Квазимодо обнимал горгулью

Квазимодо обнимал горгулью -
Город улыбался мостами.
Это было в июле -
Может быть, перед восстанием.

Перед плебейским визгом -
Перед хлыста изгибом -
Выжали чьи-то жизни -
И короли - погибли.

Падали - с гильотины -
Головы - за кулисы -
И кровь вишнёвая стыла
На мостовых бугристых.

Или ещё раньше -
Лет на сто или двести.
Падал монах с башни
Под цыганские песни.

И умирал - так долго -
Глядя пустым взором,
Как на голодный город
Слетают коршуны-зори.

Цыганки вокруг кружили -
Цыганки лживо гадали.
Они здесь были чужие -
Они уходили - в дали.

Они собрали скарбы -
Они крали нещадно,
И в темноте мелькали
Лицами и плащами.

И уходили - плюнув -
Через плечо - напоследок -
По синей дороге лунной,
Оставив былые беды.

Они городу злую
Судьбу - втихаря пророчили,
А королева в Лувре
Раздавала пощёчины.

Служанки рыдали украдкой -
Пажи - губы кусали.
Такие были порядки -
В Лувре или Версале.

Или где-то ещё там -
Все декорации рухнули.
Били - шершавые щёки -
Нежные белые руки.

Время билось на части -
Время хлестало кулисами.
Кринолин королевы качался,
Парик королевы - высился.

Время белело снегами,
Время цвело каштанами.
Уже королева другая
И бить служанок не станет.

Уже другие актёры -
На сцену помоста выйдут,
И будет отравленный город
Требовать красной корриды.

И будет кричать - торо!
Или - свобода! Братство!
Горгульи над чёрным городом
Будут тихо смеяться.

Коршун зари снизится -
Крылья расправит коршун -
И подберёт - жизни -
И заклюёт - прошлое.

И расползутся лица
У невольных артистов -
А кровь будет литься, литься
По мостовым бугристым

И стыло солнце на небе -
Над кровавыми лужами.
Если бы этим плебеям
Надавать пощёчин заслуженных.