В защиту поэзии. Предисловие
Когда-то Шелли написал "Defence of poetry." На самом деле Поэзия не нуждается в защите. Она живет в Высоких Сферах, как воздух, снег и другие непонятные явления. Через сознание некоторых людей Она, в более или менее искаженной форме, приходит на Землю. Но если чувствует, что Она здесь не нужна, то, не обидевшись, поднимается Туда, Откуда пришла, подобно более Высоким Духам: Они могут спускаться к нам и опять подниматься в Высоту.
Меня изумила любимая Ольга Седакова. В предисловии к своей книге она пишет: "Эта книга состоит из нескольких самостоятельных книг. Они задумывались, как целые ансамбли, большие или малые". Как можно задумать ансамбль стихов - больших или малых - я представляю себе слабо. Я никогда ничего не задумываю - даже и одного стихотворения. Если стихи пошли, я абсолютно не знаю, чем это кончится. Проходит несколько лет, и я понимаю: какие-то стихи могли бы составить книгу под названием ".......". Но задумать даже одну поэтическую строку, по моему разумению, совершенно невозможно.
То же самое происходит и в жизни... Если я что-то задумаю, получается примерно следующее:
Господь смеется надо мной
И разрушает мои планы.
Взяла от солнца тент смешной,
Он на залив спустил туманы.
Едва пригреюсь,
Брызги волн -
Как злющих `осок поцелуи.
И смехом занебесным полн
Прекрасный бог мой.
Алилуйя.
Короче говоря: Man plans, God laughs. Известная пословица.
Если бы меня в юности спросили, хочу ли я стать поэтом, я, наверное, очень удивилась бы и ответила что-нибудь вроде: "А зачем это нужно"? Единственное, чего я хотела, - это любить и быть любимой. Но и здесь надо мной посмеялись. И дело не в том, что меня никто не любил или я никого не любила, а в том, что
"Мне нужно то,
чего не свете нет,
чего на свете нет"
Зинаида Гиппиус
И мне совершенно непонятно, когда кто-то говорит: "У меня - творческий кризис". Я живу не для того, чтобы писать, а просто живу. Если стихи приходят, я их записываю, а не приходят, я и не вспомню. Но вдруг...
Поэзия приходит Неотсюда
Зачем Она приходит,
Знает Бог...
И вот, меня уже захватил Высокий Поток и несет меня
В Верхнее Море,
где яркие Птицы Цветов,
Воздуха Пение,
Духа Небесный улов...
8 января 1999
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
И если Времени Река Поэзию Мгновения не смоет...
Луна фиксирует разжиженный свой лик
в осколке неба,
словно отражение
в моем окне,
французском и открытом,
навстречу в`олнам ночи.
Дом - корабль.
Единственная цель ее свечения
есть встреча
с моим сознанием,
разбуженным в ноябрь
крутящейся Земли...
И вот уж соловьи,
и вот уж пение,
и мая истекающего день,
что начинается в полпятого утра.
В полпятого утра
я начинаю пятый свой десяток...
Одной руки еще хватает сосчитать
десятки лет...
А родинок-заплаток
на теле столько,
что не угадать
судьбы души
в Грядущей Новой Жизни...
А эта промелькнет
в осколке неба,
словно блик,
словно луны немое отражение
в моем окне...
Мгновенной ночи лик...
31 мая 1999
* * *
Мгновенность жизни...
Профиль теневой
усталых роз на мраморной стене -
Преображение...
И это всё...
Через минуту
закат увял,
дробится профиль мой...
О, мнимое стекло!
Оно еще держало призрачность уюта,
(я видела лишь только отражение),
но Солнце, словно в Вечность, отошло.
А в юности закатам нет конца...
И Бесконечность льется в этот час
сознания -
без Смерти,
без названия,
как круговая ось души,
бесценного кольца,
преображенного
в ноч`и воспоминания...
27 мая 1999
* * *
Нарциссы...
Нет.
Изыск сиреневый и синий.
То - ирисы
с душою fleur-de-lis
в прозрачной вазе у меня живут отныне,
и, если страшно в них влюбиться,
не смотри.
Нарциссы...
Нет.
Теперь январь, февраль ли -
тюльпаны,
ирисы
и розы на столе
внимают голосам гитары и рояли,
пока душа еще играет на Земле.
25 января 1998
* * *
И Белое Солнце оранжевым стало,
когда я входила под своды бульвара...
Деревья, названия которых не знаю,
изящным дизайном японских график
несли кружевные,
почти невесомые тонкие листья,
как на ладонях, -
Небу.
Я уже видела эту аллею
и этих людей -
импре-
ссио-
нисты...
И здесь же,
лет двадцать назад...
Я полюбила
обшарпанность старых,
полуразрушенных зданий...
Наверное,
я старею...
21 апреля 1999
* * *
Закат, мешаясь с кобальтом и ртутью
прозрачных туч,
висел над этим миром...
О, неужели Бог, глядящий с Высоты
и двигающий звезды и светила,
и элементы всех стихий,
и помыслы души,
еще успел подумать,
чтоб красиво
для человека над Землей
закат проплыл...
6 июня 1999
* * *
Солнце зашло,
в небе оставив
огненный столп, -
напоминание
о пребывании своем на Земле,
как обелиск
памяти.
Ночь и это сотрет -
наши старания,
сомнения,
терзания...
Все, все пройдет...
И это пройдет
в воспоминании
Вечности...
13 июня 1999
* * *
Звук уменьшается -
педаль открыта.
Он растворится,
вновь войдет в рояль,
откуда вышла Бахова "Сюита".
Мне жаль мгновения,
мгновения мне жаль!
Жизнь уменьшается
и также растворится
Там, где возникла...
Вновь Небытие...
И все Невидимое,
как ночная птица,
бесплотно оживет во мне...
29 апреля 1999
* * *
И голый фортепианный звук
пронзает сердце
пасмурного марта...
Мне хочется уехать к Океанам,
уйти в глубины Неизведанной Страны,
где всё Иное -
сердце, зрение, слух...
Земные треволнения не нужны.
И даже звук родного фортепиано
и неба звездного невиданная карта,
словно гигант - бриллиантовый паук -
неузнаваемы
и преображены
Неслыханной Гармонией Вселенной...
31 марта 1998
* * *
Снежный вечер - белый шар -
выпал из небес...
И круж`ится
дар живописца...
Снежинок кристаллы
так филигранны,
ювелиры
мгновенной
манны...
22 марта 1995
* * *
Ночи стоят синие-синие,
как получилась вода на моих фотографиях -
в реке, там, где источники били
зимой...
Луна уронила н`а пол
неровный кусочек света,
а мне показалось, -
листочек бумаги...
Я его зачерпнула рукой, словно воду,
но это был солнечный зайчик...
Я не сплю.
Сердце пульсирует, словно
вода подо льдами зимой -
тончайший слой...
И жизни слой тонок -
раз,
и тебя уже нет...
И только
в сознании все остается -
напластования,
переживания...
Льется
лента
неровной
жизни -
вода...
18 августа 2000
* * *
Огонь полыхал во дворе,
отражаясь в глазах переливно,
рыже-лукавно,
в стекле,
забавно
фыркаясь
фиолето-зелеными искрами,
прядая,
красною гривой тряся, словно конь, -
вот я какой!
Огонь полыхал на снегу,
играл на достчатой стене
в бесплотные силуэты
тене-актеров,
показывал норов,
с хохотом,
с треском взвиваясь ввысь -
только держись!
