Эдмон Дантес - пациент под номером неким

Эдмон Дантес - пациент под номером неким -
Заперт в какой-то камере - или палате.
Нет - он живёт не в девятнадцатом веке -
А где-то в конце прошедшего века - двадцатого.

И он заперт - в тюремной психиатрии -
Лишён лица, вместо которого - марля.
Электрошокером выжжено всё внутри его -
Он уже давно ничего не понимает.

Он был - ещё совсем недавно беззаботным -
Он был ещё совсем недавно - невинным.
А потом у него - всё безжалостно отняли -
А потом его - в клетку закинули.

В клетку - из которой нет никакого выхода -
Все замки опечатаны мушиной ложью.
Он кричит - но обрывает его - «Тихо!» -
Санитар - с глазами - алюминиевыми плошками.

Бьётся в горло - ложки серый алюминий -
Каша прогорклая розовый рот обжигает.
Когда-то Эдмона его невеста любила -
Мерседес - Порция - или совсем другая?

Кажется, всё-таки звали её Порция -
Белая юбка - и бутоны коленей.
Он устал кричать и с кем-то бороться -
Всё равно - всё забито - заклеено.

Заперто намертво - и решётки на окнах -
Так положено - это психиатрия.
Никогда бы их победить не смог он -
Никогда бы не перехитрил их.

Не спастись - не выйти наружу Эдмону -
Или он не Эдмон, а Нед, англичанин?
Санитар плешивый окна промоет -
Издевательски покачает ключами.

Кажется, раньше - в какой-то другой жизни -
Он украл ключи - тоже в лечебнице.
Он следит за голубем на карнизе -
Хоть какое ни есть - а развлечение.

Он пытается вспомнить - как это было -
Как его отправили в эту клоаку.
У его невесты - глаза голубые -
Или карие - ногти с облезлым лаком.

И улыбка - как бант на хвосте у котёнка -
Смех - стеклянные шарики в детской ладони.
Нет, не надо больше электрошока -
Всё равно он уже ничего не помнит -

Всё равно никому ничего не расскажет -
Всё равно ведь его отсюда не выпустят.
На него глядят все замочные скважины,
С ним беседуют рамы оконные - скрипами.

Всё равно - всё уже безнадёжно,
Всё равно - память его увядает.
Санитар присядет к нему в изножье
И запустит руку под одеяло.

Мальчик Нед будет терпеть молча -
Пока всласть не наиграется с ним он.
Лишь бы он не пришёл ночью -
Ночью это совсем невыносимо.

Это ведь было уже - в какой-то книге -
И тот герой - выжил - и спасся всё-таки.
Только ему перед этим пришлось погибнуть -
Или, как минимум, притвориться мёртвым.

Как его звали - Недом или Эдмоном?
И кто ему помогал - ведь был же некто?
Как называлась книга? Но он не помнит -
Кажется, что-то из позапрошлого века.

Кажется, граф какой-то - может быть, герцог -
Но это всё - наивные сказки для деток.
А ему никуда отсюда не деться -
А ему не выйти к дневному свету.

Ему говорят - не тюрьма, а лечебница просто -
Завтра тебя навестят папа и мама.
А он вспоминает - там был какой-то остров -
А на острове - чёрный зловещий замок.

«Замок Иф!» - кричит он во сне отчаянно -
Роет ход подземный - земля крошится.
В коридоре кто-то звенит ключами.
Лишь бы - не санитар, а фельдшерица.

Отощавший, обглоданный, обкромсанный -
Он сидит у окна - и молча слушает.
Врач ему задаёт всё те же вопросы -
Врач желает проникнуть в его душу.

Бьёт судьба его в глаз - теннисным мячиком -
И по венам - коррозия боли петляет.
Всё же он остаётся - бессильным мальчиком -
А Эдмон Дантес был капитаном.

Может быть - и не Эдмон, и не Нед он -
И невесты не было - всё это вымысел.
Он придумал это в мареве бреда -
Чтобы как-то произошедшее вынести.

И страницы книги - желчью крошатся -
Буквы падают на одеяло мухами.
Говорят, у него - неплохие шансы -
Не теряй, мальчик, присутствие духа!

Он давно забыл свою прежнюю личность -
Он давно уже с врачами не спорит.
Пусть его зашьют в одеяло больничное -
Пусть его со скалы выбросят в море.

Нет, к нему не пришёл аббат Фариа -
Не утешал, не учил, не воспитывал -
А приходит лишь санитар кошмарный,
От которого пахнет палёным спиртом.

Его комната - замкнутый кубик-рубик -
Он худой - стеклянный - почти прозрачный.
Дождь бросает в окна пыльные руны -
Шелестит о том, что ему назначено.

Дождь клянётся, что он выйдет - спасётся -
Что найдёт где-то своё сокровище.
И стучится в окно - жёлтое солнце,
Крестовиной напополам раскроено.

Он поднимет глаз горящие угли -
Наконец-то он начинает помнить.
Он напишет потом - книгу другую -
Когда выйдет сам - без чьей-то помощи.

Без аббата Фариа - или кто ещё
Был помощником в этом чужом романе?
И ему не нужно чьё-то сокровище -
Потому что он себя вспоминает.

Потому что он смотрится в зеркало -
И сползают вниз - пыльные шторы.
И он видит, что он - больше не некто -
Не Эдмон, не Нед - а тот, который -