5. И лишь себя впускал в её постель

  (предыдущий фрагмент "4. Помятая, с соломой в волосах"
    http://www.stihi.ru/2016/05/23/7483)
              *         *        *
Считавший прежде Афродиту кроткой,
скрывая изумление в себе,
Рошфор вёл наблюденье за красоткой,
был зорким и в карете, и в седле…

А вот и дом, Рошфору      столь     знакомый,
что граф его нашёл бы и во тьме.
Мадам призналась: «Видела во сне
весь     дом     я, словно он уж мой законный»...

…Бессменный на посту привратник Зверь,
узрев гостей, вскочил подобострастно
и перед Афродитой шустро дверь
открыл, куда она шагнула властно.

– А мы тут     заждались     вас,  госпожа! –
осклабился растроганно привратник.
Всех слуг из дома, сонных, но опрятных,
он выкрикнул и сразу хвост поджал.

«Похоже, до сих пор не знают слуги,
что прежней их хозяйки больше нет.
Должно быть, обсуждают на досуге,
где деньги взять, хотя бы на обед.

Приняли Афродиту за миледи
легко при думах только об обеде.
Сейчас и     сам     я ни за что на свете
не смог бы в ней  иное  распознать,
чем властную и сильную миледи.

Ну, что ж, не будем слуг разубеждать.
Наследство, кардинальская печать –
об этом ведать челяди не впору», –
подумалось дотошному Рошфору.

Рошфор был изумлён, на сколь легко
она ориентировалась в доме,
притом, что от неё дом был дотоле
всегда недостижимо далеко.

Никак ни в чём со слугами Шарлотты
ни разу не попавшая впросак,
приезжая во всё вникала слёту,
по поводу всего была в курсах.

Обновки из хозяйских гардеробов
ей приходились впору всякий раз.
Наряды, обувь с массой наворотов
Рошфору часто радовали глаз.

Вмиг выдал перстни, и банты, и ленты
ей пресловутый изобилья рог.
Казалось, что в свои апартаменты
вошла сама  хозяйка,  видит Бог!

Граф сопоставил вновь все нестыковки
и выводами даму укорил:
«Обновки ваши – вовсе не обновки».
Сама признав, что граф не намудрил,

красавица ехидно улыбнулась.
Перст приложив загадочно к губам,
плутовка интригующе замкнулась.
Но граф не сдался: – Очевидно, нам

  с прелатом дали ложную наводку
  на вашу смерть.  Задали  вы работку
  моим мозгам последние два дня!
  Но вы, миледи, живы! Мне видна

  вся ваша сущность вновь, как на ладони.
  Когда и как успели подменить
  вы Афродиту?! То ль преступно, то ли
   по сговору, вы проявили прыть.

– Вы, как всегда, предельно прозорливы.
  Я отдаю вам     должное,     Рошфор.
– Рад, что мы снова вместе, особливо
  по части планов, что я до сих пор

  вынашиваю против д'Артаньяна.
  Пронырливая эта обезьяна
  на нашем свете явно зажилась –
   мечтаю в     ад     отправить эту мразь!

– По поводу его, Рошфор, особы
скажу вам, что спешить вам тут нельзя.
Я знаю, что вы вовсе не друзья,
но, составляя ваши гороскопы,

узрела в них мистическую связь.
Так вот, похоронивши «эту мразь»,
вы, находясь с ним в общем переплёте,
и сами неминуемо умрёте.

А посему вникайте в мой совет.
Пока за жизнь цепляетесь вы рьяно
и к суициду склонности в вас нет,
во всём оберегайте д'Артаньяна.

Поверьте, ваша жизнь мне дорога
не менее чем нашему прелату.
И я сберечь гасконцу потроха
  сама берусь с душой, а не за плату.

Отчаянный вояка и храбрец
среди волков, как и среди овец,
граф побледнел и сделался задумчив.
До ночи он ходил мрачнее тучи…
                *         *        *
Британцы ларошельцам в помощь флот
вновь обещали, чтоб в голодный год
не положил бы зубы кто на полку.
Но с эфемерной помощи что толку?!

Людовик, а точнее Ришелье,
мятежников в осаду взяли крепко,
а там за ценный перстень иль колье
шёл с рынка кролик и в придачу репка.

Как дипломат все средства исчерпав,
прелат последним средством сделал порох.
Как собиратель Франции он прав
был тем уж, что как воин был не олух.

Тьму пушек для осады он припёр,
чтоб ларошельцы  ядрами  наелись.
Первейший во всей Франции приор,
он должен усмирять любую ересь.

Коней, собак, ворон и даже крыс
употребляли ларошельцы в пищу.
Всей Ла-Рошели – только покорись! –
король сулил любую вкуснотищу,

однако ларошельцы до сих пор
предпочитали спать с пустым желудком,
и Ришелье, воинственный приор,
остался к ним по     минимуму     чутким.
 
