Не счесть алмазов в каменных пещерах -1...

  Давно хотела  продолжить свои размышления о  пушкинских "Маленьких трагедиях", То времени не было, то мотивировок...  Да и постановки никакой в этом направлении не предвиделось ( сама для себя не предвидела, исходя из обстоятельств). Но вот появилось прекрасное стихотворение Татьяны Тетенькиной
"Когда воистину поэт" , и что-то защекотало внутри ( я  не хочу сказать "зачесалось"!)... Что-то вроде совести зашевелилось... Вроде как проснуться засобиравшейся...  И тогда , взглянув на себя изнутри, я вынуждена была признать  , что и я не лишена этого мучительного чувства зависти на территории  моих самых пристальных интересов.

 Но пока  стихи:

               
"Завидую художникам по-доброму:
Бывает – их манера нам странна,
Но если краски правильно подобраны,
Мы взгляд не оторвём от полотна.

Завидую безгрешно композиторам:
Когда игра нас за душу берёт,
Кто скажет, что мелодия – избитая,
Лишь потому, что в ней всего семь нот?

Поэтам не завидую, нисколечко:
Подручных средств поэту не дано,
Он рифмы подбирает по осколочкам,
Не ведая, как сложится панно.

Как слово заблестит, когда напишется?
За вымыслом не спрячется ли суть?
И кем его волнение услышится?
Услышится ли вовсе кем-нибудь?

Нет, братцы, я поэтам не завидую,
Но вы поверьте в искренность мою:
За каждую их строчку знаменитую
Частичку сердца в дар им отдаю.

               (http://www.stihi.ru/2016/06/03/1109)

-----------------------------------------------------


 Вот уж где позавидуешь "независтливости" Автора! Моцарт, стопроцентно Моцарт!
Говорю  без всякой иронии, от всей своей души (лучшей её части, где зависти и в помине нет).


************************

 

                "САЛЬЕРИ.
                ...  Нет! никогда я зависти не знал...
                А ныне - сам скажу - я ныне
                Завистник. Я завидую; глубоко,
                Мучительно завидую. - О небо!..."
 
                "Моцарт и Сальери " А.С.Пушкина




  Мне бы хотелось написать на тему зависти  ТРАКТАТ... Это вряд ли ... Не претендую выходить со своими  мыслями на широкую дорогу (тракт), но, может, проложу какую тропинку в этой вечной теме, которой не чурался  сам Пушкин. И я точно знаю, что Поэт, прежде  чем о чём-нибудь(о ком-нибудь) писать, сам должен побывать в этой шкуре. И каждый персонаж Пушкина в "Маленьких трагедиях" не кто иной, как он сам. Да что Пушкин! Каждый вдумчивый и честный по отношению к себе читатель примеривает к себе каждую мысль, каждое чувство автора, не говоря уже о его героях.

 
 Вот примерила и я  в отклике на  вышеприведённое стихотворение:

"когда есть мастер
ство не грех завидовать
поэт чем хуже)

*

завидуем лишь
тем на чьём хотели б о!
казаться месте)

*

зависть реально
понимание что ты
сам там не будешь)

*

признаться себе
что ты завидуешь труд
но и мужество)

*

завистника у
бить в себе предмет завист
и просто убить ("М и С")

---------------------------------



Можно ещё долго, дорогая, рассуждать на эту Тему под прекрасным Твоим стихотворением, в котором , как на духу, Ты признаёшься в том, что этого чувства лишена напрочь. Как его был лишён Моцарт, притащивший, восхищённый, к Сальери уличного скрипача! *Важно жить своим предназначением, понимать это, верить в свои силы и не переставать восхищаться чудом жизни в любых его проявлениях. Тогда зачем завидовать?*"

*...* -  Последние строки лучше поставить в конце моего мини-исследования.  Или ещё раз их повторить там...



Итак, выхожу не одна я на тропинку... Начну с того, что ещё раз прочту произведение. Такую же скорую возможность даю и читателю.




