сверхбдительных блюстителей порядка!
  Но знаю я, что может примирить
  нас с вами. Поделюсь я с вами кратко,

  как только удалится мой супруг.
  Его взять очень трудно на испуг.
  Он – яростный борец за справедливость.
   Хосе, спустись в харчевню, сделай милость!

«Муж» проворчал: – Давай без крайних мер.
– Я разберусь лишь с недоразуменьем.
Блюститель местных нравов онемел,
на всё взирая с крайним изумленьем.

С большою неохотою Хосе
ушёл, чтоб отыграться на ступенях.
Впадая в ревность, впрочем, как и все
мужья, он меньшей частью отупелых

мозгов своих дал женщине «добро»
на правомерность всех её уловок.
Но шпага колотилась о бедро,
напомнив, что он – волк, а не телёнок…

Пусть был обескуражен де Барас,
красавица нисколько не терялась.
Она с кошачьей грацией прошлась
и молвила: «Наслушались вы кляуз,

а нужно  самому  всё познавать! –
она вцепилась в гостя без стесненья
и резко повалила на кровать. –
Пора вам осознать своё везенье»!

Он даже не успел сознаться в том,
что сам припёрся, исходя из страсти,
а Клер уже прижалась животом
и грудью. Импульс похоти всё застил,

в намерениях гостя – слиться с Клер.
Конечно, не с     тигрицей     тут вольер,
однако же и     он     не укротитель.
Но выйдет из него лихой сожитель.

…В мозги гасконцу влез такой разброд,
что снизился до плинтуса в нём тонус.
Крутышка Клер – греха и страсти помесь –
не много ль на себя всего берёт?!

Плевал герой с досады на порожки.
Что делать? Чем заняться вообще?
Он раньше б не  простил  таких вещей:
«жена» ему вот-вот наставит рожки.

В харчевне, затерявшись в шантрапе,
Шарль пил, да так, что выпасть мог в осадок.
Какой хандры наложит отпечаток
на Шарля одиночество в толпе?

…Мычанье сладострастное в тон бель,
в тон Клер гость издавал, презрев остаток
благоразумья – плод запретный сладок.
Кобель и в контрразведке есть кобель.

…Быть перестала путеводной нить,
которой доверял Шарль в лабиринтах
суровой жизни.  Смыслом наводнить
своё вращенье на чужих орбитах,

в испанцах раствориться или в бриттах –
совсем не то, что делать он привык.
Не потеряться в чужеродных ритмах,
не скиснуть от нелепых закавык –

к чему такая выпала задача?!
Заделаться что ль мачо? Но за мачо
ему от Афродиты попадёт.
Ему всё под запретом, не иначе,

а ей цвет местной власти – оба  мёд.
Ей для интриг своей не жалко плоти,
а он, коль даже словом будет против,
то сразу сам – глупец и обормот!

Хороших вин, а также их подделок
почти уж не заказывал народ.
Харчевня в этот час была без девок.
Сосал лишь пиво всякий бедный сброд.

Тут если и стоял шум, то от хруста
сухариков солёных на зубах –
не худшее из местных редких благ.
Народу было за полночь негусто.

Сержант из контрразведки и эскорт,
расположившись поодаль, вприглядку
с «испанцем», пили пиво, слабый сорт.
Сержант съел только лягушачью лапку,

а пива тоже выпил не бассейн,
когда к нему уверенно подсел
хмельной «Хосе», точнее, поднадзорный.
– Совсем ты     отощал     тут, волк позорный!

  Хозяин, дай нам конской колбасы,
   ну и     винца     голландского неси! –
легко гасконцу было со всем светом
с испанским разговаривать акцентом.

Сержант «испанца» сразу возлюбил,
когда вино блаженно пригубил.
Напитков благородных на халяву
не пил давно, а тут – на всю ораву!
 
– Сегодня попируем мы на славу!
  Я даже мог поставить бы рекорд.
  Вот благодать! Как будто второй  фронт
  голландцы тут открыли.  Я – Клемонт.

   Давай ещё налей нам за знакомство…
Гасконец, преисполнен вероломства,
сержанту подливал и подливал,
но под закуску, чтоб не наповал:

– Клемонт, ты видел нашу с де Бриенном
  красавицу     жену     мою? Она
  нас с де Бриенном любит и к изменам
  несклонна. А Барас твой ни хрена

  об этом знать как будто бы не хочет
  и топчет нашу курочку, как кочет.
  Ну, я-то, ладно – малый фигурант…
  Но если вдруг узнает комендант,

  что ты не смотришь за его зазнобой,
  боюсь, что поквитается с тобой
  он поутру с суровостью особой!
  Давай-ка закругляйся ты с едой

  и поспешай с доносом на Бараса,
  а я останусь тут – смотреть вполглаза,
  за шефом тут твоим, чтоб не удрал,
   пока его не схватит генерал.

Сержант на посошок допил бутылку:
– Я     понял,     разлюбезный дон Хосе.
  Барас не смеет превращать в подстилку
  зазнобу генерала, знают все!
              .          .          .
...Слились в экстазе! Дело молодое
и в комнате по-прежнему их двое.
Никто им не посмел чинить помех.
В постели им сопутствовал успех.

– Как будто поблаженствовал в Эдеме! –
довольный де Барас с     постели     слез. –
   Теперь-то окончательно я в теме.
– Понятно     вам теперь, зачем я здесь?

– Да, цель поездки прозвучала внятно.
   И  времяпровождение  занятно.
   Добро, что мудр супруг ваш, вам под стать.
    А то пришлось бы нейтрализовать...

