часть 7. кишинев. бендеры. шах и мат

странна судьба сынова...
держим мы путь в Молдову,
там, говорят, есть свой ад,
есть и Камю, и де Сад,
нам и не нужно другого.

жарко нам в солнце дня.
убереги меня,
воды пролиты в асфальт,
что-то пищит  Фицжеральд,
в похоть прохлады маня,
стонет, что любит

тебя,
ветер, дорожную кладь,
путников, что в мастях
и в золотых зубах,
кто их нам мог послать,
если не страх?

любит вино и горе,
черной маслины сок,
любит смотреть на море,
слышать ее голосок
в общем озябшем хоре.

думаю, что такого
в этой ночи нагого?
вереск шумит, колодец,
вкус перегноя во рту,
делаем вдох по утру,
сам себе канатоходец,
сам себе труп,

входишь в цветах в Кишинев,
видишь бездомных воров,
грязных цыган и бабок,
колешься спицей булавок,
чтобы не сглазить
стылые грязи города снов,
города винной казни.

,

фрукты едим за гроши,
в городе сна, души,
доселе незнакомом,-
нам и приятно, и ново,
эдакая родня,
кормит, лелеет, целует,
розами улиц милует,
только не любит меня,
только не любит, и хули.

где ты, со мной еще?
милая, видишь, там -
город войны «Бендеры».
есть еще в недрах вера,
силы и прошлого хлам?

едем! она говорит.
рядом идет бандит,
далее - ангел безрукий
что-то твердит о разлуке,
плещется в наших ушах.
чертова пустошь - шах.
мы не боимся вас - мат!
боже, какой аромат,
ветер в твоих волосах
выдул весь липкий страх,
нет боле сложных преград,
правды в ногах - тем болей.

,

топчем непризнанный берег,
тлеющую сирень,
тело над миром зла.
тень, я тебе еще верен,
город, где ты была,
мною из виду потерян.

скулю я пред ним слепым зверем.