Бермудова

Часть вторая. АНАЛИТИК

Время летело,  словно снежный ком с горы, а Аглая так и не могла найти подходящей работы. Нет, предложений было много, но женщина нутром  чуяла, что всё не то.
Сказать, что она отчаялась - было бы, несправедливо и однобоко, но волнение, нет-нет, охватывало даму, и она по привычке заедала свои проблемы сладким. Сидя в кафе, уставившись через панорамное окно, куда-то вдаль, она и не заметила, как ей улыбнулся её знакомый опер Разумовский. Уплетая шоколадное пирожное, она, не обращала внимание на мужчину, попытавшегося  сконцентрировать её взгляд на своей персоне, и ему ничего не оставалось, как зайти внутрь помещения и сказать всё, что он о ней думает.

- Ну, привет, красавица! Час стою перед тобой, раскланиваюсь, а ты и ухом не ведёшь.
- О, привет, Илья! А как ты меня нашёл? - удивилась Аглая.
- Да, я и не искал, собственно. Просто шёл мимо, а тут картина - не сотрёшь.
- Не издевайся! Настроение итак поганое, - потупив взгляд,  сказала дама.
- А что случилось? - оживился Илья, - скажи,  кто тебя обидел, и я в миг с ним разберусь! Хочешь, как во времена инквизиции подожжём его на костре, а хочешь, как отчаявшийся пират, я вздёрну его не рее? - Аглая расплылась в широкой улыбке, а потом неожиданно стала хохотать так безудержно, что Илье пришлось взять ее за плечи - Прекрати! Хватит! Что за истерика?
- Да, никакой истерики! Просто я отчётливо представила тебя взбирающегося по канату над палубой пиратского корабля, и мне стало так смешно, что сдержаться не было сил!
- Понятно. Но отчего ты тогда ещё пять минут  назад тут грустила? Что-то действительно случилось?
- Да, не то, чтобы прямо "случилось", но я так и не нашла себе подходящее рабочее место и это меня очень расстраивает. Все предложения мимо. А я, как мне кажется,  хороший специалист и исполнитель, работы не гнушаюсь, делаю всегда всё в срок, в полном объёме и даже чуточку больше. Правда не умею юлить и говорю всё, как есть, из-за чего уже неоднократно страдала, а судьба меня, дуру, не учит.
- Слушай, Аглая,  свои связи я подключать не хотел, а ты сама так и не сказала, кто ты по профессии. Может я смогу чем-то помочь? Знакомых много, и на руководящих должностях есть приятели, друзья и бывшие одноклассники. Может ты им сгодишься? - застыл в ожидании ответа Илья.
- Я аналитик. Аналитик в области экономики и финансирования.
- О, как! Аналитик значит... - опер задумался, глядя в одну точку, а потом спохватился, - Так вот почему ты так быстро расставила точки над i, в деле Головина? Ну, теперь-то я всё понимаю!
- Да, кстати, а чем всё закончилось? Что с Вадимом? - подхватила тему женщина.
- Да, нормально всё. Работает, ловит преступников и удивляется тому, что ты вывела его на чистую воду.
- Ненавидит меня, скажи правду?
- Успокойся! Никакой ненависти у него к тебе нет. И давай сменим тему. Мы вообще-то о твоей работе... И,  кажется,  у меня есть идея. Пойдёшь к нам в отдел? - Аглая напряглась, медленно повернула голову в сторону Разумовского, сидевшего рядом, и в её удивлённом взгляде было столько вопросов одновременно, что, опер понял, ему немедленно нужно объясниться. - Ну, пойми ты, голова садовая, ты - аналитик. У тебя отлично получается делать грамотные выводы и умозаключения, ты видишь то, что может быть мы, следователи, в связи с тем что годами рассматриваем дела, идём по накатанной, а ты со своим  креативным подходом, видишь дальше и бьёшь в самую цель! Да, к тому же ты сама сказала, что подходящей работы не нашла, так может пока ищешь, хотя бы на общественных началах посотрудничаешь с нами? Мы жутко интересное дело сейчас расследуем!
- Умеешь ты, Разумовский за нужные ниточки дёрнуть! - улыбнулась дама, - Хорошо, пока ищу основное место работы, попробую быть тебе полезной.
- Вот и отлично! Я шефу тебя представлю. Поехали!

