Город в огне

Город в огне –

будто феникс в оборванном цикле –

залпом вошёл в ощетинивший вымпелы мир.
Смолкли часы, отмеряя отрезки забытья
жалобным воем на стрелки насаженных нимф.
Вот объявили призыв;
и под хлещущим градом
рвутся в дороги набитые мной поезда.
Рельсы сточила кислотно-слезливая влага,
воздух сгорел в непрерывном экстазе “Ура”.


Кто-то осыпал цветами больную долину,
кто-то, качнув головой, превратился в туман.
Если б я мог, то напомнил себе, что мы живы,
вспомнил,
что пламя не сунется в ржавый капкан.


Город в огне –

подползает всё ближе и ближе –

улицы-косточки прахом ложатся под ним.
Распотрошенные рынки как центры событий:
яростно рвут опротивевший клоунский грим.
Белые флаги – в утиль,
за секундную слабость
впору устраивать анатомический цирк.
Кто-то кричит – обезумели, мол!
Доигрались!
Вот и… уже не кричит,
откатался винил.


На дирижаблях уже не портреты, но шаржи,
все двадцать пятые кадры скатались в один.
Если б я мог, то постиг философию марша
раньше, чем он не позволит мне сделаться им.


Город в огне –

в закопчённой броне сожалений –

снова встречает меня у разбитых дверей.
После приветствия – бой до границы терпенья,
бой до финального выкрика сверху:
“Убей!”
Я, в перепутанных синапсах высоковольтов,
жду милосердия в виде несказанных слов.
Жду,
когда, без исключения, кончатся войны,
освободив кроху места для новых мозгов.


Город глядит на меня через дымные стёкла,
скалит каркасы не мною подорванных стен.
Жаль, я уже в цианидовых грёзах полёта:
испепеляю извечное “жду перемен”…


Город в огне

затухает

под грохотом ливня –
самое время для траурно-белых знамён!
Тикают часики, пляшут довольные нимфы
под умилёнными взглядами павших сторон.
Вновь отменили призыв;
и под ласковым солнцем
плавно бегут по дороге ничьи поезда.
Рельсы латает бригада – за пару червонцев,
воздух наполнен сиренью и сладостью сна…

***

Кто-то забудет даже расценки пепла,
распорядившись памяти мирно тлеть.
Если б я мог, то остался на кромке света
пламени города,
что обречён гореть.