Крестоносец

1
Океана лазурные воды
Плещут в небо горстями брызг.
Измеряет ли время так годы,
Презирая гибельный риск?
Будто время не знает, что странник,
Церкви воин с горькой судьбой
(Понимая, что он не избранник!)
Сам считает мерный прибой.
На брегу он стоит одиноко,
Провожая взглядом суда:
Рыцарь ищет признаки рока
И молчит, их вновь находя.

2
Плащ его развевается черный,
Открывая старый доспех.
Воин знает неправду – те войны,
Что прошел за ложный успех.
Потому и грозит небосводу,
Устремившись в гордую высь,
Меч-невольник, познавший свободу,
Господина жуткий каприз.
Рыцарь помнит отвагу и ярость,
Принимая тяжесть меча,
Вспоминая; и память, как радость,
Пока кровь еще горяча...

3
Палестина... Зовет Палестина,
Ждет его, как и тогда,
Когда сердце стучало невинно,
А душа была молода.
Он стремился и в ныне священный
Город Неба – Город Мечты*,
Чьи святыни веками нетленны
И всегда – как символ беды.
Это знал рыцарь юный и пылкий,
Веря, что беда не придет,
Что она – лишь гримаса улыбки,
А мечта – крестовый поход.
* Здесь – Иерусалим.

4
Крестоносец. Он стал им по праву
Силы воли и мастерства.
Так рубин, заключенный в оправу,
Ограненный только едва,
Озарен тем внутренним светом,
Что способен рушить Миры.
Рыцарь видел знамение в этом,
Но не понял правил Игры.
Ведь тогда-то и стал он клейменным;
И на сердце Зверя печать
Жгла огнем и, приветствуя войны,
Обучала вновь убивать.

5
И восход становился закатом:
Небосвода яркий багрец
Освещал между Раем и Адом
Войска путь. Безумец... глупец!
Как же мог он предать все забвенью:
Идеалы, совесть и честь...
Убивал! Но без жажды к стремленью
Убивать безвинных. Как месть,
“Умирал” вместе с ними, не ставши
Крестоносцем нового дня,
Будто Ангел отчаянный, падший,
Шел в Аду без страха огня...

6
Убивали бездумно и слепо,
Обращая ярость в мечту;
Убивали для “близкого” Неба,
Что не хочет тяжкую мзду,
Не желает кровавую плату
Из смертей за новый исход,
Где решает все верность обряду:
“Кто не с нами – пусть же умрет!”
Но в зерцале изрубленной стали
Каждый видел только себя.
Умирали друзья, погибали,
Ненавидя тот миг и любя.

7
Скольких он, рыцарь вечного горя,
Потерял в жестоких боях.
Неужели теперь его доля
Вспоминать их лица и страх
Вновь терять перед обликом смерти,
Каждый раз на битву стремясь
Со словами: “Надеждам не верьте!
Все надежды втоптаны в грязь”.
То, что делал по выбору рока,
Проклинал тогда и сейчас
Палладин, воин нашего Бога,
Ненавидя Господа глас.

8
Океана лазурные воды
Плещут в небо горстями брызг.
Измеряет ли время так годы,
Презирая гибельный риск?
Будто время не знает, что путник,
Жизнь которого – битва с судьбой
(Понимая – теперь он отступник!),
Сам считает вечный прибой.
На брегу он стоит, одинокий,
Провожая взглядом суда:
Для него все открыты дороги,
И ведут они в никуда.

9
Плащ его развевается черный,
Открывая старый доспех.
Рыцарь помнит былое – те войны,
Что прошел за ложный успех.
Но уже не грозит небосводу,
Рассекая призрачный бриз,
Меч-невольник, познавший свободу,
Господина страшный каприз.
В даль уходит он, рыцарь отважный:
Крестоносец и человек.
Грезы... грезы – они не так важны,
Как покойный времени бег.

10
И становится берег пустыней,
Лишь шуршит прибрежный песок.
Под волной то зеленой, то синей
Исчезает слабый росток.
Он растет вопреки всем законам
Рядом с белым телом клинка
И грозит небесным простором –
Океанам, издалека;
Устремляется ввысь к крестовине,
Рукояти стали меча,
Что стоит здесь, как крест, и отныне
“Несгораемая свеча!”