ПРИЛОЖЕНИЕ:

Александр Сергеевич Пушкин.
МОЦАРТ  И  САЛЬЕРИ.
----------------------------

СЦЕНА I

     Комната.
     С а л ь е р и
     Все говорят: нет правды на земле.
     Но правды нет и -- выше. Для меня
     Так это ясно, как простая гамма.
     Родился я с любовию к искусству;
     Ребенком будучи, когда высоко
     Звучал орган в старинной церкви нашей,
     Я слушал и заслушивался -- слезы
     Невольные и сладкие текли.
     Отверг я рано праздные забавы;
     Науки, чуждые музыке, были
     Постылы мне; упрямо и надменно
     От них отрекся я и предался
     Одной музыке. Труден первый шаг
     И скучен первый путь. Преодолел
     Я ранние невзгоды. Ремесло
     Поставил я подножием искусству;
     Я сделался ремесленник: перстам
     Придал послушную, сухую беглость
     И верность уху. Звуки умертвив,
     Музыку я разъял, как труп. Поверил
     Я алгеброй гармонию. Тогда
     Уже дерзнул, в науке искушенный,
     Предаться неге творческой мечты.
     Я стал творить; но в тишине, но в тайне,
     Не смея помышлять еще о славе.
     Нередко, просидев в безмолвной келье
     Два, три дня, позабыв и сон и пищу,
     Вкусив восторг и слез вдохновенья,
     Я жег мой труд и холодно смотрел,
     Как мысль моя и звуки, мной рожденны,
     Пылая, с легким дымом исчезали.
     Что говорю? Когда великий Глюк
     Явился и открыл нам новы тайны
     (Глубокие, пленительные тайны),
     Не бросил ли я все, что прежде знал,
     Что так любил, чему так жарко верил,
     И не пошел ли бодро вслед за ним
     Безропотно, как тот, кто заблуждался
     И встречным послан в сторону иную?
     Усильным, напряженным постоянством
     Я наконец в искусстве безграничном
     Достигнул степени высокой. Слава
     Мне улыбнулась; я в сердцах людей
     Нашел созвучия своим созданьям.
     Я счастлив был: я наслаждался мирно
     Своим трудом, успехом, славой; также
     Трудами и успехами друзей,
     Товарищей моих в искусстве дивном.
     Нет! никогда я зависти не знал,
     О, никогда! -- ниже, когда Пиччини
     Пленить умел слух диких парижан,
     Ниже, когда услышал в первый раз
     Я Ифигении начальны звуки.
     Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
     Когда-нибудь завистником презренным,
     Змеей, людьми растоптанною, вживе
     Песок и пыль грызущею бессильно?
     Никто!..  А ныне -- сам скажу -- я ныне
     Завистник. Я завидую; глубоко,
     Мучительно завидую. -- О небо!
     Где ж правота, когда священный дар,
     Когда бессмертный гений -- не в награду
     Любви горящей, самоотверженья,
     Трудов, усердия, молений послан --
     А озаряет голову безумца,
     Гуляки праздного? О Моцарт, Моцарт!
     Входит М о ц а р т.
     М о ц а р т
     Ага! увидел ты! а мне хотелось
     Тебя нежданной шуткой угостить.
     С а л ь е р и
     Ты здесь! -- Давно ль?
     М о ц а р т
     Сейчас. Я шел к тебе,
     Нес кое-что тебе я показать;
