произвольный отрывок из Чистые лужи на деревенской

http://stihi.ru/2016/01/20/3583


чистые лужи на деревенской дороге
пьесоид

- Вот полночь близится, а тень Видений Забвения не смыкает нам глаз. Красные огненные шары медленно перекатываются в фиолетовом киселе неба,  размазывая капельки-звёзды вдоль огненных струй, и только призраки белых роз нерешительно рассеивают кошмар больного короля.

- Вот полночь близится, а призрак Весёлого Рыцаря Аркадея не увеселяет нас своими бреднями на лютне, и звуки скрипки не доносятся из-за дверей с несмазанными петлями, душащими покойного короля Коллхауз Первого по кличке Покойник. Фиолетовые колёса словно тесто раскатывают розовую зарю по подоконнику мерцающего в сумерках сада, а в аду алыми розами вспыхивают костры Великих Грешников, единственно достойных называться людьми.

- Вот полночь близится, а не произнесена страшная клятва вступающего на престол младого короля Коллхауза Второго по кличке Благополучный Дворник. Белые серебряные луны долларовыми монетами устилают волнующееся в ветре море, без звона пересыпаясь  из мешка вечности в бренность песочного шёпота. И платят золотом тому, кто знает цену невесомой драгоценности. Песчинка о песчинку, камень о камень, душа о душу стучатся в эту ночь, но неизвестно, откроется ли занавес…
Скажи нам, путник, что там, за занавесом?

Путник: Всё глубже в туман уходит прошлое, делая небылицею то, что было когда-то, и небылицы превращая в историю людскую. Мир каждый миг протяжён лишь на мгновенье в любую сторону и не имеет будущего и прошлого.
За занавесом, Великие Чародеи, уже закончился спектакль, истинная и прекрасная жизнь, и остался лишь один камин, в котором догорают и чадят одинокие угольки…

Занавес поднимается. На сцене темно. В глубине мерцает догорающий камин, сливающийся с остальным фоном, иллюзорно воспроизводящим ясное  звёздное небо. Кажется даже, что грандиозность мироздания холодом и отчуждённостью дышит в зрительный зал, леденя душу зрителя. Внезапно у камина появляется чёрная тень.
За сценой испуганные крики:
- Явился!
- Неотвратимо!
- Он!
- Призрак Самого Отчаяния!
- Что он делает, несчастный!
- В его руках всё колдовство Магриба!.
- Вот он кидает порошок в камин!..

В свете прожектора искрятся серебряные пылинки, оседающие в камин…

Внезапно взрывом вспыхивает пламя, и тут же гаснет, будто захлебнувшись в самом себе… Клубами валит дым, затягивающий звёзды… Всё исчезает в нём…
Слышен звон колокола.
Словно бомбардировщик басовою нотой приближается орган. К одному протяжному звуку присоединяется другой. Затем в полной темноте третий, и вот уже несколько отчётливо отдельных звуков органа нарастают, заглушая звон колоколов…
Внезапно всё смолкает.
Затем взрывается музыкой орган. И сцена наполняется разорванной пляской света из различных источников: здесь мигалка, превращающая картину сцены в раздельные кинокадры, и вспышки, перечёркивающие темноту, и тонкие лучики, рисующие причудливые зигзаги в системе зеркал, и мигающие лампочки, дрожащая неоновая реклама, хоровод бегущих ламп, медленно накаливающиеся реостатные светильники…
Во всём этом цвето-световом хаосе меняют декорации рабочие сцены.
Музыка резко обрывается. Всё погружается во тьму.
В наступившей тишине слышится металлический стук шагов, сопровождающийся звоном шпор и ещё чего-то непонятного, эхом отдающийся в узких каменных коридорах…
По сцене медленно проходят чёрные тени с факелами… Вначале эти факела лишь тускло поблескивают, словно далёкие в тумане звёзды, но постепенно разгораются, будто приближаясь; сцена светлеет…
Мы видим мрачные своды внутренних залов старинного замка, вылепленные из неровных каменных глыб так, что едва ли отличаются от пещеры…
По сцене медленно идут рыцари, одетые в стадартные (по представлениям) доспехи. Они несут факела и мечи, а впереди идёт молодой король Коллхауз Второй  Благополучный Дворник.

Король К-2: Е-два, Е-четыре, царицу небесную так растак, за ногу и об стенку! В сырых стенках замка, где ютились многочисленные поколения моих предков, никто не умирал от ренита верхних дыхательных путей и ангины, но это только потому, что всем моим предкам, у которых начинали течь сопли, интриганы просто перерзали горло… Из политических соображений, чтоб у народа не было сопливых королей. И что же? Мой бедный папаша Коллхауз первый по прозвищу Покойник умудрился прожить до моего дня рождения, что в общем-то явилось рекордом долголетия в нашем роду… Опуская сексуальные подробности, освещу только такой момент, дабы зрителю было всё понятно: все мои предки были на самом деле только детьми. Так спешили жениться до первого насморока. С первыми вторичными половыми признаками. Естественно, дети появлялись на свет только спустя несколько лет…
Меня тоже хотели рано женить. Пожалуй, даже слишком рано. В три года, когда ни я, ни моя невеста ещё не имели друг к другу полового интереса, а посему воспитывались в разных детских садиках, моя бедная невеста скончалась от свинки, не успев даже повидать меня…
И так вот мне повезло, что я дожил до пятнадцати лет и уберёгся от насморока и от брака.
Но не надо убеждать зрителя в том, что мой двор кишит интриганами и заговорщиками… Я многих, конечно, заточаю в башни, замуровываю заживо в стенах своего комфортабельного замка, но ведь мои влиятельные вассалы позволяют мне расправляться лишь с мелочью. Не давая в обиду друг друга…
Как они единодушны в этом!
Но не надо убеждать зрителя в том…

Рыцарь Раббот: Вы уже говорили это, Ваше Величество!
Король К-2: Тьфу ты, чёрт! Правда, говорил… Но чего это ты вмешиваешься? Почём знаешь, может я другое хотел сказать?
Рыцарь Раббот: Я же весь текст пьесы читал, Ваше Величество, - заглядывает в какие-то бумажки.
Король встаёт в позу обиженного Гамлета и задумчиво вещает:
- Зачем я здесь? В пустыне капли языком лижет голодный лев, надеясь жажду утолить… После жаркого дня не желая пить солоновато-сладкую кровь человека, мнящего себя пророком…
Рыцарь Пердлог: Ваше Величество! Но пьеса ещё не началась. Вам рано произносить этот монолог.
Король К-2: Так начинайте же, чёрт возьми!
Всё ухает, как в прорубь, в темноту…
По сцене топают тяжёлые ноги.
Вот невидимый топтун останавливается у самой рампы… и на спине у него зажигается лампа-грибок, которая только едва-едва роняет узкое колесо света вокруг, и кажется, будто над залом виснет его огромная чёрная тень…

+++