Лондон. Холодное утро. Снулая цветочница

Лондон. Холодное утро. Снулая цветочница -
Семнадцать лет - а уже частично седая.
Пять часов утра. Спать отчаянно хочется.
Вчерашние цветы в рыжей канаве увядают.

Так и она - увядает - начала уже.
Семнадцать лет - но жизнь - прокопчённый чайник.
Лицо от тумана и слёз - солёное и влажное.
Она трёт глаза - зевает отчаянно.

Она опять ни одной минуты лишней
Не спала - ещё не завершившейся ночью.
Всё лежала, заткнув уши, но слышала -
Как орал на мать подвыпивший отчим.

И как очередной материнский ублюдок -
До рассвета то икал, то агукал -
И вспоминала - хотя и решила - не буду!
То, что вспоминать - бесцельно и глупо.

Было это год назад - или больше -
Спуталось время пряжей - не сосчитать ей.
Она торговала - на этой же самой площади -
С этой же самой корзиной - в этом же платье.

Тогда она была получше - посвежее -
Её кавалеры, как мухи мёд, окружали.
И она надеялась, что кто-то на ней женится -
Или хотя бы возьмёт на содержание.

Был у неё дружок - из образованных -
Говорил даже, что учился в каком-то Итоне.
У него были чёрные кудри и брови -
И костюм - как на заказ пошитый.

Он обычно изображал макаронника -
И чуть что кричал истошно - «Брависсимо!»
Что с ним потом было - она не помнит -
Кажется, то ли спился, то ли удавился.

Он её водил по кабакам разным -
Угощал порой элем бесплатно.
И иногда от нечего делать пересказывал
Ревю и пьесы, которые смотрел когда-то.

Однажды он пересказал ей пьесу -
Название странное - не запомнить точно.
Он полагал, что ей это будет интересно,
Потому что пьеса тоже была про цветочницу.

Про то, как она научилась красиво разговаривать -
И стала настоящей леди - и женой профессора.
И щеголяла в шикарном бальном наряде -
Дальше она не слушала - неинтересно.

С тех пор она повзрослела и поумнела -
И держится подальше от подобных прохвостов.
Чтобы они не думали, будто с нею
Отправиться за угол - так уж легко и просто.

Нет уж, она не такая - иначе воспитана -
И если надо - то может даже подраться.
И не надо ей врать про всякие Итоны -
И пересказывать разные пьесы дурацкие.

Всё это чушь - сказки для дур замороченных,
Которых так завлекают в дома дурные.
А она не такая - она приличная цветочница -
И не имеет ничего общего с ними!

И не желает слушать всяких черноглазых
Макаронников - с их лживыми баснями.
Пусть какой-нибудь шлюхе это рассказывает -
И называет своей дамой прекрасной.

Она не позволит, чтобы её обманули -
А все мужчины - лгут - это известно.
И не было вовсе никакой Элизы Дулиттл,
Которая вышла замуж за какого-то профессора.

Ничего такого в мире нет и не было -
Она-то это уже прекрасно понимает.
А есть только грязное нестиранное небо
Над гнилыми, как зубы старика, домами.

Есть только удушливый туман лондонский,
От которого болит душа и ломит кости.
И он оседает влажной плёнкой на волосы -
То ли седые - то ли засаленные просто.

Тяжело работать после бессонной ночи -
В самую рань - но она уже привыкла -
И голосит - сэр, купите цветочек!
Вот - розы, а вот - свежие гвоздики!

Купите цветочек, сэр! Подарите своей даме -
Вот увидите, будет довольна ваша леди!
И поднимается над щербатыми домами
Солнце цвета ржавчины и старой меди.

Наливаются красным серые тучи -
Смотрят вниз глазами пьяными, кровавыми.
И ползут по улицам повозки скрипучие -
А цветочница снова отчаянно зевает.

У неё в голове - нет ни одной мысли -
Так же как нет ни одной монеты в кармане.
И она повторяет - купите цветочек, миссис!
Бредя в никуда в буром капоре тумана.