...Сержант умчался в ночь, но двух подручных
оставил он в компании «Хосе».
Пьянея, это трио неразлучных
резвилось, но лишь Шарль не окосел:

– Вы очень, господа, мне симпатичны.
   Хотел бы посмотреть я заодно,
   насколько злы, умелы и пластичны
    вы оба в фехтовании…
                Пятно
от красного вина на белоснежной
рубашке провокатора  легко,
при тяге драться с кровью неизбежной,
пьянчужек возбудило. Далеко

идти им не пришлось и прямо в зале
на пару контрразведчики кромсали,
вернее же пытались подловить
«испанца» на приём – хмельная прыть,

мешая им, совсем не помогала.
А темп неуязвимого «нахала»
сводил на нет удвоенный их пыл.
Шарль никого в крови не утопил –

свою игру держал он под контролем.
Но шпагам ларошельцев сносу нет.
Что молодцам чужак!  Да сам  король им
и не указ, и не… авторитет!

Заморский мэтр по части фехтованья
грозой для собутыльников своих
стал сразу: несмотря на их старанья,
не уступал обоим ни на миг.

Пьянчуги фехтовали в стиле ретро,
а Шарль молниеносен был и нов,
но только лишь подъехала карета,
как он вдруг сделал вид, что нездоров,

устал и вот-вот сдастся им на милость.
Когда через минуту в дверь вошли,
с ним именно такое и случилось.
Интригу не понявшие ослы

приставили «испанцу» шпаги к горлу.
В глазах Бриенна раненный супруг,
пришедший к унижению и горю,
к стене припёртый силой, был не вдруг

обезоружен пьяной солдатнёю.
– Меня загнали в угол вы одною
   лишь грубой силой! В гуще срама я,
    но Клер – моя и только лишь моя! –

пьянчужкам крикнул сильный, ловкий, ражий
партнёр по состязанию Хосе
и этим их весьма обескуражил.
– Я вовремя! Иначе б плохо сей

  кошмар для вас закончился, – со вздохом
заметил де Бриенн. – Таким пройдохам,
   как де Барас, плевать ведь на мораль.
    Видать, он руки     снова     замарал.

– Смотрите, де Бриенн, как в Ла-Рошели
   встречает кое-кто её друзей!
   Мужчинам приставляют  шпаги  к шее,
    а женщин принуждают…
                – Клер! Что с ней?!
   Что этот негодяй с ней вытворяет?!
    Как, дон Хосе, достал вас этот свин?!
– Едва вступив в переговоры с ним,
  я проиграл вчистую первый раут.

– Бедняжку     домогался     де Барас.
   О, как же я, мой друг, вас понимаю!
   Мог, что     угодно     сделать он за раз.
   Но я его на ней сейчас поймаю!

   Пьянь, шпаги в ножны и к  сержанту  марш!
   Сержант Клемонт, вы как  глашатай наш
   идите объявите де Барасу…
   нет… лучше     напишу     я эту фразу.

    Он и кобель единого родства.
– Что, де Бриенн, хотите вы     писать    мне? –
спускался к ним сияющий и статный
Барас – венец мужского торжества.

В сравненье с ним, Бриенн был полусонным,
но в гнев пришёл такой, что ай-яй-яй:
– Вот на ловца и     зверь     бежит! За  всё нам
   ответите сейчас вы, негодяй!

– За что за всё? – Барас пожал плечами,
как будто не его тут обличали.
…К закрытой двери Шарль привёл их вскачь:
не слышен ли оттуда женский плач?

В разборки предстояло лезть супругам,
но первым в помещенье неспроста
ворвался де Бриенн, прошёлся кругом
по комнате, но та была пуста!

У коменданта морда стала злая,
хотя куда уж больше – сатана!
– Где дама, негодяй?!                – Я знать не знаю,
   о ком тут говорят и где она, –

ответил де Барас невозмутимо.
– Куда ж ей деться, – рявкнул генерал, –
   из комнаты, она ведь не ундина,
   чтоб из окошка выпрыгнуть в канал?!

    Вы сами только что ведь шли отсюда?
– Гостиничный хозяин – мой агент.
   У нас свои с ним тёрки-пересуды
   и я шёл от него – вот и конверт,

    в который он заклеил донесенье.
Глаза Бараса были столь честны,
что люди были просто сражены:
что это было – ложью во спасенье
иль правдой?
                – На донос там иль эссе
   мне наплевать! – шёл де Бриенн на ссору. –
   Мне самому доносит дон Хосе,
   что из-за вас подвергся он позору.

   Тень на плетень ни к    месту,   де Барас!
    Вы    что   тут, самый      умный     среди нас?!
Барас глаза свёл к носу в эпатаже,
спросил, над собеседником глумясь:
– Кто    умный? Я-то?                – Ну, не я же!
   Господь наш как возмездие – на страже!

   По долгу вашей службы, де Барас,
   вам и искать бы леди Клер немедля,
   но должен отстранить от дела вас,
   ввиду того, что ваше зло приметно.

   Не думаю, что кофею гляссе
   испить, не знамо где, она засела,
   но всё-таки надеюсь, дон Хосе,
   что леди не иголка в стоге сена.

   Сама найдётся. Ну а мы пока
   отъедем с де Барасом до рассвета.
   Советую задать вам храпака.
   Проснётесь утром, а проблем уж нету.

   А с де Барасом разберусь я сам.
   Подход к нему, как слева, так и справа,
   найду – он всё изложит по часам.
   Найдётся     на обидчика управа!..

           (продолжение в http://www.stihi.ru/2016/06/07/10539)