угрюм. часть вторая

Тело твое – свежесть руки – нега. Ты утро, пробуждение после черной ночи, и имя тебе – Надежда. Долгие годы мы вместе. Вдыхаю твой аромат, пью его как молодое вино, и пьянею. Ты отрада – то, что дает силы к пробуждению
Поверженный вой, последней, религиозной войны, я сдался на милость победителей и был клеймен на челе и кисти, как все!
Две маленьких капли. Они дают возможность жить вечно. Регенерировать и процветать, подконтрольно. Но ядом коварным они разъедают души наши.
Вот я, с вожделением, наслаждением от блага, долгие годы несу чело и кисть свои клейменные. Я слит с окружающим миром. И, словно облачен в выцветень военный, невидимка, я растворен в общем грехе…
В "Звездых тьма" ль полечу. За океан ли подамся добровольцем к народам Навахо. Воевать за их земли. Везде будет жечь меня клеймо. Но есть место – "Белая зона". Там мощь клейма истекает на третий день. Пусть вместе с мощью истечет и сила моя. (Клеймо – хозяин в лабиринтах тела). Пусть так. Но я пойду туда в вере на чудо – на исцеление души.
Отшельником святым там, мой односум прежний. Когда-то он не сдался, скрылся в горах. Долгие годы в посте и молитвах проводил. И срок жизни человеческой прошел, а он еще жив и исцеляет. Слухами о нем земля полнится. Истерзан духом, я мощен телом, он телом немощен, но духом цел. ОН велик и имя его теперь – Старец.
Сколько меня унижали, пинками, матерным словом. Было. После того, как я сдался – терпел. Долго. В скотстве своем, в выжить желании диком. Выжил. Зачем? Знаю! Тогда я искал тебя. Желанная. Любовь вечная, в вечном теле. Я, за любовь, веру свою предал.
Когда – что зверье, несмертные нас "обложили" в горах. Когда семь старшин – обладателей внутренней мощи, древние клинки извлекли из ножен. В семь вихрей обратились, врага на своем пути сметая. По одному они угасали, в прах обращаясь. Матери, чадам своим глаза прикрывая, по рекам кровавым брели. Детей своих уводили в сокрытые пространства. Тогда мы, с моим односумом, их отход прикрывали. Держались достойно. Потом все закончилось. Угасли семь вихрей. Погибли вои. Мы вдвоем остались, в окружении врага. Я помню шаги несмертных и шепот товарища: - Уходим сейчас же. Потом будет поздно…
Тогда я сдаться решил. Не из страха. Знал я, что ты жива. Что я не убил тебя.
И выстрел мой был не смертелен. Тогда я должен был выстрелить. И выбора не было. Теперь выбор был.
– Уходи, я останусь…
Меня били. Я лукавил и плакал, целовал их ботинки. Потом служил новой вере. Много крови невинных на мне. Я должен был заслужить прощение новой власти. И заслужил, и нашел тебя. Все за любовь. И может ли быть иначе?
Она плакала тихо. Слезы ее падали, падали в придорожную пыль…
Ко мне обратилась, шептала мне горько.
- Долгие годы мы вместе. Ты отрада моя, то, что дает силы к пробуждению.
Но, иногда, я не хочу просыпаться. Вот сон мой –
Вижу я колыбель, там дитя – наш ребенок. Его я беру на руки свои и чувствую биение его сердечка, тут просыпаюсь всегда. И грудь мою долго еще теснит тяжесть молока материнского. Но нет во мне молока …
Тебе откроюсь. Инстинкт материнства во мне. Мама отдала все свое, врачам за него. От мужа бежала. По миру пошла побираться. Я не знала, за что она меня наказала вечною мукой. Я была не такая, как все. Я страдала и мучилась, когда ровесницы мои были счастливы. Я презирала мать, бродяжку. Я ее предала властям. Мне за нее было стыдно. Отключенная от мощи, она умерла в муках. А пред смертью рассказала…
Я матерью быть могу, но не здесь. Мощь убивает наше потомство. Нерожденых детей приносит в жертву вечному телу.
За тобой пойду следом, в вере что там, в белой зоне, я почувствую, однажды, под сердцем наше дитя. Тут полная чаша, но пусто на самом деле.
И вот мы в пути долгом. Слышу сердцем, идет уже гон - велик, на ослушников.Но не признаюсь тебе в этом. Усыпляю, словно младенца, на коленях своих. Напеваю тебе древние сказы моего народа. Опьянен, очарован тобою, я - с надеждой, что будет у нас ЗАВТРА, засыпаю хмельно, счастливо…
 Ветер ласковый, трава зеленая, все то же, но ярче, чем в жизни обычной. Потому что это сон мой. И я хозяин в нем! Что сплю, осознав, шалю – будто в детстве. Летать хочу!
Разбег, прыжок, и я взлетаю!
В воздухе плыву неспешно. Ветер, запахи, шум журчащей реки – все это во мне теперь, все это округ меня! До кроны дерева дотронусь, пальцами "слышу" зелень листочков. Вниз "штопором" - теснит в груди ветер.
Дышать не дает. Все могу, все мне подвластно.
Я человек! И от Бога во мне очень много, это все то, что зовется Любовь!
Тебя, родная, вижу. Ты, нагая, в реке…Брызгами тебе на чело я паду и вниз – к страстным губам, в истоме испей же прохлады моей! И на губах не могу удержаться. Падаю, в притяжении твоей красоты.
Вот на груди упругой, замер я капелькой. Мне хорошо тут, уютно и я в истоме плыву, тысячей радуг искрясь…
Но падаю вновь.
Как быстротечен путь маленькой капли! Не беда, я рекой обернусь. Меж берегов и под пение птиц, водами своими тебя, охватив, понесу
к заветности тайной…
 Будет, будет у нас ребенок – наше дитя!
Его ты укроешь от зноя тенью прохладной деревьев. Ты утолишь его голод своим молоком материнским, и я буду рядом!