Проститутка вязала носок

Проститутка вязала носок из вязкости посткоитальной -
И распускала по плечам шёпоты опошленных признаний -
Вместо волос - они змеями гадючьими стекали -
По спинке кресла - и руки слюняво ей лизали.

Она не хотела слушать - желая закрыться -
От слов, которые ей нашептали - набили
Уши - клейким мармеладом - мухами страницы
Засижены - роман крошится буквами слезливыми

На кровать - окно щербато косило рамы
Улыбку - и языком занавески трепало.
Где-то прихожане расползались по раковинам храмов,
Где-то на площадях толпа тупая

Наблюдала за жонглером - кидавшим в небо апельсины
И ловившим их ртом, растянутым уродливо.
А небо было - очищено щелочью от синего -
И стирало краски с декораций города.

Город солнце давно похоронил и выбросил
От него упаковку - коробку с золотой лентой.
И проститутка в посткоитальной сырости
Поедает, давясь, шоколадные горькие конфеты.

Внизу мадам бренчит барабаном тазом-
Точно сержант, призывающий солдат к побудке.
Тащится под окнами тень клиента пустоглазая -
Что-то винным перегаром в воротник буркнет.

Она отходит к столу - сухая, рыжая -
Волосы стянуты назад - узел тягостный -
Она пишет историю собственной жизни -
На своей коже вместо веленевой бумаги.

И под дверью скучает мальчик полусонный -
Эта даст монетку - она добрая.
Бредёт утро в клоунских розовых кальсонах
По коридору, запятнанному кровью ковриков.

Мальчик принесёт воду горячую в кувшине -
И стопку чистых простыней - и дверь прикроет.
А небо - серое, как простыни, а не синее -
Испачкано очередного рассвета кровью.