А в небе -
беззвездном,
закрытом,
завешенном
я чуда узнать не могу -
чудо творится сегодня
на белой земле,
на прозрачном снегу,
отражаясь во мне...
В копилке сокровищ сознания
я его
приберегу...
16 января 1999
* * *
Солнце разрисовало -
акварельный полосы -
небо
и
скользнуло за горизонт,
утонуло,
как по лунной дорожке...
А небо еще дрожало,
Небо еще держало
Богодыхание цвета,
Богодыхание света
Перед приходом Ночи.
Перед приходом Смерти.
11 апреля 1995
* * *
Моя печаль
уходит в небо на качелях...
Я видела во сне такие корабли -
качели под большими парусами,
что плыли п`о небу с небесными глазами
и на свои планеты падать не могли...
конец января 1997
* * *
Утро
Утром басы - вороны
И кто-то свистит на флейте,
(не знаю, какая птица)
И сны улетают в Рай.
Колокол напрягает
Время
ритмами сердца
И дождь, как любовь лепечет:
"Прощай,
навсегда прощай"!
21 апреля 1996
* * *
Ночь
Я вхожу в бархат Вселенной
И, преващаясь в точку,
В небе парящей птицей
Вечность моя скользит.
Ночь - бесокнечной мантией.
Сны - как туман по рекам.
Там
подводными струями
Травы колышит Дух...
21 апреля 1996
* * *
Диптих Х
I.
Мокрый снег. Неба не видно.
Деревья стоят - Восточные Страшные Боги.
Да капли - на обнаженных и трепетных ветках
у фонаря,
словно трепет души,
задетой,
не признанной миром.
II.
Вчерашние капли
на мокрых деревьях застыли,
к утру
превратились в горный хрусталь...
Так слезы души
понимаются в Небо
и застывают
Несметным
Сокровищем -
в Вечности...
10-11 февраля 2000
* * *
И в бело-лебединых крыльях
Ангел Поэзии -
словно бутон
нераспустившейся небесной лилии.
Он спит,
и света полутон
неописуем...
Обо мне забыли.
А я - поэт в долинном мире,
и для меня
молчание Высших - стон.
И я давно уже проснулась
и вижу Ангела,
и начинаю
сама
небесно сочинять...
И строчки, образы и рифмы -
так делал Он, когда я засыпаю,
Ему прилежно диктовать.
16 апреля 1999
* * *
В лесу и ночью светло.
Ветер шумит верхушками сосен,
словно прибой.
И многорукие ели - о, непонятный Шива!
Танцующий, многоликий.
Вниз он глядит, извиваясь,
а сам - головою - в Высь.
И снова замрет тишина,
застынет в пространстве лесов.
Лишь снег драгоценным шелком
льется почти в Никуда,
почти в Бесконечность, словно
разлив молочной реки.
23 января 1997
* * *
И никто не узнает о моем счастье,
счастье заснеженной солнцеаллеи,
мозаики синего неба
с прожилками голых февральских ветвей,
ясностояния крепкого зимнего дня.
Все будут завидовать чепухе.
Ну, и пусть.
Их не переубедишь.
А мне
лишь бы плыла тишина,
неприкасаемым был бы мой маленький дом,
да Благодать разливалась в моей голове -
нежное Солнце меж голых февральских ветвей
и в сердце - любезным дождем.
2 февраля 1997
* * *
Небо идет мне навстречу
на высоте моей последней мысли
и звезды в сердце льют весеннее тепло
сквозь ледоходы белых облаков...
6 февраля 1997
* * *
Белый март
В ионической вазе - лилии.
Акварелью писать? Белилами?
Лишь одно дыхание или
мимолетный скользящий взгляд.
Это - Вечность. Ее течение.
Росчерк Духа. Еще мгновение
и... Гармония красок льется
на картон. Это - Белый Март.
15 марта 1997
* * *
И я пошла на запах фимиама,
Одна, под сводами торжественных лесов.
Стояли сосны литургийно-прямо...
Вдруг все исчезло,
волшебство исчезло -
о, я его словами извела!
И Пустота
там, где была Надежда,
в душе моей приют свой обрела.
Лишь тишина бесстрастия качалась
в вершинах елей,
снежных, как утесы,
И дух мой - одинокий, безголосый,
глядел невидящими ликами Земли.
5 января 1999
* * *
Круг вокруг лампы -
словно круги на воде,
иль паутина,
или тончайшее кружево
северных рукоделиц,
иль шелковый веер во весь разворот,
или круги
одной поэтической жизни.
сентябрь 1997
* * *
Солнце оранжево-круглое
Входит во влажный июль,
Словно шарик цветной
Опустили в небесную ванну,
И он растворился, исчез
В пене сквозных облаков.
Я же тот самый ребенок,
Которого бросили в воду,
И он все играет,
играет...
3 июля 1997
* * *
Здесь Осень прозрачным туманом на окнах лежит
И Августа слезы по лету еще не излиты.
Лишь легкое перышко в воздухе плавно скользит,
Как первая мысль после долгой глубокой молитвы.
август 1992
* * *
Зимний Диптих
I.
Не нужно мне мистерии иной -
всю ночь глядеть на зимние березы,
их тонкие и пышные макушки,
взбиваемые, словно волны,
приливом вдохновенным ветра,
на неба кисею,
да белые снега, что тянутся к весне
и в забытье своем не знают
своей судьбы, мечтая об Ином,
и скоро стают...
Но это после,
а сейчас
огонь трепещет в чаше на окне
и тень огромная
мой профиль чертит тушью на стене,
как на листе,
да Tom Barabas
все играет "Pure Light"*,
мелодию забвения -
зиме.
25 января 1999
II.
Вечер иной
впадает в ночь,
свеча становится двойной -
расфокусированность зрения,
усталость.
И Дебюсси роняет на сознание
словно сосна,
промокшие куски
вчерашнего струящегося чуда,
нестойкой манны,
что вздрагиваешь,
импрессионистские мазки
Сюиты Bergamasque.**
25 января 1999
________________________________________________
* Том Барабос - современный композитор. Родился в Будапеште в 1946 году, вырос в Каракасе, в Венесуэле. Учился музыке в Каракаской конcерватории. "Pure Light" ("Чистый Свет") - одно из фортепианных сочинений Тома Барабоса, вошедшее в так называемые "Фортепианные портреты", оригинальные сольные фортепианные произведения, наряду с сочинениями других композиторов - Джима Бейджера, Кристина Брауна и Стивена Джейкоба [SUGO RECORDS, PO BOX 390604, Mountain View, CA 94039 USA], 1932.
"Моя музыка линейна, - пишет Том Барабос. - Я пытаюсь запечатлеть мелодию без всяких сложностей, чтобы приблизиться к человеческому голосу, единственному богоданному инструменту. Я сосредотачиваюсь на вибрациях музыки. Все во Вселенной есть вибрации, и звук - один из аспектов вибраций. Моя работа состоит в том, чтобы трансформировать эти вибрации в ноты и возвратить их через фортепиано, без излишней шлифовки, темперирования и фильтрации".
**Debussy "Suite Bergamasque"
* * *
Арабский светильник Dreamlight
Свет Мечты
Dreamlight
зажигает Арабский Город
тысячи и одной ночи...
Тысячи ты не осилишь.
Одну можно быстро прочесть,
как свою жизнь.