Аглая старалась не выдать себя, но на самом деле - была на седьмом небе от счастья. Как же ей нравилось копаться в деталях, узнавать новые и новые подробности преступления, обращать внимание на такие  мелочи, которые и вовсе не привлекали внимания, а ей казалось, что это и есть то самое рациональное зерно, вокруг которого всё строится. В такие минуты она ловила себя на мысли, что выглядит, ученицей, которую похвалил директор школы, дав ей задание, с которым, по его мнению, справится только она. И дабы оправдать его доверие, она бралась за дело со всей ответственностью, бросалась, словно в омут с  головой,  и выполняла его по максимуму.

- Нет, это точно! Дело отправляем в архив! - поставил точку в беседе со следователями, подполковник Мухин.- Нет, как говорится, трупа – нет и  преступления! Сколько можно ещё искать?
- Но... - попытался возразить Разумовский.
- Никаких "но" - отрезал подполковник, - дело в архив!
- Позвольте мне, - вмешалась Аглая, - сдать дело в архив, как я понимаю, никогда не поздно, но не могли бы Вы позволить мне ознакомиться с ним? Обещаю, я быстро! Сяду, вон в кабинете Разумовского и Головина, почитаю, полистаю, и верну.
Иван Андреевич  свернул губы трубочкой, задумался, а потом улыбнулся и ответил -

- Ну, хорошо, внештатный сотрудник Бермудова, только ненадолго, и под  твою, Разумовский, ответственность!

Когда Илья и Вадим пригласили Аглаю пообедать, женщина на отрез отказалась, и,  улучив момент,  стала фотографировать страницы гиблого дела на свой телефон. Она понимала, что совершает противоправное действо, но ей хотелось разобраться основательно, а того короткого времени, что отведено в отделе, было абсолютно недостаточно.  Получив нужную информацию в полном объёме, Аглая, сослалась на головную боль, передала из рук в руки пухлую папку Разумовскому и на всех парусах помчалась домой.
Введя все материалы в компьютер, женщина стала изучать дело о пропаже Гаврилова Константина Ефремовича.
Неделю от Аглаи не было ни слуху, ни духу, и  подполковник Мухин, сам позвонил ей:
- Госпожа, Бермудова, добрый день! Что-то Вы в отделе уже год не показываетесь, мы соскучились, понимаешь! Вы ещё сотрудничаете с нами, и бросили это гиблое  дело?
- Здравствуйте, Иван Андреевич! Ну, год это Вы хватили! Меня не было-то всего неделю. Шутите, я правильно понимаю? А не покажусь я у  вас ещё дня три, с Вашего позволения, дело-то, как оказалось,  очень интересное! И у меня есть чем Вас порадовать, а может быть даже удивить.
- Ну, хорошо, Аглая, - улыбнулся подполковник, - два дня и ни часом больше!

Просматривая материалы дела Гаврилова К.Е., Аглая находила телефоны свидетелей, тех, кто что-то видел, слышал, был допрошен. Созванивалась, назначала встречи, беседовала...
И в этом общении ей всё время казалось, что она настоящий сыщик, способный выйти на нужный след, ведущий её к истокам преступления.

- Алло, добрый день! - поприветствовала Аглая незнакомку, - Виктория Юрьевна Гаврилова?
- Да, - ответила женщина, - а с кем имею честь?
- Меня зовут Аглая Бермудова, я сотрудник следственного отдела Уголовного розыска, и хочу встретиться с Вами на предмет исчезновения Вашего супруга. Скажите, когда бы Вы могли поговорить со мной?
- Приезжайте в любое время. Я плохо себя чувствую, так что буду ждать Вас у себя.

По дороге к Виктории, Аглая набрала Разумовского и сообщила о назначенной встрече.

