Нет, я бы не взял забвение, в нём для мятежного яд

Ломанный ритм осколками,
всплесками нотных октав,
болью, пронзавшей иголками,
льётся, забвеньем не став.

Со смертью жизни сплетаются.
Воспоминания ряд…
Что же мне не забывается
сердце обжёгший обряд?

Музыка, мне бы надеждою
горечь былого сменить,
но зиму вешней одеждою –
цветом снега не покрыть.

Мне бы грехов да прощение,
только б не памяти ад.
Нет, я бы не взял забвение –
в нём для мятежного яд.

Встреча с тобой неизбежная.
Боль от разлуки гнетёт.
Ненависть с мукой безбрежная,
знаю, напрасно, не в счёт.

Я позабыть вознамерился,
мне бы взлететь в вышину.
Рок будто зверем ощерился –
я же остался в плену.

Мне расскажи, ты свободен ли,
враг ты мне, или мой друг?
Нужно с небес падать до земли,
чтоб начинать новый круг?

Знать, на Девятом не каются,
совесть, не так ли, молчит?
На круге оном не маются –
мука всечасно кричит.

Друг мой, ответь, где же райские
скрыты спасенья врата?
Розы цвели прежде майские,
чем начались холода?

Нам бы вернуться весеннею
к лету цветущей порой –
но возвращаться осеннею
будем… Скорее – зимой.

К дальним степям полнолуния,
к пикам ли северных гор,
к властвовать жажде безумия,
в тихий подзвёздный простор? –

Нет, но в обитель превратную
судеб, разбивших мечты,
в даль унося безвозвратную
память угасшей вражды.

Холод снегами закружится,
нет нам дороги домой:
мост пред тобою разрушился,
а предо мною – покой.