Его пламя колышется в небе
белого потолка,
словно затмение Луны.
Минареты несут свои башни
ассиметричным звездам -
так они выглядят
в мусульманском мире -
и дома воскуряют дымы Аллаху -
Allah!
Это - не волшебство детства,
не эйфория юности.
Это - искусство,
духовный наркотик зрелости -
незримый кальян,
чьи ароматы,
отдохновение души,
подобны молитве.
Я молюсь о твоей душе...
Друг мой!
Жизнь так коротка.
Лишь мгновение любви...
Я гляжу
на Арабский Город,
на его бытие
и вдыхаю магию ночи,
одной,
той, что можно прочесть,
как свою жизнь.
21 мая 2000
* * *
Мерцание Солнц в темно-зеленом Царстве -
между стволов (черной графики)
черных деревьев -
болот.
Я заглянула внутрь и вниз,
и душу захлестнула
подводная
немая глубина.
Я вышивала эти странные картины
мерцания -
как серебром по шелку,
но только без иголки
и без пялец...
Я щелкала за кадром кадр,
лишь опуская палец,
каждую пядь сдвигаясь влево малость...
И сердце с Солнцем в прятки заигралось,
с Потусторонним...
И шло за мной по следу, увивалось
за черными стволами
и мерцало
моей судьбой,
таинственно богатой
глубиной...
25 апреля 1999
* * *
Месяц, кошачий глаз,
зорко глядит
из глубины небес,
блестит
эллипса
ледяной зрачок
из темноты
ультрамарина.
Звезды растут - одна за одной,
каждая
в свой ночной срок.
И светят
из всех своих звездных сил,
в немилость боясь впасть
Господина.
Ночью синеет и снег,
и тушь уже льется повсюду.
Ночью я более - Бог,
нежели человек,
и дух восстает
к Миру
Незримого
Чуда.
23 февраля 1999
* * *
Я заглянула в лужу -
какая глубина...
В ней плыли облака
в деревьях вверх ногами,
вернее, головой,
да и не вверх, а вниз...
И в этом озере воды живой,
полуастральной,
нереальной
Земля впервые показалась мне родной,
зеркальной
сознанию Неба...
Боже мой!
И кто, если не я, проставит этот день -
холодный, солнечный, зеленый и блестящий
после дождя...
И Господу не лень
творить, не уставая,
Искусство Жизни.
3 мая 1999
* * *
Мне хочется, чтоб это длилось вечно -
сознание в потоке вертикальном,
не замутненное ни болью,
ни воспоминанием,
ни суетой звонков, ни споров маетой
и ни восторгом встреч...
Как долго может длиться вечер?
В детстве - Вечность,
в юности - ночь,
а в старости - лишь час...
И снова - Вечность,
что всегда хранила
твое сознание...
Какая сила
жила в тебе,
через тебя
и вне тебя,
вне нас...
апрель 1999
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Диалоги
Иосифу Бродскому
"Жизнь моя затянулась"
Иосиф Бродский "Эклога IV (Зимняя)"
Время от времени
Время
входит
в водоворот.
Устает от всего -
от душевного, плотского,
в том числе,
от награбленной антики
в Британском Музее...
Но время проходит,
и вот,
нет на Земле
поэта
еще одного,
Иосифа Бродского,
еще одного
претерпевшего страсти еврея.
И все же,
открывая его "Эклогу"
Четвертую, Зимнюю,
где "холод похож на холод,
время на время",
я смеюсь от души
и душу его,
нестёртую
Временем -
снегами и ливнями -
вижу,
как будто его самого.
Время меня научило
парить над Болью
и глядеть на нее
сверху вниз -
так чайка глядит на море...,
принимать неудачи за благо,
быть бесстрастной, как Время,
покорной,
как бела бумага.
1999 год
* * *
Геннадию Айги
"О, как тихи снега,
будто их выровняли
крылья вчерашнего демона.
О, как богаты сугробы,
будто они скрывают
горы языческих
жертвоприношений,
А снежинки все несут
и несут на землю
иероглифы Бога".
Геннадий Айги
Ночь рассыпает бессмертие звезд,
и трудно поверить, что они умирают тоже.
Очертания гор в душной дымке похожи
на турецкий город
или на Жизнь
после жизни...
Здесь, у моря,
всё стало знакомо -
я привыкла к Земле.
Но небо осталось бездонно
и много неясных пятен
осталось в моей судьбе.
Млечный Путь! Я брежу тобой по ночам
и бреду, отмеряя годами шаги.
И еще мне не поздно
подумать о звездах
в духе Айги.
О, как ночи тихи,
будто их выровняли
крылья вчерашнего демона.
О, как богаты утесы,
будто они скрывают
горы языческих жертвоприношений.
А небо всё сыплет и сыплет на Землю
Желания Бога.
лето 2000
Коктебель
Диалог с другой Ольгой С.
Ольге Седаковой
Боже! Ты входишь мне в сердце, о Ольга,
Эхом амфоры горной и звуками Горла Верховной Трубы.
Мудрость твоя
достает головой до Евангелия.
Песенность, словно Песнь Песней царя Соломона.
И леонардов поток
уносит меня во время безвременья Оно,
что также живет в Занебесье,
как детство и юность моя.
Сердце открыто для...
ты знаешь чего,
ему нет названия -
два Устремленных Луча
в Единую Точку Начал,
словно от пальце Пророка
(если ты помнишь)
Великого Уильяма Блейка.
Август 1996
* * *
Ольге Седаковой
"Лодка летит
по нижней влажной лазури,
небо быстро темнеет
и глазами другого сапфира глядит."
Ольга Седакова
"Китайское путешествие"
Здравствуйте, детские облака!
Вы сияете розовым глянцем
Раннезакатных Cветил
на светлой февральской лазури.
Скольким поэтам,
что жили всегда, до меня,
Ты, небо, казалось лазурью.
Вот, я еще один...
А это - уже Бесконечность...
Облаков - детских и нежных,
светящихся розовым глянцем
на небе невинных младенческих глаз,
на светлой февральской лазури,
впадающей в черный сапфир
и возвращаемой Богу.
4 февраля 1997
* * *
Райнеру Рильке
"Ничего у нас с тобой не вышло, Райнер!"
Марина Цветаева "Новогоднее"
- О д`еньгах не думай...
- Я знаю, я знаю...
Лишь бы искусство твоей красоты,
что ты дозволяешь увидеть
маленькой капельке глаз
к людям пришло.
Райнер! В ритмах твоих
душа, как трава под водой,
в фильме "Солярис".
Течение льется,
ласкаясь, -
волосы мертвой Офелии,
в Боге живой,
чистой души Вознесения.
Райнер! Я не Марина.
И не скажу никогда:
"Ничего у нас..."
Ничего не могло бы и выйти,
живи хоть тогда,
Хоть сейчас.
Ни с тобой
и ни с кем из других.
Потому я - со всеми вами.
Но не телом,
делами
души,
духом.
Вы спускаете мне в свое время
Каждый свое.
Я благодарна.
Я дышу этим ритмом во сне.
Райнер!
Ты не умер!
Марине не верь!
Ни одна из потерь
для Земли
не могла не быть
Прибылью Неба.
Твоя Смерть,
то есть Выход из тела,
никого не задела -
ты ушел в чистоте.
Не волнуйся и ты -
"Дуинских Элегий" иероглиф
нарисую на русском.
Не многих
он в течение столкнет...
