Штирлиц

   (К Пушкинской дате)
    
(Если народ боится поэмы, приведу лучший кусочек ея)
( Письма с Границы, 9-е )

Мне пятистопный ямб не надоел*,
        (*"Четырестопный ямб мне надоел" -Пушкин)
Хоть мною им немало перепето,
Но коль не полагать ему предел,
Он надоест, как вечная диета.

Поэтому с размера я собьюсь,
Дам отдохнуть придирчивому взору,
Из дома выйдя на святую Русь,
Взгляну окрест с большого косогора.

Да, косогор чувствительно велик,
И улицы стремглав впадают в море.
И тот, кто к новой роскоши привык,
Творит жильё на этом косогоре.
Но он в свой замок не завозит книг,
С самим собой и близкими не споря.

Вот потому-то эта часть Руси
Слепа, глуха, духовно небогата.
А почему – у Пушкина спроси,
Он это констатировал когда-то*.
      (* "Мы ленивы и нелюбопытны" - "Путеш. в Арзрум")
И хочется сказать ему «мерси»,
И попросить прощенья за цитаты.


Среди незрячих и глухих,
«Нелюбопытных» и «ленивых»
Я, словно выключенный, тих,
И, чтоб меня не звали «псих»,
Скрываю страсти и  порывы.

С утра людским потоком смыт,
Под вечер скрыт в панельных сотах,
Как современный троглодит,
Осуществляю личный быт,
Взлетая тайно на высоты.

Беру из сонмища  кассет
Шопена, Грига либо Листа.
Включаю, выключая свет
И звук сводя почти на нет,
Чтоб только всё звучало  чисто,

И погружаюсь в иномир,
Где я в молитвенном экстазе
Внемлю тому, что мой кумир
(Который часто «наг и сир»),
Мне скажет нынче в той же фразе.

И называю божеством
Того, кто душу рвёт на части
Мне композиторским перстом…
Проходит час. Другой … Потом
Я у других творцов во власти.

Поэты тоже душу рвут.
Вот Дмитрий Кедрин – бог и гений,
Меня пленивший в пять минут…
Увы, никто не знает тут
Его божественных творений.

И не захочет знать, увы.
Да и не сможет. Вот в чём мука!
Хоть заимей две головы,
Но если души сплошь мертвы,
То не расслышится ни звука.

Пойди кому-нибудь скажи,
Что он бесчувственней колоды,
И обвинят тебя во лжи,
И отделят тебя  межи
От «оскорблённого народа».

…Но мой «народ» не виноват,
Что в нём  все чувства очерствели:
Ему уверенно твердят,
Что нам куда нужнее мат,
Чем поэтические трели.

А он, трудяга, верит всем,
Кто разглагольствует с экрана…
И потому я тих и нем,
И в стол кладу листки поэм,
И грудь моя – сплошная рана.
    (2006)