Я город

   Если представить себе, что ты не человек, а город – с улицами, домами, площадями.  Или не город, а маленький городок, а может посёлок  или, к примеру  -  хутор или тихая, милая, уютная  усадьба.
    
   Я  Город. Мои улицы подчинены законам геометрии. Они вписаны в круг и каждая, следующая улица строго соблюдает дистанцию, соответствуя закону созданному «архитектором» – послушно обрамляет предыдущую, отступив от неё на обозначенное  расстояние. Круги  улиц «разрезаны» как праздничный пирог на равные доли поперечными переулками. Если взлететь над Городом как птица, высоко-высоко и взглянуть на него с этой выси, то он будет похож на круглую, правильно сплетённую паутину.
   
   В самом центре этой «паутины» городская площадь. Дома, обрамляющие площадь, застыли с замершими  глазами-окнами и неподвижно, глубоко погрузились в раздумье. Они стоят так уже много-много  лет. Архитектор не мудрствовал, поэтому правила построения Города  весьма просты. Дома центральной улицы служат первым, самым низким ярусом и очередная «окружность» улиц возвышается над предыдущей ровно на один этаж. Окна домов «врезаны» в серые стены так, что каждое из них является проекцией в следующий дом. И если стать у одного из окон дома, выходящего на площадь и заглянуть в него, то беспрепятственно можно смотреть через каждое окно стоящего за ним  дома.               
   Серые стены, серые улицы, серые крыши, серый Город.  Проходя по улице, слышишь  только  хрустальное эхо  своих шагов, рассыпающееся на тысячи частичек, кат стук крохотных молоточков по таким же крохотным наковаленкам,  перекликается  в переплетении переулков и улиц. Блуждая, звук, выбивается из сил и растворяется в тишине без остатка.                А ещё – Город поёт. Он заманивает в лабиринт своих улиц, проносящийся за границами Города Ветер, заставляя его метаться с необузданной скоростью. Попав в Город-ловушку  Ветер, в испуге носится по улицам, издавая стоны и вой. Порой Ветер останавливается, чтобы перевести дух, он  тяжело дышит, посапывая и всхлипывая,  опершись об угол дома, или вьётся волчком, елозя и шурша частичками пыли по булыжной кладке улиц,  пытаясь отыскать выход на волю.  Город веселится, глядя как вздымает клубы залежавшейся пыли пойманный им  Ветер. Город хохочет, дребезжа стёклами старых окон, ухает распахнутыми дверьми, чем ещё больше пугает Ветра. Но эта игра, вскоре, становится Городу скучной, и он отпускает Ветер за свои пределы, а потом долго и грустно поёт, под музыку улетевшего Ветра о том, как свежесть, принесённая Ветром,  пробуждает его воспоминания, наполняет желаниями и как хочется Городу снова дышать жизнью, шумом и весельем. Что бы снова, как тогда, когда Город был молод,  красив и полон сил его одевали в яркие наряды, «умывали» его глаза-окна, открывали их настежь, включали музыку, готовили вкусные, любимые  угощения для друзей и близких и Город наполнялся ароматами праздника, добра и радости.
   
   Сейчас – Город спит. И снится ему  дивный сон, будто и не Город он вовсе, а огромный зал, весь обставлен пепельно-серыми шкафами с бесконечным  множеством ящичков и полочек. И в каждом ящичке и на каждой полочке стоят и лежат, очень нужные, ценные мысли и знания. Это  огромная библиотека. Она открыта всегда и доступна для всех, Но расположена очень далеко. Найти её и добраться  до неё возможно, но мало кто знает о том, что она существует. А те, кто догадываются о том, что такая библиотека есть искать её не пробовали. Вот и стоит она – ни кем не востребованная и только пыль укрывает всё находящееся в её закромах слоем забвения.                И ощутив во сне всю горечь ненужности, Город проснулся. Сел сгорбившись, поджал паутину своих улиц к подбородку центральной площади и тихо заплакал ночным дождём. К утру налетел, вернувшийся издалека Ветер, подхватил сгустившиеся дождевые тучи и стал трепать их и отжимать над Городом. Дождь усилился, огромные, тяжёлые капли неустанно барабанили по окнам и стенам Города, бежали, сбившись в пряди струй и заплетаясь в косы-потоки по городским улицам и переулкам,  отмывая всё на своём пути. Весь день шёл проливной дождь и даже на следующую ночь не угомонился Ветер. Он мстил Городу за его злые игры. Утром нового дня, силы Ветрюгана иссякли и он, уставший распластался у подножья Города, промокшего до последнего кирпичика, с набухшими от влаги переплётами окон и отяжелевшими от воды дверьми. Облегчившиеся от дождевой взвеси тучи просветлели, разбрелись в состоянии невесомости кто куда, как сытые овечки-гурманки, в поисках какой-то деликатесной травки. И в «опрозрачневелом» небе засияло Солнце. Оно ощупывало своими лучами мембраны-стёкла отмытых до блеска окон и вынуждало их щуриться от ослепительного сияния.  И от того, что окна щурились, стенам приходилось тоже морщиться. Из-за обильного дождя Город не успел проглотить всю воду и на площади и в переулках, ещё дрожали блюдца луж, а в них, как в зеркалах отражались сморщенные рожицы стен и сощуренные глаза-окна. Заметив эти смешные отражения, Город хихикнул раз, затем ещё раз и так ему стало весело, что он залился хохотом и раскатился всеми улицами и переулками. Ветер,  услышав громкий хохот, несущийся во все  концы Города, немедленно проснулся и взвился над Городом. И когда он понял, в чём причина – тоже рассмеялся, пыхтя и фыркая сверху на Город. И от этих порывов Ветра лужи разлетались, зеркальными брызгами в разные стороны, разбрасывая осколки отражений на дома и окна, на двери и тротуары, на крыши и ставни и всё перемешалось как в радужном калейдоскопе, залитое искрящимся золотом Солнца.
   
  Город и Ветер, нахохотавшись вдоволь, выбившись из сил привалились, друг к другу спиной уснули,  тихо посапывая, распарившись под лучами искрящегося Солонца. Солнце же, глядя на их мирный сон, следило за облачками, что бы те не собирались вместе и не создавали тень.
 «Пусть обсохнут, а то, вдруг простынут»: - Думало Солнце и ласково согревало их своим теплом.