Помолись обо мне - Там.
Я о тебе - здесь.
Но не в воплях отчаяния,
а в Чистом Потоке Любви Совершенной,
в единении Высших Стремлений души,
отраженных
в Чистом Искусстве.
30 мая 1999
* * *
Стефану Малларме - Солнцу
"La chevelure vol d'une flamme"
S.M.
"Шевелюра огня" -
так назвал наш расплавленный шар Малларме,
а по мне -
это жар
бесконечных энергий во тьме.
И стихия огня -
золото творчества диких веков,
в веке двадцатом
не может прожить без меня,
без моих зарифмовано-белых,
верлибро-рифмованных строф.
27 октября 1999
* * *
To D.H. Lawrence
"Have you built
your ship of Death
o, have you?
O, build your ship of Death
for you will need it..."
D.H. Lawrence
Ночи, полные звезд -
бесконечных веснушек иль родинок.
Ветер в деревьях шумит,
порывистый, как вальсы Шопена.
А душа все строит и строит
Корабль,
на котором - в Вечность...
май 1994
* * *
Андрею Тарковскому
1. Фреска
Глухая Башня светлой мастерской
души художника,
молитвы тихий труд
и глубина раздумия Небес
о творчестве духовного пути.
Когда же, утомившись, яркий день
начнет готовиться к закатной службе солнц,
проступит фреска на белёном камне,
словно на грунте храмовой стены.
О, Вечности незамутнённый лик!
В нем отразится силуэт ствола,
мерцание листьев в хрупкости ветвей,
их переливы: ветер-свет-и-тень...
Ты - графика японских мастеров,
Прелюдии Верховных Чистых Сфер,
Приливы Неисполненной Любви -
то Самог`о Престола торжество
и отражение в "Зеркале" Андрея.
28 июня - 1июля 1996
* * *
2. Облака плывут
Облака плывут,
плывут по небу,
а по свежей зелени несется свежий дым,
словно туман...
Вот так и жизнь,
словно туман иль дым,
несется быстро-быстро...
Мне было двадцать пять и я жила
за г`ородом
в уютном-неуютном
малюсеньком и деревянном доме.
И та же зелень...
Дым или туман
носился над водой,
как ветер-дух
из фильма "Зеркало".
Ты помнишь?
Да, я помню...
Но, мне кажется, не все...
Я только помню это ощущение
себя, и неба, и природы
конца апреля...
Туман, роса иль дым...
Здесь все не наше,
но воспоминание...
пока сознание образа живет...
Только оно и может стать твоим...
29 апреля 1999
* * *
To Sylvia Plath
"Kindness glides about my house.
Dame kindness. She is so nice.
Silvia Plat
"Доброта скользит по дому.
Госпожа! Как ты прекрасна!"
Сильвия Плат
(перевод с английского Ольги Слободкиной)
Доброта наполняет мой дом,
Доброта, что скользит
в драгоценностях `окон,
по озерам зеркал
или в детской улыбке
Бесконечного Царства Души,
или в чае Earl Grey,
курящим туман над водой,
отражающим тайну смущенной души,
что решила укрыться
в гротах опущенных век,
но, увидев свой взгляд,
испугалась
и ринулась в Небо.
3 февраля 1999
* * *
В стиле Басё
И все богатство души
Взвивается бьющим фонтаном - в Космос.
Отдохновение дня.
5 июня 1999
* * *
В стиле японских танка
Все бессмысленно,
кроме стремления к Вечности.
Какой мимолетный сон
наша земная жизнь.
14 августа 1999
* * *
Альбрехту Дюреру
Нет, Дюрер! Я не влюблена.
Мы разминулись в Бытие, в Пространстве,
Во Времени. Так что ж, я не жена
И не Любовь в престранном жизнестранстве.
Но мне открылся твой Высокий Дух
И не преграда мнимой Смерти рифы.
Он днем и ночью подгоняет слуг,
Слагающих мне образы и рифмы.
9-10 ноября 1991
* * *
Иоганну Себастьяну Баху
"Ach! Wie nichtig. Ach! Wie fluchtig!"
Хорал Баха
Я так давно не видела закатов,
А этот - северный, холодный, белый -
Плыл высоко. И облаков регата...
Но нет, была уже регата... Или не было?
Я обернулась. Солнечные тени
Скользили по стене в своем забвении,
В блаженстве творчества, в соединении
Пустячных ритмов - о, мгновение!
"Ах, как ничтожно, быстротечно..."
И жизнь пройдет... Мой бедный гений,
Мой милый быт... И не оставит тени
Мой образ... Образ мой сокрыт
Для новых нежных поколений. Ах!
И так же тяжело работал Бах.
Еще семнадцать сновидений,
Его детей... Но Музыка Сферических Творений
Звучит - и в залах, и в ушах,
И в душах миллионов... Милый Бах!
Твои прелюдии, инвенции и фуги
Играю с детства я, но о "Хорах"
И о "Страстях
Святаго Иоанна"
не знала...
В звуках фортепиано
Читала медленно свой белый стих,
Тогда еще не ведая о них...
Как вдруг...
"Ach, grosser Koenich" зазвучало...
"Семнадцатый Хорал", "Хорал Двадцать Второй"...
"Durch dein Gefaengnis, Gottes Sohn".
О, Бах! С тобой
Душа Хоралу отвечала.
И это было самое начало
Прозрения над Судьбой.
11 мая 2001
* * *
Прелюдии Баха
В зеркальной крышке черного рояля -
Воспоминания в призрачном окне
Плывут, дробятся, вспыхивают, тая,
И отражают Прошлое во мне.
Надежды, муки, взлеты, нетерпение,
Несовместимость с миром и с собой.
Слепая страсть, любви несовпадения.
Раскаяние, смирение и покой.
В зеркальной крышке черного рояля
Я вижу лица - странные во мгле.
Они, как Д`ухи, вспыхивают, тая,
И отражают Прошлое во мне.
26 ноября 1992
* * *
Сальвадору Дали
Nunc plauditet!
(теперь аплодируйте)
Только Дали
может взять
такой дьявольский ракурс.
Сам - со спины,
отражаемый зеркалом...
Гала
смотрит в зеркало тоже.
Оно отражало -
удивленно -
лицо,
за окном -
океанское ложе.
А еще он хотел,
чтобы, словно зерцало,
шесть оптических глаз -
два его
и два Г`алы
плюс еще два моих,
или чьих-то других
всё, как Вечность, впитали,
словно Око Всевидящего -
по Вертикали
и
горизон-
тали.
18 сентября 1998
* * *
Картина Марка Шагала "Голгофа"
Шагал. Ребеночек еврейский на кресте.
Внизу - его родители.
Мария -
в нарядном платье,
с непокрытой головой
и в красных бусах...
Рядом с ней - Иосиф
(а вовсе не Иоанн Евангелист)...
И он -
в еврейской праздничной одежде.
Родители распятого скорбят -
о сыне,
о невинной чистой жертве,
что может быть лишь мальчиком,
младенцем...
18 сентября 1998
* * *
Около смерти
(по последним записям Дмитрия Краснопевцева)
Что делать,
если рядом - Смерть?
Что делать
перед Дальней из Дорог?
Присесть и вспомнить,
что давно прошло?
Иль отдохнуть?
Иль подвести итог?
Теперь уж не исправить ничего.
Распорядиться?
Только чем? И как? -
Предлог.
