Преодоление

Мы с тобой на каких-то играх, типа «Голодных». Попадаю в сон на моменте, когда оба стоим на помосте, окруженные толпой. Где-то наверху трибуна Верховных, которые именно сейчас решают нашу судьбу. И знаю я на данный момент только одно – на кону твоя жизнь, но бороться за неё буду только я: мы в двойке. Если проиграю – ты погибнешь. Но если не уложусь в лимит времени – твоя участь ждёт и меня.

Мне назначено три испытания. Испытания – это слабое место, ахиллесова пята. То, о чём Верховные знают наверняка. Я боюсь в жизни трёх вещей – темноты, воды и высоты. Именно они и будут моими испытаниями. Очерёдность в виде снисхождения дано выбирать испытуемому. Ухмылка судьбы...
 
Гул толпы нервирует. Но с удивлением отмечаю, что вода меня наименее пугает. Я плохо плаваю, и, что гораздо важнее, неправильно дышу. Потому надеюсь, что сумею продержаться до того момента, когда на финальном табло зажжётся надпись «Преодолено». Картинки преодоления первого рубежа прессуются в однообразно-непрерывную ленту кадров, я почти захлёбываюсь, но наконец вижу долгожданную надпись, и понимаю, что вода пройдена.

Темнота выбрана второй. С раннего детства ощущение липкого холода вдоль позвоночника и парализующего оцепенения были моими постоянными спутниками в ситуациях, связанных с нахождением в тёмных помещениях. Но после воды я чувствую себя более уверенно, и залог этой уверенности – твой взгляд на центральном баннере. Если мы выживем, я больше никогда не хочу видеть такой твой взгляд. И я надеюсь, что скажу тебе об этом. Все варианты, услужливо предлагаемые мне паникой в кромешной тьме лабиринта, полной  бесконечных и разнообразных звуков – не воспринимаю с удивительной лихостью. Время будто остановилось, но внутри меня непрерывно отщёлкивает что-то(нет, это не сердце, оно бухает о грудную клетку вполне узнаваемо), что не даёт мне расслабиться. И я выбегаю на яркий солнечный свет почти счастливым человеком, мне даже не нужна надпись на табло: победа над внутренними демонами стократ важнее.

Остаётся высота. Толпа неистовствует. Привыкнув к свету, вижу этому объяснение: загорелась надпись на самом высоком табло, гласящая, что на прохождение последнего испытания у меня всего 10 минут, а вот сам прыжок не лимитируется.  Это сюрприз, тем более, что я изрядно вымотана бегом по лабиринту, а чтобы прыгнуть вниз с парашютом (!!!), мне нужно ооочень быстро подняться по лесенке наверх. Запрокидываю голову, чтобы увидеть площадку, и понимаю, почему время прыжка не засчитывается... Я почти сдаюсь. Оборачиваюсь. Толпа – как один большой, отвёрстый в  крике рот. Но я ищу взглядом только твои глаза...

Оказывается, нет предела человеческим возможностям. Мы устроены удивительно и приспособлены непостижимо. Нет того, чего не может человек, и в этом я убеждаюсь, пока с нечеловеческой быстротой взбираюсь наверх. При этом в голове нет никакой мысли о том, что страшно прыгать, есть другая - успеть подняться. Одеревеневшими руками цепляю парашют, и сам прыжок воспринимаю как избавление от усилий и связанных с ними мучений...

Табло сухо оповещает о том, что я выполнила заключительное испытание за 9 минут 58 секунд. Под свист и радостные крики толпы охранники открывают тяжёлые ворота, снимают с нас датчики, и легонько подталкивают. Мы свободны. Молчание между нами спрессовано в энергетический сгусток, непрерывно обновляемый палитрой эмоций. Ты достаёшь сигареты, протягиваешь мне пачку – ты знаешь, что я не курю – и я цепляюсь за сигарету обеими руками.
 
Сидим, курим... Ты откашливаешься, и, нарочито лениво растягивая слова,  произносишь своим бесподобным хриплым голосом:
- Скажи. Мне. Только одно. Ты быстрее лезть не могла?