За чертой бытия. Тайна Елизаветы

№№№

Свет очей Елизавета, 
миг прозренья в час утраты
В бликах утреннего света
ты несешь меня куда-то.
Я спешу за милой тенью,
в эти выси, в эти дали,
Я живу твоим смятеньем,
в час надежды и печали.

Где-то в тишине кромешной
мы с тобою снова вместе.
В этом воздухе нездешнем
я спешу за дивной песней.
И меня встречают тени
родичей, друзей  ушедших.
Я еще побуду с теми, 
в этой пелене  нездешней

И Шопена в час заката –
музыки живые звуки,
Свет очей, Елизавета,   
этот  стан и сон, и руки
Никого  другого рядом,
только  призрачные  лица.
Я всегда полету раду,
пусть он длится, длится, длится.

Я спешу за милой тенью
в эти выси, в эти дали,
Я живу твоим смятеньем
в час надежды и печали.
Свет очей Елизавета, 
миг прозренья в час утраты,
В бликах утреннего света
ты несешь меня куда-то.


Изгнанница

Монолог Елизаветы  1914

За чертой бытия я тебе назначаю свиданье,
Этот бал, мой любимый, ты помнишь, его отменили.
Этот вальс и полет, о прощенье твердит и прощанье,
Мы могли пожениться, и счастливыми самыми были.

Но сегодня в плену и изгнании мне так тоскливо,
Что стремится душа в ту унылую пену дождя.
И молчит Петербург. О, как в небе я сером парила.
Понимала прекрасно - нам вернуться в былое нельзя.

И опять возвращалась, это танго они запретили.
Откровенное слишком, там страсть и судьба напоказ.
Только мы в нашем сне все кружили еще и кружились.
И прильнула душа моя к стройному телу как раз.

Кто нам страсть запретит, и кого они в жизни любили,
Мы остались навеки у этой незримой черты,
Только легкие тени, все спутав: и время и стили,
В зал, заполненный светом, увлечешь у последней черты.

Государь император с улыбкой выходит навстречу.
А твердили в Париже, что нет его больше в живых.
Что за бред. Но сгорают отчаянно тонкие свечи.
Этот вальс и Шопен, и Соната, и там остальных

Я узнаю легко, и никак не могу я проснуться.
Этой музыки плен, и печали мои так легки.
Почему он твердит, что туда невозможно вернуться?
Но душе не прикажешь, и в Россию плутовка летит.


3.


Тайна полотна

Юная бабушка, кто вы?
М. Цветаева.

И незнакомки дивные черты,
Еще хранило тайну полотно.
И был художник снова у черты,
За нею страсть познает все равно.
Но какова она в рассветный час.
И что  ему так трепетно сказала,
И ускользнула навсегда от нас,
И ничего о прошлом не узнала.

А что в грядущем, ясно, дела нет
До тех стихов, летящих в эти дали.
Но будут с ней художник и поэт.
Так почему опять она в печали.
Что снится ей? Грядущая война,
И ужас бунта, и мираж расплаты.
Но эта страсть, она обнажена,
Она живет в мерцанье звездопада.

О, женщина, о прелесть этих грез.
Их тайну он понять сумел едва ли
На полотно с усмешкой перенес
И выразил всю радость и печали.
И там она осталась на века,
Обнажена пред шумною толпою.
Но эта нежность, гибкая рука,
Желание лететь, и что с тобою.

- Да это так, сомненья и стихи,
Они живут в пространстве грез и света.
Внезапные последние штрихи.
И страсть угасла, как свеча, к рассвету.
Останется внезапная хандра.
И князя лик, какой же он красивый
Нет, не любовь, высокая игра,
Ее опять в порыве уносила

И сам Стрибог ласкал ее опять,
И так Ярила ревновал в тот вечер.
Она грустит, и как же им понять.
Когда уже погашены все свечи.

4.

Сон о Лунной сонате

В лунном свете замок утопает.
И летят ночные мотыльки
К люстре, где она еще сыграет
Эту песнь и тоже улетит.
- Будет бал, вы слышали, мой милый,.
Император грустен так и нем.
Только страсти бешеная сила,
Только звать меня назад зачем?

Говорят, безумец, он стрелялся,
Гению прощают все опять.
И ко мне он в полночи являлся
А просил, о чем? Да как мне знать.
Я ему велела отправляться.
Я устала от внезапных мук.
И во сне он будет мне являться.
О мой милый, мой далекий муж.

В лунной свете около рояля
Замирает гибкая спина,
А лица ее я не узнаю.
Не увижу как же там она
Хороша была, смела, крылата,
Покорила просто  высший свет.
И ушла растерянно куда-то.
А поэт? Дуэль, да он поэт,

И терпеть не станет, и пророчить
Он умеет, что ему хандра.
Он стихи напишет этой ночью,
Чтобы утром прохрипеть: - Пора.
И растает где-то и оставит
Лишь долги и дивные стихи.
Женщина корить его не станет.
И соната лунная звучит.

И опять над миром, как расплата,
Страсть, стихи  и молний дикий свет.
И дуэль, остановись, куда ты?
Поздно, ангел мой, убит поэт.
И в порыве бешеного вальса
Не могла поверить в то графиня
И шептала, но кому: - Останься.
Он меня вовеки не покинет.