Просить? О чем?
Иначе выйдет все равно.
И завещания, и просьбы бесполезны.
Иль исповедаться?
Прощения попросить
(и помолиться слезно?)
у Неизведанного Бога?
У людей?
С надеждой и сомнением в сердце...
А, может, словно ЕЕ нет, забыть,
забыть о Смерти,
словно жизни нить
не кончится...
А может?
Может, может быть...
17 ноября 1998
* * *
Борису Пастернаку
"Раскат импровизаций"
Б.П.
Пастернак, как ртуть, или верлибр,
Или рокоты раскатистого грома,
Иль раскат импровизаций...
Впрочем, это Вам уже знакомо...
2 марта 1999
* * *
"Что пройдет,
все будет мило".
А.С.Пушкин
Свет гаснет.
Черепашьи облака
еще стараются продлиться -
искусства миг -
и открывают дали херувимов
и душ, что жаждут снова воплотиться...
Но Солнце уже голову склонило
за голову Земли...
"Все будет мило"
и неповторимо
все,
"что пройдет"...
Глаза слипаются,
и я не воплотила, в искусство -
блаженный миг,
что только я одна могла бы отразить -
мгновения блик,
который никогда не повторится.
3 апреля 1999
* * *
Паруса
(прелюдия Дебюсси)
"Слух чуткий парус напрягает"
О. Мандельштам
Ветер играет тканью,
Солнце - волной.
Парус еще не поднят...
И переливы небесной воды-
музыки - эхо сверкания Солнц.
Теперь паруса на морях,
цветные,
туго натянут
тонкий нервущийся шелк.
Друг за другом, как стая дельфинчиков,
идут - голова к голове,
играя
астро-прозрачностью
воздуха ясного дня.
И переливами игр -
Эхом Музыки Сфер -
полнится слух -
чутко, не напрягаясь,
удивляясь
серебряным колокольчикам
Ангелов-Музыкантов...
30 мая 2000
Осипу Мандельштаму
"... где сосна до звезды достает..."
Осип Мандельштам
Нет, сосне до звезды не достать -
Звезды все-таки дальше и выше,
Но сосновая пышная стать
Может в Духе их притчи услышать.
И сама я расту на Земле -
в небе ночи алмазная крошка похожа на иней,
и нечаянно откроется мне
то, что видишь Глазами Иными.
9 января 1999
* * *
Антицветаева
"Сколько темной и грозной тоски
в голове моей светловолосой".
Марина Цветаева
Мне не надо тоски,
Мне не надо печали.
Высветляются детские дали,
А недавние дни далеки.
Вечность рядом - рукою коснись.
Отойди от земного душой.
Там - Небесная Высь.
Там - Глубокий Покой.
конец октября 1992
* * *
Два профиля*
"Нам ли, брошенным в пространстве,
Обреченным умереть,
О прекрасном постоянстве
и о верности жалеть..."
О. Мандельштам
Я ухожу в предгорья Пирамиды
Из скальных трещин с профилем поэта.
Он не родился, а в горах Тавриды
Давно уж сложены его приметы.
Всё живопись - кусты, овраги, тропы...
Другим поэтом сей предел исхожен.
Растресканной земли босые стопы
Касались мягко... В профиле, не схожем
С поэтом первым - молча, терпеливо
Он Солнца ждет, как Божество Вулкана.
В нем воплотилась страсть земного взрыва.
Он - Сфинкс, он - Изваяние Великана.
А тот, чей взгляд так углубился в небо,
Рисующее то углем, то мелом,
При жизни-то ни разу здесь и не был,
Лишь проплывал на паруснике белом.
О, Боже! Дай мне подышать пространством...
Акация, глициния, софора...
Два профиля с прекрасным постоянством
Глядят на мир - спокойно, без укора.
__________________________________________
* Волошин (Кара-Даг) и Пушкин (Сююрюк-Кая)
10 июня 1991
* * *
Недотрога
"What's in a name?
That which we call a rose
by any other name would smell as sweet..."
W. Shakespeare
"Romeo and Juliet"
"Что в имени?
То, что зовем мы розой,
и под другим названием сохраняло б
свой сладкий запах..."
Шекспир
"Ромео и Джульетта"
Растения!
Я до сих пор не знаю
Вашего имени...
Под Солнцем замирая,
колышите листочко-крыльями...
Стручок срывая,
(нет, это не хвощ!)
остановлюсь -
не мимо,
а мило
моей душе...
Щелчок!
И семена остались на ладони,
а кожура (о, имена!) загнулась,
как языки у тещ
на ярмарках из детства.
Да, Вы из детства. Знаю Вас.
И Вы - мои родные.
Вот только имя, имя...
В Мире Лучшем
узнаю Вашу душу...
Как девочка немая,
в объятья кинусь к Вам, не зная,
как сказать, назвать Вас,
вспоминая
земное Ваше платье...
Так что же в имени...?
5 сентября
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Коктебельский дневник 1996 года
Пахнет дождем. Чёрны полосы чертит земля.
Поля источают блаженство нескошенных трав,
Мой Коктебель! Я - к тебе. Это прежняя я -
Восторга и боли всё тот же мучительный сплав.
Тучи размыли белила бегущих небес.
Серым прониклась река над ржаным полотном.
И по стеклу - ритм дождя, как прилив или плёс.
Лето открыло свой счёт: день за днем, день за днем.
14 июня
***
Я просыпаюсь утром -
в распахнутый мир Коктебеля,
будто лечу в самолете со стеклянным верхом...
И, хотя небеса штормят,
я - счастлива.
15 июня
***
На рассвете
Белое Солнце
растекается по морю
и глядит на свое отражение,
удивляясь вибрации волн.
Так разглядывает душа
свое новое воплощение -
с удивлением,
храня в себе тайну рождения.
17 июня
***
Облака проносятся по небу,
изменчивые, как сама жизнь,
как время,
создавая мгновенные кольца,
а в них - Белое Золото Солнца.
Закрываются Солнца колодцы...
Облака устремляются дальше -
паруса, лики и формы.
Когда еще будет время
душе поглядеть на небо...
17 июня
***
Сегодня июньское небо
медлительно, как моя мысль -
наши потоки совпали,
и взгляд мой парит вместе с ним,
скользя по стеклянной веранде
и выплывая в окно...
Там парус случайного облака,
гонимый мгновенным порывом,
несётся в открытую Вечность.
18 июня
* * *
Вдоль Кара-Дага - морем
Развалины древних вулканов. /Отрада!/
Творения первых гигантов: /Ты рада?/
Парус и Чертов Палец.*
И Гяур-Бах -
/мурашки по коже/
Сад Неверных. /Ах!/**
- И я тоже?
- Изменишь, слетишь со скалы!
- Любимый! Не надо!
Кра - а - а - а - х!!!
19 июня
* Названия кара-дагских скал
**Гяур-Бах - Виноградник Гяуров, или Сад Неверных (тюрк.). В ущелье Гяур-Бах сбрасывали по преданию неверных жен.
* * *
В Гравийной бухте
"Э - э - э - э - й"! - крикнула чайка,
и звук разлетелся веером -
на весь горизонт.
Я поднимаю голову
и вижу парусник,
похожий на февральский сон.
Море - матовое, перламутровое -
едва колышет прозрачный воздух,
и вязкое марево земли
поднимается в полуденный Рай.
20 июня
***
Любимый час. Закат. После пяти.