     Но, проходя перед трактиром, вдруг
     Услышал скрыпку... Нет, мой друг Сальери!
     Смешнее отроду ты ничего
     Не слыхивал... Слепой скрыпач в трактире
     Разыгрывал voi che sapete. Чудо!
     Не вытерпел, привел я скрыпача,
     Чтоб угостить тебя его искусством.
     Войди!
     Входит с л е п о й с т а р и к со скрыпкой.
     Из Моцарта нам что-нибудь!
     С т а р и к играет арию из Дон-Жуана;
     Моцарт хохочет.
     С а л ь е р и
     И ты смеяться можешь?
     М о ц а р т
     Ах, Сальери!
     Ужель и сам ты не смеешься:
     С а л ь е р и
     Нет.
     Мне не смешно, когда маляр негодный
     Мне пачкает Мадонну Рафаэля,
     Мне не смешно, когда фигляр презренный
     Пародией бесчестит Алигьери.
     Пошел, старик.
     М о ц а р т.
     Постой же: вот тебе,
     Пей за мое здоровье.
     С т а р и к уходит.
     Ты, Сальери,
     Не в духе нынче. Я приду к тебе
     В другое время.
     С а л ь е р и
     Что ты мне принес?
     М о ц а р т
     Нет -- так; безделицу. Намедни ночью
     Бессонница моя меня томила,
     И в голову пришли мне две, три мысли.
     Сегодня я их набросал. Хотелось
     Твое мне слышать мненье; но теперь
     Тебе не до меня.
     С а л ь е р и
     Ах, Моцарт, Моцарт!
     Когда же мне не до тебя? Садись;
     Я слушаю.
     М о ц а р т
     (за фортепиано)
     Представь себе... кого бы?
     Ну, хоть меня -- немного помоложе;
     Влюбленного -- не слишком, а слегка --
     С красоткой, или с другом -- хоть с тобой,
     Я весел... Вдруг: виденье гробовое,
     Незапный мрак иль что-нибудь такое...
     Ну, слушай же.
     (Играет.)
     С а л ь е р и
     Ты с этим шел ко мне
     И мог остановиться у трактира
     И слушать скрыпача слепого! -- Боже!
     Ты, Моцарт, недостоин сам себя.
     М о ц а р т
     Что ж, хорошо?
     С а л ь е р и
     Какая глубина!
     Какая смелость и какая стройность!
     Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь;
     Я знаю, я.
     М о ц а р т
     Ба! право? может быть...
     Но божество мое проголодалось.
     С а л ь е р и
     Послушай: отобедаем мы вместе
     В трактире Золотого Льва.
     М о ц а р т
     Пожалуй;
     Я рад. Но дай схожу домой сказать
     Жене, чтобы меня она к обеду
     Не дожидалась.
     (Уходит.)
     С а л ь е р и
     Жду тебя; смотри ж.
     Не! не могу противиться я доле
     Судьбе моей: я избран, чтоб его
     Остановить -- не то мы все погибли,
     Мы все, жрецы, служители музыки,
     Не я один с моей глухою славой...
     Что пользы, если Моцарт будет жив
     И новой высоты еще достигнет?
     Подымет ли он тем искусство? Нет;
     Оно падет опять, как он исчезнет:
     Наследника нам не оставит он.
     Что пользы в нем? Как некий херувим,
     Он несколько занес нам песен райских,
     Чтоб, возмутив бескрылое желанье
     В нас, чадах праха, после улететь!
     Так улетай же! чем скорей, тем лучше.

