Эпитафия

Ты от прелюдий бытовых устала,
твои инстинкты требуют скандала
и подзавода, как часы Дали,
размякшее безвременье которых
себя едва находит на просторах
среди изгибов временной петли.

А между нами – словно речка Припять:
не перейти и ни глотка не выпить.
Но, слава богу, в мёртвой тишине
я слышу голос, вкрадчивый, как шорох,
что истина, рождаемая в спорах,
сначала зарождается в вине.

Вина вина – невинная забава,
легка игра словами, да лукава,
и для игры достаточно искры,
той, что на склоне зрела в винограде
за-ради встречи и конечно ради
глотка неповторимой хванчкары.

И так легко на сердце лёг Тбилиси,
что выбор пал в конечном компромиссе
на этих улиц романтичный флёр.
Нетленны строки Нины Чавчавадзе,
и нас с тобой – невольных камикадзе
восхода круче ждал фуникулёр.

От Пантеона на горе Мтацминда,
как на ладони путь из лабиринта
и, воскресая из небытия,
надеюсь я, что жизнь мою итожа,
и ты напишешь: «Милый, для чего же
пережила тебя любовь моя».