- Ты заезжай вечерком, мне есть чем с тобой поделиться, да и о беседе с Викторией побалакаем.
- Обязательно заеду! До вечера!

В ожидании Ильи, Аглая суетилась на кухне. Ей хотелось угостить его чем-то вкусненьким, и она старалась изо всех сил. Запечённое мясо под чернично-имбирным соусом, мусс из зелёного горошка и спаржи, ягодное суфле на десерт, с марципановым печеньем, - создавали головокружительные ароматы в этом ансамбле, да и каждое блюдо в отдельности.  Шедевры, которые готовила Аглая манили, женщина  была довольна собой, и ждала тонны комплиментов от своего друга. И Разумовский не заставил долго ждать, с порога, признав, что сражён, у него нет сил сопротивляться, и он выполнит любое желание  дамы, потому как в предвкушении пиршества, понимает, ничего подобно он не пробовал, да и вряд ли когда-то доведётся. А по сему словно золотая рыбка - согласен на всё!

- Вот и славно! - улыбнулась Аглая, подавая аппетитную тарелку оперу. И как-то незаметно переведя тему, спросила - Так говоришь,  труп Гаврилова искали 7 лет?
- Да, дело покрытое пылью. Он бесследно исчез. И самое интересное -  ни одной зацепки!
- А что жена, Виктория Юрьевна? - не унималась Аглая.
- А что жена? Горевала, плакала. Мы её допрашивали, она совершенно не причём. У неё алиби. Она с поломанными рёбрами дома лежала. Соседи подтвердили.
- Вот! - соскочила с места Аглая. Разумовский бросил вилку на стол и отпрянул к спинке стула, настолько неожиданными были эмоции его собеседницы.
- Ты чего так всполошилась? Фу-у, с тобой точно не соскучишься! Я чуть не поперхнулся! Нельзя же так! - мужчина вновь придвинулся к столу, улыбнулся и спросил,- я прошу прощения, а ещё одного такого кусочка мяса я не мог бы заполучить?
- Как говорят французы "вжэ нэма"! Я приготовила две порции, обе тебе и  отдала. Так что, «звиняйте!»
- Ну, и правильно! Надо знать меру, - как бы оправдываясь, констатировал Илья, глядя на Аглаю вопросительно, и ожидая от неё чего-то очень интересного. Понимая это, женщина начала:
- Так вот... С рёбрами говоришь поломанными дома лежала? – и,  не дожидаясь ответа, продолжила,  - это правда. В деле даже заключение врачей имеется. Только там  есть ещё и объяснение того, почему эти самые рёбра у нее были сломаны. Возвращалась с работы домой, поскользнулась, упала, очнулась – гипс! Всё, как в кино. Смешно! Смешно, что ни тебя, ни весь отдел это не смутило!
- А почему нас должно было это смутить? По-твоему люди не падают и не ломают рёбер?
- Не в случае с Гавриловой! – отрезала Аглая и приказным тоном скомандовала, - Расскажи, что ты знаешь о ней?
- Ну, что я о ней знаю? - пространно ответил опер, - Несчастная женщина, потерявшая мужа, учительница, бездетная...
- Это всё? - удивилась Аглая.
- Да, пожалуй.
- Ну, тогда не удивительно, почему дело отправляется в архив.
- А ты из себя Шерлока Холмса не строй! Знаешь что - говори! А ехидничать - дело последнее.
- Хорошо, пошли в зал. Сядешь в кресло, там будет удобнее и будешь слушать сказку про то, где сейчас Константин Ефремович Гаврилов, и кто его туда отправил.
Когда Илья развалился в кресле скрестив руки на груди и вытянув вперёд ноги, Аглая, словно не находя себе места стала ходить из угла в угол, собираясь с мыслями. Ей хотелось  ничего не упустить, быть абсолютно сконцентрированной, говорить чётко и доходчиво.
- Итак, тебе может показаться это не имеющим отношения к делу, но я всё же позволю себе начать издалека. И тебе придётся слушать меня не перебивая. Договорились?
- Договорились! - ответил сытый и довольный опер.