…Прорвав кольцо блокады в сентябре,
пришёл голландский бриг. Не эфемерный.
Для тех, кто понимает толк в «старье»,
вино приплыло выдержки отменной.

По прихоти Всевышнего Творца
в порт плыл агент по прозвищу Цунами…
На палубе нейтрального купца,
конечно, под чужими именами,

стояли врозь Она и д'Артаньян.
Поссорились. Нашла коса на камень.
Шарль праведным был     гневом     обуян
и час назад размахивал руками,

когда узнал про некий скользкий путь,
каким намеривалась Афродита
заставить коменданта присягнуть
короне. В тайном качестве наймита

Людовика был должен комендант
способствовать паденью Ла-Рошели.
По численности крошечный десант
обязан был достичь великой цели.

Таможню миновали без проблем,
но Шарль  приревновал  к своей мамзели,
ведь в сторону её самцы совсем
бестактно хищно вытянули шеи.

Красавица зевнула невзначай,
плывя сквозь строй зевак холодной рыбой:
всяк отвали и мне не докучай!
Я хороша, но вам-то что за прибыль!

Приезжая по скромности манер
смотрелась эталоном пуританки,
а спутник как нервозный кавалер
терял своей     беспечности     останки.

Он прибыл как «испанец», а она
была по документам англичанкой.
Мадам была в     себя     лишь влюблена,
а он кружил вокруг голодной чайкой.

Он молод был лицом, но борода
дала солидность больше, чем небритость.
Зачем же ларошельскую закрытость
он предпочёл всем мирным городам?

Испанец на голландской службе – что же
молодчика в осаду занесло?
Он по легенде    обожал   до дрожи
свою жену. Та, всем смертям назло,

оставшись верной делу Бекингема,
мечтала, как о падали гиена,
чтоб домогался вновь британский флот
союзнических ларошельских вод. 
 
Пусть к Афродите Шарль дышал неровно
и лишь себя впускал в её постель,
лазутческая пара хладнокровно
вошла с тылов во вражью цитадель.
 
Во время подготовки их визита
в недружескую крепость белым днём
Шарль удивлён был тем, что Афродита
забыла прямо      напрочь     о своём

кошмарном пребыванье в Ла-Рошели,
как будто не была там никогда.
Те, кто повисли камнем бы на шее,
в ней опознав другую, навсегда

исчезли все из списка осаждённых.
Пока шпионам дьявольски везёт,
но пусть и в Ла-Рошели бережёных
Господь, как говорится, бережёт.

Гасконец уповал на воплощенье
в жизнь замыслов, прикидывал шаги.
Шарль был уверен, что в ночь похищенья
несчастной Афродиты  все враги,

кто знал её в лицо, погибли в схватке.
По этой части плана всё – в порядке.
А если брать его, он с бородой
был и ухожен, и пригож собой.

Он выглядел усталым, полусонным,
был роем     попрошаек     уязвлён,
но с мужеством, отнюдь не иллюзорным,
мог с местным бы расправиться жульём.

В душе своей юнцу не доставало
дотошности, как в мэтре пожилом,
но слухов он наелся до отвала... 
…Гостиница, соседствуя с жильём

мерзавца коменданта, отвечала
всем требованиям семейных пар.
Гасконец убедился для начала,
что винами в достатке полон бар.

Ничьих не вызывая притязаний,
в укромном уголке, но в общем зале,
«испанец» скромно ужинал с «женой».
Народ тут голодал, и хлеб ржаной

для многих яством сделался  давно уж.
Грызть хлеб сухой себя не приневолишь
и блюдо с дорогим тут каплуном
гость заказал с бутылочным вином.

Шарль ел весьма культурно и не чавкал.
Как сытый кот, он жмурился на свет.
Слух занят был фрагментами бесед
тех, кто пил пиво. («Балтика»? «Очаков»?)

Вошёл и сел напротив гугенот
в надвинутой аж     на    нос пышной шляпе.
Краса приезжей дамы, словно мёд,
влекла мужчин, как мух – глазей без платы!

С ней кайф словить и      дьявол     был бы рад,
и самые последние раззявы!
В гостиничный кабак шли все подряд,
иначе разорился бы хозяин.

Всего лишь на минуту – по нужде
отлить излишки в уличную яму –
отвлёкся Шарль, одну оставив даму,
и, во взаимной суетясь вражде,

бухие завсегдатаи таверны
к столу приезжей бросились, как псы!
Носительница редкостной красы
не вдруг сообразила: дело скверно!

         (продолжение в http://www.stihi.ru/2016/06/06/7564)