Не слышно звонка `осок по стеклу.
А взгляд опять уносится к холмам,
будто душа за день и не устала
крутить тропинки бухт вдоль побережья
и тайным слухом проникать в смысл тишины,
и растекаться в ливне жарких солнц,
не в силах отлепиться от камней,
и погружаться в ледяную воду...
20 июня
***
Сегодня в Небесах какой- то праздник,
иначе для чего Закат окрасил
фарватеры незримых кораблей,
раскинутых по небу, как гирлянды,
на детской карусели в чудном парке -
без ригелей и без осей.
20 июня
***
Как быстро тает закат -
еще минуту назад
розовый праздновал Верхний Час,
и вот, погас.
Синий пока цветет,
но серый тон скоро
высветит небосвод.
20 июня
***
Киик-Атлама* входит в море,
зябко ступая по к`амням,
поднимая изящные ноги,
боясь взбаламутить воду...
И бесконечно смотрит
на бесконечный Запад,
который станет Востоком,
когда завершит свой круг.
23 июня
*Киик-Атлама - мыс, окаймляющий Коктебельский Залив с Востока, в переводе с тюркского - Прыжок Дикой Козы. Для меня - это сама Дикая Коза.
* * *
Хорошо посмотреть на море
и вспомнить о Древнем Египте -
длинные-предлинные мысы,
вытянутые, как сам Египет,
что становятся розовыми в полдень
и плывут и плывут на Запад,
торжественные, словно Сфинксы.
23 июня
Белый кораблик
В три часа дня
Белый Кораблик
отходит от берега
и плывет по июньскому морю -
мимо Гигантских Лягушек*,
мимо Ревущих Гротов,**
мимо Садов Неверных,
вдоль башен Хоба-Тепе.***
Белый-Белый Кораблик,
как гребень волны мгновенной,
мысли летящего облака
домики на берегу.
23 июня
_____________________________________________________________
* Огромные скалы в форме лягушек в Лягушачьей Бухте
**Грот Ревущий
***Хоба-Тепе - часть Кара-Дагского берегового хребта
***
На закате
Хамелеон* желтеет,
с драконьева хребта Янышар**
спадают глубокие тени,
а море шумит и шумит,
словно раковина зимою.
23 июня
* мыс Хамелеон, или Топрах-Кая (Киловый утёс), назван Хамелеоном благодаря Солнцу, постоянно меняющему его цвет.
**Кучук-Янышар или Янычар.
***
Бесконечные длинные мысы
вытягиваются, уходят вглубь Понта,
словно Вечные Мысли.
С чем еще сравнить их?
С детской раскладной книжкой?
С непрерывностью горизонта?
Мысы уходят в море,
мысли уходят в Небо,
раскладная книжка остаётся в детстве,
а горизонт остаётся непрерывным
до наступления ночи.
26 июня
***
Variations
1. Солнце магическим шаром
летит и летит сквозь тучи,
изредка вспыхивая в прорехах
Белым Сиянием Знамения,
А мне кажется,
это я лечу над землею,
обгоняя жизнь, время...
Нет, я лежу у моря -
это летящее солнце
мне представляется шаром,
сиянием,
знам`ением...
2. Солнце матовым месмерическим шаром
летит сквозь тучи,
изредка вспыхивая в прорехах
Белым Сиянием Знамения,
А мне кажется,
это я лечу над землею,
обгоняя жизнь, время...
Нет, я всего лишь песчинка -
лежу на пороге моря,
смотрю на бегущее небо,
летящее солнце,
и мне представляется матовый шар месмерический...
Позже он вспыхнет в сознании
Белым Сиянием Знамения.
27 июня
***
Ветер -
в трепещущих листьях ночи.
Полон
Луны светящийся ужас.
Здравствуйте, звуки Вечности!
Псалмы коктебельского лета -
систры цикад,
волны воздушных приливов -
шуршащей души деревьев,
и отдаленные вопли
какой-то бродячей псяры.
29 июня
_______________________________________________________________
* систры - металлические трещотки. В Древнем Египте систрами пользовались жрицы во время празднеств.
* * *
Фреска. Триптих
Variations
1. Грунт Белой Башни,
или мастерской
души художника,
где Солнце на закате
напишет фреску -
стройный стан ствола,
мерцание листьев в хрупкости ветвей...
О, танец тени в сговоре с лучом!
Ты - графика японских мастеров,
Псалмы Верховных Занебесных Сфер,
Приливы Неисполненной Любви
И отражение в "Зеркале" Андрея.*
_____________________________________
* фильм Андрея Тарковского "Зеркало"
2. Глухая Башня светлой мастерской
души художника.
Молитвы тихий труд
И легкая задумчивость Небес.
Когда же, утомившись, яркий день
начнет готовиться к закатной службе солнц,
проступит фреска на немой стене.
О, Вечности незамутнённый лик!
В нем отразится силуэт ветвей
и переливы листьев: ветер - тень,
Прелюдии Верховных Чистых Сфер -
то самого Престола Мастерство
И отражение в "Зеркале" Андрея.
3. Глухая Башня светлой мастерской
души художника,
молитвы тихий труд
и глубина раздумия Небес
о творчестве духовного пути.
Когда же, утомившись, яркий день
начнет готовиться к закатной службе солнц,
проступит фреска на белёном камне,
словно на грунте храмовой стены.
О, Вечности незамутнённый лик!
В нем отразится силуэт ствола,
мерцание листьев в хрупкости ветвей,
их переливы: ветер-свет-и-тень...
Ты - графика японских мастеров,
Прелюдии Верховных Чистых Сфер,
Приливы Неисполненной Любви -
то Самого Престола торжество
и отражение в "Зеркале" Андрея.
28 июня - 1июля
***
Сегодня - Полнолуние.
Светло,
как ясным днем,
вернее, нет, не днем,
а вечером, когда горит свеча.
и очертания коктебельских гор
раскинулися римским полукружием.
начало июля
***
Море остановилось -
стало прозрачным и северным.
Хамелеон
ушел вертикально под воду,
пытаясь постичь
свою двойниковую суть
на всю глубину отражения...
И на стекле бирюзы
возникли белёсые рунны -
о, клинопись Древнего Мира!
А, может, и Праязыка.
3 июля
* * *
Диптих III
1.
Я вхожу в море
и плыву по недвижимой глади
бесконечного светлого вечера.
Я хочу раствориться в блаженстве его Божества,
уйти в фиолетовый шелк,
в марево роз горизонта.
Это почти забытье.
Но мне нужно назад -
я далеко заплыла,
и, усилием воли
развернувшись в воздушной воде,
выбираюсь из счастья на берег.
Цвет уже изменился -
ни сирени, ни роз.
Только синий, и серый, и белый.
И холодные камни целуют холодные звезды
расстоянием мысли...
О, возлюбленный Вечер!
Ты, вплывающий в ночь
так же гладко и мягко, как я
заплывала в тебя
в переливах бескрайней нежности.
16 июня 1995
2. Как я могла не понять
по дневному зеркальному морю,
что меня ожидает
Божественный Розовый Вечер
в фиолетовом мареве
и перламутровый шелк!
Год миновал с того самого мягкого часа,
когда я уходила /ты помнишь?/
в забытье переливчатых волн.
Что изменилось?
А то,
что туман запор`ошил холмы,
будто испортилось зрение.
Бабушки нет на Земле.
И я вышла из шелка,
которому -
ни цены,
ни конца,
ни забвения...