- Виктория Юрьевна Дернова, так звали жену Гаврилова, до замужества. С отличием окончила химический факультет МГУ, и была абсолютно счастливой, когда повстречала его. Он был обходителен и добр, красиво ухаживал, и вместо пресловутых конфет и цветов - дарил золотые украшения. Провинциальная девчонка поплыла по волнам судьбы, поверила в искренность  красивого обходительного молодого человека и дала согласие на брак тут же, как только поступило предложение руки и сердца. Однако счастье длилось недолго. Гаврилов оказался человеком агрессивным. Более того жестоким! Он ревновал молодую жену к каждому столбу без всякого повода, и каждое выяснение отношений заканчивалось побоями. Он бил Вику ужасно! Ногами, руками и всем тем, что под эти руки попадётся! Чаще она старалась скрыть побои, но иногда это было невозможно, и ей приходилось обращаться в скорую, где до сих пор сохранены записи её пребывания в БСМП. Вот смотри, - Аглая взяла сумочку и достала оттуда бумаги. - Она обращалась с закрытой черепно-мозговой травмой, ушибами тела и рваной раной левой ноги. Через месяц она уже обращается к врачам с открытой черепно-мозговой травмой, вывихом правого плечевого сустава и ушибами мягких тканей.  Далее было ещё 7 обращений Виктории к докторам, и заметь, всё это выписки одного года! Как ты понимаешь, на протяжении всей жизни, таких записей в больнице собралось огромное множество, а завести уголовное дело на Гаврилова так и не удалось. На работе он характеризовался, как положительный и уравновешенный. Отдельно стоящий частный дом, огороженный высоченным забором  не давал возможности быть услышанными соседями, а сама Виктория никогда на мужа не жаловалась, и на вопросы полицейских, которые приезжали по обращению врачей, всегда твердила одно и тоже: "Упала, ушиблась, ударилась, поскользнулась, была невнимательна, закружилась голова, никто ни в чём не виноват!"
- Прости, но как ты узнала, что бил её именно муж? - не сдержался Илья, давший обещание не перебивать.
- Я бы и не узнала, но мне пришлось пойти на хитрость, - если наберёшься терпения и дослушаешь до конца - узнаешь.
- Хорошо, - согласился Разумовский, я весь во внимании.
- Покрывая мужа, избавляя его от наказания, Виктория, словно развязывала мужу-монстру руки. Чувствуя свою безнаказанность, он превращался в настоящего садиста, которому доставляло удовольствие унижать свою жертву, делая из неё не человека, а существо, полностью ему подчинённое. Выдвинув именно это умозаключение Виктории, я видела, как она напряглась. И как  только я обнаружила её неподдельную реакцию,  стала описывать ей примерный сценарий того, как представляла себе жертву, пытавшуюся отомстить своему врагу.  Где-то я даже поставила себя на её место.
- Что ты имеешь в виду? - оживился опер, подтянул вытянутые ноги, отпрянул от спинки кресла и сел, положив подбородок на кулаки, локтями упираясь в колени.
- А я представила, что сделала бы с этим гадом, будь на её месте. Я женщина - и сил справиться с таким бугаём ни у меня, ни Виктории не хватило бы. Ты видел его фотографии?  Метр восемьдесят девять рост, сто тридцать два килограмма вес! Значит,  действовать нужно было бы только тем, что имеешь. А имела жена Гаврилова огромные познания в химии. Они-то  и стали планом мести.
- Ты хочешь сказать, что придумала такой сценарий, который в точности совпал с тем, что совершила Виктория Юрьевна?
- Нет, конечно! Это нереально! Я только направила её в это русло. Как только мной была выдвинута версия о том, что исчезновение Гаврилова дело рук Виктории, что версия о её причастности не рассматривалась ввиду имеющегося алиби, а теперь наружу выплыли обстоятельства полярно противоположные и криминалисты в два счёта разложат всё по полочкам - она сдалась и сама рассказала всё, как было.
- Да что ты? - вновь откинувшись к спинке кресла,  засуетился Илья. Он достал из кармана пачку сигарет...
