Узкий круг судеб 4

                Трагедия


               Когда я вскарабкался, наконец, на склон к Юрию Михайловичу и Валере, то увидел и Ларису. Она лежала на склоне в ложбинке чуть ниже обрыва на мягком зеленом мхе, росшем здесь. Её, видимо, сюда только что перенесли... Лицо Ларисы было бледным, но на нём не было видно ни одной царапины. Только на левом виске, повернутом к небу, запеклась кровь.
              «Что случилось? - крикнул я. Мне не ответили. Юрий Михайлович сидел, наклонив голову, у него тряслись плечи... Валерка, весь какой-то взъерошенный и бледный, смотрел в сторону и жевал травинку. Я подошёл к нему. «Она жива?» - глухо спросил я. Валерий мотнул головой: «Сразу насмерть...» - хрипло ответил он. - Упала вон с того скатика». Он показал наверх. «Метра три пролетела. И — виском...». Я посмотрел вверх. На крутом склоне был заметен небольшой карниз, с которого, видимо, и сорвалась Лариса, подскользнувшаяся на крошках выветренного габбро..
               Габбровые породы  коварны  и для опытных альпинистов. Выветриваясь, они дают мелкую крошку, по которой нога едет вниз,, как на роликах. Альпинистские крюки и гвозди, к которым крепятся страховочные веревки, она тоже  держит плохо. Правда, альпинистского снаряжения у нас и такого не было...
                Я сел на камень рядом с Валеркой и мы стали молча ждать распоряжений Юрия Михайловича. Он никак не мог придти в себя. За восемь лет совместной работы в горах и в лаборатории он и Лариса почти сроднились. Так бывает у единомышленников, проживших не один месяц в одной палатке. И вдруг близкий и еще молодой человек, женщина, внезапно ушел от него в мир иной, да еще при таких экстремальных обстоятельствах.. Хотя прямой вины в её гибели на нём не было, но как человек, много старше и опытней своей сотрудницы, он, видимо, мучился и тем, что не смирял предупреждениями  её бесстрашную натуру, постоянно склонную к риску.
                Наконец он справился с собой, встал и, подойдя к нам, велел копать яму в еще не растаявшем  под обрывчиком снегу. Это должно было сохранить тело до прилета вертолета, который необходимо было срочно вызывать..
                Снег был плотный, зернистый, с острыми краями зерен. Но никаких инструментов, кроме геологических молотков, у  нас с собой не было. Ими можно было только рыхлить его, выгребая потом из ямы голыми руками. Он и не таял в них, потому что ладони быстро становились такими же холодными, как этот снег. Мы менялись каждые пятнадцать минут, чтобы отогреть руки. Работа шла медленно. Но наконец яма в снегу была вырыта достаточной глубины. Мы втроем перетащили показавшееся очень отяжелевшим тело Ларисы в яму и забросали снегом. На временной могиле поставили репер из веток кустарника, за которыми пришлось спуститься к самому подножию  голого склона.
                Выполнив эту скорбную работу, мы встали около могилы, склонив головы..Прозвучал прощальный выстрел из ракетницы, и красная ракета, описав дугу,  упала где-то около ручья, стекавшего вниз из соседнего снежника.  Этот ручей и давал начало речке, которая ниже превращалась в бурный Кадыр, несший воды в другую реку, а та отдавала свои дары в конце концов Ангаре и Байкалу. Не так ли и полезный труд отдельных людей сливается с трудами других людей, чтобы соединиться для чего-то важного и нужного многим. Труд этот бывает иногда опасным, но он необходим, чтобы жизнь людей на Земле не замирала ни на минуту...
                Солнце уже начинало садиться и, еще недавно светло-коричневые, вершины хребтов потемнели. И стали казаться неподвижными часовыми вокруг места трагедии, а сам пик Грандиозный, возвышавшийся над ними в закатном небе — монументальным памятником над снежным захоронением. Мы, подавленные случившимся, начали спускаться к лагерю...
                На следующее утро Дмитрий Михайлович ушел вниз по Кадыру в ближайшую стационарную экспедицию, расположенную километров в сорока от нас. У них была рация. Нужно было сообщить о случившимся в Геологический институт и вызвать внеплановый вертолет для эвакуации тела Ларисы, а потом и всей экспедиции с персоналом и снаряжением на ближайший аэродром, расположенный около тофаларской деревушки, откуда летали рейсовые самолеты на Нижнеудинск. Мы с Валерой пока должны были сложить палатки, упаковать вещи, оборудование и ожидать второго рейса вертолета.
                Первым рейсом на место трагедии  для расследования несчастного случая прилетела специальная комиссия из Питера в составе представителя руководства института, начальника петрографической лаборатории  Черепанова и сопровождавших их лиц, среди которых был и  Юрий Михайлович. Они уложили тело в цинковый гроб и улетели с пересадкой на самолет в Нижнеудинск. Там мы с Валеркой встретились, наконец, снова с еще больше похудевшим за эти дни Юрием Михайловичем. Он уже приобрел для нас с Валерой билеты на поезд до Питера, а сам самолетом  вылетел в Питер, чтобы успеть на похороны. Комиссия с телом Ларисы вылетела  туда  ранее.. Так раньше времени закончился для нас с Валерием первый в нашей жизни полевой сезон.
                На похороны Ларисы в Ленинграде мы не успели: пробыли в Нижнеудинске еще три дня и еще трое суток тащились поездом. В Питере нам рассказали, что на похоронах из родственников были только старушка-мать и молодой муж. Сотрудников института, конечно, было много: Лариса была человеком очень контактным. И еще нам рассказали, что Лариса была беременна. Третий месяц.... Она погибла не одна....

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

                Мы с Валерием, уже изрядно захмелевшие,  очнулись от нахлынувших воспоминаний почти одновременно.. «Ну, давай по последней, на посошок», - предложил он. -  Пора идти!»  «Давай, - поддержал я, - Мне тоже надо  уже дома быть. За встречу и всё хорошее!». Мы вышли из кафе. Валера, поймав машину, махнул мне на прощание рукой. Я кивнул и побрёл, задумавшись , к подземному переходу в метро.


                Окончание рассказа по ссылке:

                http://www.stihi.ru/2016/06/03/7367