3 июля 1996
***
Сиеста.
Полуденный зной.
Отражение
вибрации трепетных листьев
на деревянном столе.
А за спиной - море
застыло стеклом бирюзы
и устремлённые мысы
сияют божественным светом
обкатанных сердоликов.
3 июля
***
"Изменчивость одна лишь неизменна".
П. Б. Шелли
Луна - на ущербе,
который,
закончив свой заданный круг,
/а может, его половину/
стремится опять к полноте
и снова - к немому нулю,
словно прилив и отлив
в монотонных своих повторениях -
отражение Света во Тьме,
вся Гармония Мира,
все Ритмы Вселенной...
Ничего не изменишь, хотя
неизменна одна лишь изменчивость.
3 июля
***
В ритмах Иосифа Бродского
Душный полдень. Цикады. Сиеста.
Пёсик Максик упал на крыльцо и замер,
словно умер - ни с места,
а море - зеленый мрамор.
Жара поднимается в небо Огромной Медузой,
плавится воздух, камни, тела, мысли.
Верхние и Нижние Оттузы*
разморённые над миром зависли.
Может, я и не живу вовсе? -
всё равно не знаю: кто я, откуда.
К кому на Землю пришла я в гости.
Может, к плавным горбам Горы-Верблюда?
К Верблюду иль не Верблюду, а нужно выжить.
Ложись, Душа, в тени под навесом
/тебя уже можно, как губку выжать/
и смотри свои сны с интересом.
Встанешь в пять - твой час времени:
миг рождения, равновесия.
И снова - в путь. Ни капли лени -
в вечер, к Ангелам, в Поднебесье.
5 июля
_____________________________________________________
* названия посёлков за Кара-Дагом
* * *
Ночью - вдоль Кара-Дага
Из впадины
июльской ночи,
усыпанной алмазной крошкой неба,
встает немой гигант многогорбатый...
Моя судьба - во власти Кара-Дага.
И парусник, как антилопа плавный,
так мягко режет ткань атласной глади,
и чайки, словно ангелы, несутся
над черным шелком непрозрачных вод.
/как будто бы во Ад они спустились
Ветхозаветных праведных спасти/.
И гулкость громких гротов отдается -
О- о- о... эхом в горле амфоры бездонной.
И страшно, страшно - к Золотым Воротам,
величественным, словно Выход в Смерть.
Нет! Рано мне туда! Мне надо - к миру!
Где ожерелье из огней прибрежных,
и запах моря и хорошей кухни -
всё станет мне о жизни говорить.
Ну, слава Богу! Вот и пирс нарядный,
и яркость ресторанов оглушает.
бреду домой по набережной пьяной,
как будто выплыла из Небытья.
8 июля
* * *
Колоски пожелтели.
В жару, в Восходящий Июль,
созерцание скал
почему-то особенно остро.
Я живу в Коктебеле.
В жару я особенно - нуль.
Ни души, ни ума -
только солнцем иссушенный остов.
Я живу в Коктебеле,
и кажется - вот, навсегда
я останусь одна: в благодати, в любви, в Кара-Даге...
Но желтеют колосья и Время - Живая Вода,
коктебельское Время - лишь в памяти Белой Бумаги.
17 июля
***
- в Отрытую Ночь атлантически-черного моря,
когда под водой источает рука серебро благодати,
и эти гирлянды огромных сверкающих искр
откликаются гроздьями спелых несчитанных звезд,
грозящих сорваться и рухнуть
за горизонт -
в океан.
17 июля
* * *
Когда смолкает гомон человечий,
Земля берет права молчания
и н`а душу ложится Теплый Вечер,
и Ветер начинает причитания
и Притчи, восходящие к Началам
Земли и Неба...
Кто же, кто же я?
Молчание.
Лишь обещание
прощения,
хлеба
и Небытия.
20 июля
***
1. Повернуло на август -
Море стало синее,
Солнце мягче,
Ночи прохладнее.
Да и мне пора складывать парус.
Ветер.
Чайки садятся на камни.
Море стало синее.
Солнце мягче.
Ночи прохладнее.
2. Повернуло на август -
Море стало синее,
Солнце мягче,
Ночи прохладнее.
Да и мне пора складывать парус.
Я загорела.
Стала немного сильнее,
И на душе - отраднее.
Повернуло на август.
Ветер.
Чайки садятся на камни.
Море стало синее.
Солнце мягче.
Ночи прохладнее.
после 20 июля
* * *
Плохая погода. И вновь -
созерцание залива.
Я заболела. И кровь
мечется в сердце.
Любовь? Искушение?
Не знаю, не знаю, болезная.
Признание стихов?
Или иная какая-то сила?
Дорога?
Иль переменное?
Но, как бы то ни было,
все бесполезное -
самое ценное
в Царстве у Господа Бога.
22 июля
***
Курица-ряба взбегает по каменной лестнице.
Скоро - домой.
Странным ты был, Коктебель.
В чем-то - сумбурным.
В чем-то - чуть зимним.
Предвестницей
Осень войдет в мою жизнь
новых снов и путей.
22 июля
* * *
Из верхних Оттуз - в Коктебель пешком
Отрешенность холмов, просветлённые скалы
и ... пустынная грусть замирает в долине.
К Коктебелю любви моей не умаляя,
я влюбляюсь в Оттузы и в горный пейзаж посредине.
О, дорога! Ты Белый Закат Вознесения.
Облака растекаются, как по стеклу
над красавицей Спящей*,...
и образ видения
застывает на выпуклом каменном лбу.
О, дорога! Ты - живопись и фотография.
Вон - рога Сююрю. Пирамида-то где?
Акварельный иероглиф возвышенной графики
растворится в небесной воде.
Тишина.
Лишь камыш что-то шепчет, ласкается с ветром.
Я живу. На искусство так времени мало.
Свет уходит, уходит...
Во сне предрассветном
напишу и холмы, и пустынные скалы.
23 июля
* Название скалы
** Сююрюк-Кая (Острая Скала) из Библейской долины Коктебеля кажется пирамидой, но по дороге в Оттузы раздваивается и превращается в некое рогатое существо.
***
День ангела
1. Божественная легкость тропиканки,
ты - словно бабочка иль теплый ветер.
Ты развеваешься шифоном нежных роз.
Мое желание исполнилось -
Я снова девочка из детства.
И также счастлива,
как после стрижки первых длинных кос.
Лечу вдоль берега, над морем.
В моем пакетике - бутылочка воды.
Божественная легкость тропиканки.
И мне в лицо - июльский теплый вечер.
2. Божественная легкость тропиканки.
Ты развеваешься шифоном нежных роз,
порхаешь бабочкой, несешься теплым ветром.
Я - снова девочка. И мне пять лет.
Мое желание исполнилось.
Я также счастлива,
как после стрижки первых длинных кос.
Лечу вдоль берега. Везде синеет море.
В моем пакетике - бутылочка воды.
Божественная легкость тропиканки.
И мне лицо целует теплый вечер.
День Св. Ольги
***
Тело мое отточилось
и сделалось древним,
словно античная статуя.
конец июля
* * *
Последний вечер...
Моря грусть струится светлым перламутром.
29 июля
* * *
"... Теперь мне сорок
Что сказать мне о жизни?
Что оказалась длинной".
Иосиф Бродский
24 мая 1980 г.
Я уезжаю.
Что мне сказать о лете?