- У меня не курят! – командным тоном произнесла  Аглая.
- Да, я и не собирался, - отрапортовал Разумовский, -  Просто нервы подводят. В голове столько версий, но вряд ли какая-то из них верная.
- Почему? - удивилась Бермудова.
- Потому что все нечеловечески-зверские! - подытожил Илья.
- А оно так и есть! -  отозвалась собеседница. То,  что сделала Виктория Юрьевна, вряд ли пришло бы на ум кому-то ещё. Но она хороший химик,  более двадцати лет  отработала в  научно-исследовательском институте, и только по состоянию здоровья перешла в школу, взяв там полставки.   Она всё сумела, и грамотно  спрятала концы, что называется,  в воду!
- Не томи! Говори уже!- раскраснелся, словно спелый арбуз опер.
- Ну, хорошо! Накануне исчезновения Гаврилова, Вика вызвала супруга на откровенный разговор. Она сказала ему, что не станет больше терпеть побоев. Он должен её отпустить, или она за себя не ручается. Эти слова просто-напросто рассмешили супруга, и он врезал жене так, что она улетела, ударившись затылком о стену. Посчитав, что предупредила мужа, а он не внял её просьбам, Вика не сомкнув ночью глаз, продумала всё в деталях, пошагово, и вечером, следующего дня, когда Константин вернулся с работы, осуществила план своей мести.  Мужчина позвонил в дверь, но Виктория не открыла. Она стояла рядом, сердце бешено колотилось, а руки сжимали молоток. Дверь открывалась внутрь квартиры, и когда Гаврилов сам, ключом отворил  её, он не заметил жены, оказавшейся прямо за дверью. Прошёл вперёд и нагнулся, чтобы развязать ботинки. Виктория сделала пару шагов,  мужчина не успел обернуться, как  она  резким движением, со всей силы влепила ему  по голове  молотком.  По её мнению  удар оказался смертельным. Далее в ход пошла химия. Вика перетащила обездвиженное  тело мужа в ванную, (сделать это было нелегко, помнишь - у неё были сломаны рёбра),  залила водой и добавила туда смесь каустической соды, серной кислоты и ещё двух веществ,  назвать которые  отказалась напрочь! И всё, Илья! Через три дня в ванной не было ни-че-го, кроме волос Гаврилова! Его драповое пальто, ботинки, одежда, он сам вместе с плотью и кровью, кожей и костями - растворились, будто их и не было! Вике  только оставалось  смыть жидкость из ванны, а волосы, подцепив деревянной палкой, она несколько раз смыла в унитазе. Придя в себя, через пару дней, мучаясь совестью и содеянным, она не выдержала и,  всё поведала своей сестре. Именно  та надоумила её молчать, и  заявить в полицию об исчезновении мужа. Виктория понимала, что её будут подозревать, более того, жена и близкий круг всегда становятся центром внимания полицейских, следователей,  поэтому ей нужно совладать с эмоциями, а ещё избавиться от улик.  Для этого она сделала ремонт в прихожей. Переклеила обои, дабы убедиться в том, что на стенах не осталось крови от удара молотком по голове мужа. Мало ли... Она заменила ванну, попросив брата вывезти старую на городскую свалку, и только после этого последовала совету сестры.

Суд над Гавриловой Викторией Юрьевной состоялся. Женщина  созналась в содеянном преступлении, и на вопрос судьи подробно описала события страшного дня. Однако адвокат давил на то, что его подзащитная не в себе. Горе, постигшее её, приводит к фантазиям, да и многочисленные черепно-мозговые травмы не прошли бесследно. Судебное решение повергло в шок присутствующих. Зал аплодировал стоя! Особенно ликовали женщины, когда судья провозгласил - "НЕТ ТРУПА, НЕТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ! ГАВРИЛОВУ ВИКТОРИЮ ЮРЬЕВНУ ОПРАВДАТЬ И ОТПУСТИТЬ ИЗ ЗАЛА СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ".

Продолжение следует…