НАШочерк

Сине-зеленые тени
Сквозь решётчатое окно
Саваном мне на стены
Майское ткут полотно.
Тихо сиделось здесь Осе.
Коля – крестил миражи.
Костный мандраж на допросе
По-своему чувствует жизнь.
Мне тут одни сказали,
Что попав сюда, загрызет
Не раскаяние,  а зависть –
Чёрная, с*ка, как зло.
Видели б вы, как я утром
Гляжу белым вшам во след,
Которые меня по суткам
Пытают, как людоед.
Или услышали б скрежет
Зубной мой и стук когтем,
Когда, под теплом разнежен,
Голубь шуршит за окном.
Все эти гнусные твари,
Населяющие мой мир,
Поят меня отваром
Недоверия к другим.
Стал я завидовать желчно...
Как эту дрянь отпускать? -
Всяких больней ножей, но
Вшей я топчу в носках...
Эх, под такой опекой
Мне стать чем-угодно бы,
Только не человеком...
И уж не моей судьбы.
Улететь бы с тюрьмы, как голубь,
Выпасть в траву, как вша,
Тенью скользнуть под ногу,
И скрыться где, не дыша.
Или, расправив плечи
Твёрдыми крыльями, мне
Петь бы, как пел кузнечик
Нашей тюремной стене.
Но нестерпимо с гобоем
К солнцу лететь, как Икар.
А мы ведь хотели с тобою
Уехать на Мадагаскар...
Но если мой мозг не прокурен
До выжженных дыр в коре,
Я подожду – в "стакане"-обскуре
Откроется мне Эмпирей.
Там мой быт, как часы с песочком,
Перевернут холодные вши.
Ты передай мне туда носочки
И для моей босоногой души.

”Встать! Меня зовут Яков.
Знаете, почему Вы здесь?
Вы ведь писатель...“  ”Двояко...“
”Пусть это будет грубая лесть.
Как Вы относитесь к власти?“
”Всякая власть – за грехи.
Потому уж она, как пластик,
Перекрывает верхи.“
”Причастны ли Вы к призывам
Сменить государственный строй?“
”Не думаю, что тузы нам
За это носить спиной.
Простите... Я очень болен...
Снится от вшей по ночам,
Как в затуманенном поле
Лопается саранча.“

Мрак, подстрекаемый сырью,
Лязгает где-то ключом.
Месяцем в лужице жира
Светится суп харчо.

”Встать! Меня зовут Яков.
Где Вы учились писать?“
”Снова как-будто двояко...
Скажем...  на сердца весах.
Тогда ведь почти не видишь,
Чья правда потяжелей –
Твоя или прежней обиды,
Пришедшей с опухших полей.
”Причастны ли Вы к призывам
Сменить государственный строй?“
”Мне кажется, эти позывы
Ближе продавшим перо.“
”Послушайте, я ведь ценитель...
С того  уж прочесть и смог,
Что все эти рваные нити –
Единое будто письмо.
Вы нам уж черкните вкратце
О мыслях и планах мирских...
А мы Вас пока что в карцер,
Чтоб слушались пальцы руки.“
”Встать! Меня зовут Яков.
Так Вы Аполлон иль Гефест?“
”Встать! Меня зовут Яков.
Кто написал манифест?“

Лампа на нескольких гайках.
Круто заваренный чай.
Воткнутый в спину ”Шагай-ка!“
И болевой ”Не скучай“.
По столу на копытах
Табун пробегает вшей.
Славно встречать на пытках
Кого-то своих кровей.
Лист. Неуверенный почерк.
Взмыл на погонах кураж.
Пусть этот гребаный очерк
Помнят с приставкою «наш».

”Я не борец.
Не поэт. Не лидер.
Просто мне вверен порыв.
Я насекомое в чистом виде
В складках вселенской коры.
Пусть я меняю окраску,
Как заправский хамелеон,
Но, вползая в эпохи раструб,
Всегда передам её тон.
Что же касается струн житейских,
В этом вопросе я чист.
Везде с кутерьмы библейской
У трона –  поэт и чекист.
Их чаши весов не однородны.
Видели мы, что несёт второй...
Ведь я такой же слуга народный,
Но чту от века особый строй.
Знаю я, что наша свобода –
В вечном слое словесной трухи.
Там пылятся законов своды.
Их сложили ещё пастухи.
Было ведь время, когда собаки
Не стерегли на заре стада.
Словом одним, как божьим знаком,
Оберегалась земля и вода.
Только с порядками феодализма,
Чему подвержен и наш обиход,
Слово, что действует – чтут формализмом,
А представителей – сеют в расход.
Пусть я уткнусь в пароксизм утопий,
Но пока уклад от строф далеко,
Будут всё так же усеяны топи
Белою костью еретиков.
Власть испокон ведь сродни искусству.
Так почему из неё торчат
Когти орла, как копьё в Иисусе,
Сделавшее ведь святым палача?
Слогу нужна революция Духа!
Прогрессом сосчитаны наши дни.
Переворот мы начнём со ”слухов“,
Что во Вселенной мы не одни.
Будут нужны вновь трибуны впору
Для сдвига инопланетных масс,
Где космические  конквистадоры
Словом приблизят Луну и Марс.
Посредством телепатии
Познавшие время, как плоть,
Поэты сметут деспотии.
И к нам возвратится Господь!“

”Встать! Меня зовут Яков.
Подпись пожал-те. Сюда... Число.
По-Вашему я – собака...
Одушевлённое  зло...
Что сможете вы без чекистов?
Уж выкатив камень на склон,
Начните свою реконкисту -
Получите Вавилон...
Пророки и толкователи, где-то
Открывшие свет на другом конце,
На нашей земле устроят гетто
Тем, кто провалит моральный ценз.
В балансе должны под крышей
Все родится и опочить!“
Последнее, что я слышал,
Были его ключи...

За ночь сжевал я вкупе
Со страхом его слова.
Над лужицей жира в супе
Повисла моя голова.
Лезут манатки в мешочек...
Знаю, в пучках луны
Яков читает  «НАШочерк»
Со скрежетом зубным.
Видишь... Я все-таки болен...
Кажется по ночам,
Что в окровавленном поле
Лопается саранча...
Нет передыху и нечем
Плакать мне... Где ты, дружок?
Твой тонконогий кузнечик
Дует в последний рожок.

23.05.16