У пыльной дороги на рыжей, выжглой траве

У пыльной дороги на рыжей, выжглой траве,
Нашёл чабан заблудших своих "протеже".
Одни маслы, да клоки шелудивого руна...
Задумавшись – присел у серого валуна.
Дай-ка отгоню их на соседнее пастбище,
Где жирные свиньи устроили лежбище.
Авось перепадёт и немного баранам –
Не оскуднеет свинофермерский карман.
Пока суть да дело, пока перегонял овец,
Отару пересчитал "волк-подлец".
Чёт-нечёт – один барашка выведен из строя,
Белеют косточки среди широкого поля...
Толи волк был очень-очень матёрым,
Толи чабан не был зорким и проворным.
Но к месту добралась малая горстка,
Даже меньше знаменитого напёрстка.
На встречу вышла пышногрудая свинарка,
Глядя на неё заблеяла молодая ярка.
Как защебетала, да заойкала девица,
А позади неё колосится сочная пшеница.
Нагородила она с три огромных короба,
Так чабану к сердцу припала зазноба.
Слушал он её дивные, певучие речи –
За неё был готов идти рубиться на сечи.
Рассказала: чтоб вырастить дородную свинью,
Надо кормить её мясом и поить кровью.
Пщеница – это так, корм для "несушек кур",
С них взымается непомерное количество шкур.
Будет тогда у поросят-сосунцов прирост –
Не узнают они, как твои овцы "голокост".
Пастуху эта сладкая-сладкая сказка,
Его уши ласкала, как милейшая ласка.
Не понимал, что даже с паршивой овцы клок,
У зажравшихся свиней пойдёт в прок.