     Вот яд, последний дар моей Изоры.
     Осьмнадцать лет ношу его с собою --
     И часто жизнь казалась мне с тех пор
     Несносной раной, и сидел я часто
     С врагом беспечным за одной трапезой,
     И никогда на шепот искушенья
     Не преклонился я, хоть я не трус,
     Хотя обиду чувствую глубоко,
     Хоть мало жизнь люблю. Все медлил я.
     Как жажда смерти мучила меня,
     Что умирать? я мнил: быть может жизнь
     Мне принесет незапные дары;
     Быть может посетит меня восторг
     И творческая ночь, и вдохновенье;
     Быть может, новый Гайден сотворит
     Великое -- и наслажуся им...
     Как пировал я с гостем ненавистным,
     Быть может, мнил я, злейшего врага
     Найду; быть может, злейшая обида
     В меня с надменной грянет высоты --
     Тогда не пропадешь ты, дар Изоры.
     И я был прав! и наконец нашел
     Я моего врага, и новый Гайден
     Меня восторгом дивно упоил!
     Теперь -- пора! заветный дар любви,
     Переходи сегодня в чашу дружбы.



СЦЕНА II

     Особая комната в трактире; фортепиано.
     М о ц а р т и С а л ь е р и за столом.
     С а л ь е р и
     Что ты сегодня пасмурен?
     М о ц а р т
     Я? Нет!
     С а л ь е р и
     Ты, верно, Моцарт, чем-нибудь расстроен?
     Обед хороший, славное вино,
     А ты молчишь да хмуришься.
     М о ц а р т
     Признаться,
     Мой Requiem меня тревожит.
     С а л ь е р и
     А!
     Ты сочиняешь Requiem? Давно ли?
     М о ц а р т
     Давно, недели три. Но странный случай...
     Не сказывал тебе я?
     С а л ь е р и
     Нет.
     М о ц а р т
     Так слушай.
     Недели три тому, пришел я поздно
     Домой. Сказали мне, что заходил
     За мною кто-то. Отчего -- не знаю,
     Всю ночь я думал: кто бы это был?
     И что ему во мне? Назавтра тот же
     Зашел и не застал опять меня.
     На третий день играл я на полу
     С моим мальчишкой. Кликнули меня;
     Я вышел. Человек, одетый в черном,
     Учтиво поклонившись, заказал
     Мне Requiem и скрылся. Сел я тотчас
     И стал писать -- и с той поры за мною
     Не приходил мой черный человек;
     А я и рад: мне было б жаль расстаться
     С моей работой, хоть совсем готов
     Уж Requiem. Но между тем я...
     С а л ь е р и
     Что?
     М о ц а р т
     Мне совестно признаться в этом...
     С а л ь е р и
     В чем же?
     М о ц а р т
     Мне день и ночь покоя не дает
     Мой черный человек. За мною всюду
     Как тень он гонится. Вот и теперь
     Мне кажется, он с нами сам-третей
     Сидит.
     С а л ь е р и
     И, полно! что за страх ребячий?
     Рассей пустую думу. Бомарше
     Говаривал мне: "Слушай, брат Сальери,
     Как мысли черные к тебе придут,
     Откупори шампанского бутылку
     Иль перечти "(Женитьбу Фигаро(".
     М о ц а р т
     Да! Бомарше ведь был тебе приятель;
     Ты для него "Тарара" сочинил,
     Вещь славную. Там есть один мотив...
     Я все твержу его, когда я счастлив...
     Ла ла ла ла... Ах, правда ли, Сальери,
     Что Бомарше кого-то отравил?
     С а л ь е р и
     Не думаю: он слишком был смешон
     Для ремесла такого.
     М о ц а р т
     Он же гений,
     Как ты да я. А гений и злодейство --
     Две вещи несовместные. Не правда ль?
     С а л ь е р и
     Ты думаешь?
     (Бросает яд в стакан Моцарта)
     Ну, пей же.
     М о ц а р т
     За твое
     Здоровье, друг, за искренний союз,
     Связующий Моцарта и Сальери,
     Двух сыновей гармонии.
     (Пьет.)
     С а л ь е р и
     Постой,
     Постой, постой!.. Ты выпил!.. без меня?
     М о ц а р т
     (бросает салфетку на стол)
     Довольно, сыт я.
     (Идет к фортепиано.)
     Слушай же, Сальери,
     Мой Requiem.
     (Играет.)
     Ты плачешь?
     С а л ь е р и
     Эти слезы
     Впервые лью: и больно и приятно,
     Как будто тяжкий совершил я долг,
     Как будто нож целебный мне отсек
     Страдавший член! Друг Моцарт, эти слезы...
     Не замечай их. Продолжай, спеши
     Еще наполнить звуками мне душу...
     М о ц а р т
     Когда бы все так чувствовали силу
     Гармонии! Но нет: тогда б не мог
     И мир существовать; никто б не стал
     Заботиться о нуждах низкой жизни;
     Все предались бы вольному искусству.
     Нас мало избранных, счастливцев праздных,
     Пренебрегающих презренной пользой,
     Единого прекрасного жрецов.
     Не правда ль? Но я нынче нездоров,
     Мне что-то тяжело: пойду засну.
     Прощай же!
     С а л ь е р и
     До свиданья.
     (Один.)
     Ты заснешь
     Надолго, Моцарт! Но ужель он прав,
     И я не гений? Гений и злодейство
     Две вещи несовместные. Неправда:
     А Бонаротти? или это сказка
     Тупой бессмысленной толпы -- и не был
     Убийцею создатель Ватикана?