Суд

Свет не знал еще суда такого,
чтоб средь ночи, чтобы поскорей…
Так судили Сына Иеговы,
ждал которого любой еврей.

Из суда к суду Его водили:
в синдреон, к правителю, к царю –
никакой вины не находили.
Так ни с чем и встретили зарю.

Палачам отдали на сеченье,
на битье, глумленье и позор.
Лиходей не знал бы тех мучений,
прежде чем получит приговор.

С Сына Бога, чтоб повеселиться,
сорваны одежды. Нагота
кое-как прикрыта багряницей –
жалким одеянием шута.

Капли крови катятся из раны
от шипа тернового венца,
но велик в терпении попранный,
волю исполняющий Отца.

И Пилат обычай иудеев
вспомнил, чтобы выручить Христа:
перед Пасхой одного злодея
миловать от страшного креста.

Сам народ имел такое право
выбрать из судимых одного.
Привели в судилище Варавву –
грех и злоба на лице его.

И Пилат, и каждый римский воин,
лишь взглянув на этих двух людей,
видел ясно, кто чего достоин,
но – не ослепленный иудей.

Смолкла сатанинская орава,
но первосвященник Каиафа
выкрикнул для милости Варавву,
Иисуса для креста отдав.

И толпа, та самая, что прежде,
когда Бог входил в Иерусалим,
та, что стлала перед ним одежды,
и сама пласталась перед ним.

Те же люди взвыли восхищенно,
когда старший волю их изрек –
им совсем не нужен зверь прощенный,
им распятый надобен пророк.

Были – избиваемы камнями,
был – и с отсеченной головой.
Вот пророк пророков перед вами,
о, Его достоин этот вой!

Сыновья Израиля и Иуды,
Иеговой избранный народ,
вот иное из пророков блюдо –
аппетит да раздерет вам рот!

Воины потупились печально,
для себя предвидя скорби дни,
а они неистово кричали:
-Господин, распни Его, распни!

И Пилат, умыв прилюдно руки,
произнес, словно в кошмарном сне:
-Праведника отдаю на муки,
только кровь святая – не на мне.

-Кровь Его на нас и детях наших! –
выкрикнул надменный Каиафа.
и на храме, в стороне стоявшем,
потускнела позолота глав.