Вымирает русская деревня

Обезумев, вскачь несётся время,
                повинуясь, словно конь, бичу.               
Вымирает русская деревня,
                старикам поля не по плечу.               
Молодёжь разъехалась учиться,
                не вернётся - жизнь теперь не та.               
Соблазнила  "пряником" столица,
                пастухам совсем не до кнута.               

Дед Матвей живёт с котом Платоном,
                потерял семью  и пьёт с тех пор.               
Каждый день, склонившись у иконы,
                сам себе читает приговор.               
Молод был, красив, самоуверен -
                на деревне первый комбайнёр.               
Счастью был короткий путь отмерен:
                не помощник за рулём "Кагор".               

Не спасли жену и двух детишек.
                Сам живой, да лучше б умереть.               
С фотографий выцветших, мальчишек -
                не вернуть. Вина сечёт, как плеть.             
У соседей каждым летом внуки,
                радости и счастья полон дом.               
Под гитары семиструнной звуки,
                песни каждый вечер за окном.               

На исходе август. Гаснет лето.
                Словно стайки перелётных птиц,               
уезжают внуки, и с рассветом
                зазвенит оркестр вязальных спиц.            
Внуку шарф, а внучке рукавички:
                всех одарят лаской и теплом.               
У Матвея, внучками - синички,
                внуком чёрно-белый  кот - Платон.             

Скоро серость, грязь и запустенье.
                С холодом придёт анабиоз.               
Каждый день - хмельное воскресенье,
                утром до шинка похмельный кросс...         
Нет совсем желанья и здоровья 
                в этой жизни что-то изменить.               
Светлой девы лик у изголовья:
                не с кем больше горе разделить.               

Сядет возле дома на скамейку,
                и блеснет слеза из-под ресниц:               
залатать не в силах телогрейку,
                не дождаться перелётных птиц.               
Сломлен, чувством горя переполнен -
                снова "горе" льёт себе в стакан.               
Мы обречены ошибки помнить,
                подло  всё забыть, вкусив дурман.               

Стыдно выжить и предать погибших:
                их мечты, надежды, дом родной,               
и смотреть, как нагло ходят мыши
                там, где бегал поезд заводной.               
Пригибаясь ниже ежедневно,
                постепенно сляжет в тополях,               
никому не нужная деревня,
                затерявшись в брошенных полях.