Что оказалось длинным,
как жизнь Иосифа Бродского,
когда ему стукнуло сорок, -
так ему, по крайней мере, казалось.
На самом деле
и жизнь, и лето - малая малость.
Когда смотришь на камни -
агаты, трасс, сердолики,
понимаешь, что значит для Господа Время.
Или только кажется, что понимаешь...
На самом деле
и Земля для него - малая малость.
Что значит Вселенная? Космос? Время?
Или жизнь одной маленькой женщины,
так и не ставшей мамой,
но и не ставшей монахиней.
На самом деле
и ее простая душа - малая малость.
И все же...
Лето - это великолепно.
Это подарок Божий:
жаркие бухты, скульптурные камни, песчанные пляжи...
И даже
собака Дана, что в дом меня не пускала,
но и это для Господа - малая-малая малость.
30 июля
***
Уезжая. На теплоходе
1. Прощай, мой Коктебель!
До осени прощай.
Копеечка исчезла под водой.
Вернусь иль не вернусь?
Ты мне вернуться дай,
Как дети возвращаются домой.
Прощай мой Коктебель!
Сентябрьские ветра
В лицо мне хлынут моря синевой.
И сердце защемит...полынь, полынь-трава...
Ну, а сейчас - домой, домой, домой.
2. Скалы - напластования сланцев,
словно тот халцедон -
в одной из бухт
или на перевале.
Мой Коктебель влюблялся
в меня, когда я умирала,
умолял меня жить,
чтобы я воспевала
его Бесконечность,
его многоликие скалы
и кистью ласкала
изгибы и перевалы
и вспоминала
тот халцедон -
в одной из бухт.
3. Готический собор исчезнет за скалой.
И из воды восстанут древние атланты.
И скалы стертые.
Прощание с судьбой.
4. Дым из трубы теплохода -
словно Черного Змея хвост.
Я уезжаю домой - не прощаюсь.
Мой Коктебель!
Я твой вечный и временный гость.
Может, вернусь в сентябре - не обещаю.
О, Коктебель!
Бесконечная шелковость вод,
страх о полете, иероглифы каменных статуй...
И - готический храм исчезает. Еще поворот -
Время поставит на лете цветную заплату.
* * *
Variations.
1.
Мне от твоей красоты не избавиться.
Дикий Верблюд к Хамелеону спускается
Грудью юной татарки,*
И Кара-даг качается
в дымке немого полудня
снами Спящей Красавицы,
словно собор-галеон,**
и, как простая барка.
2.
Мне от твоей красоты не избавится.
Даже в обычные будни видится сон -
Дикий Верблюд к Хамелеону спускается
Грудью юной татарки
и галеон "Кара-даг" качается
в дымке немого полудня
святостью Спящей Красавицы
и, как простая барка.
30 июля
* Верблюд-гора имеет и другое название: Татаркина грудь
** галеон - большое парусное судно; использовалось как военный корабль с XY - IXX века.
* * *
To Victoria*
"...И море, и Гомер - всё движется любовью..."
О. Мандельштам
На лбу твоем сиреневой вуалью,
как дымка августа, - прозрачная тоска.
Ты вся...о, парусник, что мчится в никуда,
окутанный тревогой и печалью.
Да, мы на паруснике. Бесконечный Бог
съедает бесконечность ломких линий
хребтов облезлых и бруттийских пиний**
и плещется волной у наших ног.
А линия твоя восходит к Еве
и оставляет лето за кормой.
Домой? Из дома? Снова в путь? Домой?
О, лишь бы плыть и плыть в морском припеве.
"И море, и Гомер - все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море Черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью".
30 июля
___________________________________________________
* посвящается Виктории
**сосен
* * *
В поезде
Когда мчишься на поезде ночью в степи,
белокрыши домов, как большие шатры.
Огоньки, словно лодочки иль маяки.
Лишь подумала - море. Теперь огоньки,
как горящие окна в домах, что в шатры,
Когда мчишься на поезде ночью в степи.
Поезд мчится. Земля улетает назад.
Не сейчас, не сейчас, мои губы твердят.
И в молитве ночной
вечно со мной
Образ Живой.
30-31 июля
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Черновецкие скетчи*
В поезде
Деревья с обеих сторон - словно пестрые книги на полках.
Москва отступает в какой-то невидимый сон.
Пейзажи плывут и мелькают по принципу циркуля:
чем ближе - мельк`учей,
чем дальше - плыв`учей,
И циркуль вонзает иголку
в цветущий
закат -
прочертить, как судьбу, небосклон.
Да, время вошло в полноту равновесия зрелости -
Плоды налились и листва испестрила свой цвет.
И книги прошли сквозь печать -
наконец-то хватило им смелости
в музеях мелькание начать,
словно старых деревьев завет.
Я в маленьком тихом купе, отдаляется суетность.
И легче понять, для чего и к чему все идет.
И чертит душа, словно циркуль, свой круг, не беснуясь.
И входит, как поезд, в ритмичный нацеленный ход.
28 сентября 1999
Закат в Молдавии
I.
Деревья перевернуты в слюде
какой-то длинной и задумчивой реки -
Днестра, как выяснилось позже.
Поломанные ветки на воде,
и кажется, что ложе
змеи огромной
уже тянется везде.
И лес полоской светлой добежит
до матовости зеркала небес,
словно до лба у панка, где побрит
весь череп, кроме вертикальной strip**
и разноцветной,
что и напомнил желто-красный лес.
Закат преображает жизнь и сон.
И остров, как "Титаник", утонул.
И слышится его могучий стон,
Когда он тяжело идет ко дну.
II.
А в Молдавии на бежевом песке -
Терракото-розовые травы,
Темно-п`урпурные листья. Нет - тоске.
Склоны вниз несутся мощной лавой.
А в Молдавии - белила и пастель
Тянутся на светло-голубом
Безгранично-матовом холсте,
Словно это - недоступный склон,
И вершина тает в высоте.
* * *
Луна плыла безмозглою медузой
За кисеей пернатых облаков,
И звезды озарили путь ночной,
Как будто я стремилася в Оттузы.
Но этой осенью я ехала работать -
Через Молдавию, как будто в первый раз,
Снимать пленэр в Международном Фото.
Ночь все плыла. Луны и след погас.
29 сентября 1999
* * *
Выставка в Черновецком художественном музее
Черновцы. Я пыталась вас захватить
Глазами двух камер - Вы ведь тоже в плюр`але,
А что вышло - судите сами.
30 сентября
В Черновецком Университете
Тишина Университетского дворика,
словно Блаженство Небытия после праведной жизни...,
освобождение от мелкого "я",
от суеты города...
Хруст каблуков о щебенку,
трачу пленку.
Щелчки камеры
да удары колокола -
напоминание о конечном.
Захожу внутрь -
продолжается щебень,
бесконечность колонн,
`арок гребень -
сквозь бесконечность прозрачных зеркал,
торжественность залл...
В Мраморном - бальные танцы,
а в проеме дверном наружу,
едва преступаю порог, вижу -
бегает мраморный дог.
Пленка кончилась и начались сюжеты:
полоска косого света -
в приоткрытой двер`и
(хоть не смотри!),
а за ней -
громада Универс-
тета,
как мусульманский храм иль мечеть,
вернее, медрессе -
сеть
каменных кружев,
а мне уже -
время становится `уже -
приближаться к Москве.
* * *
Вечер.
Закатный час.
Окна домов
начинают мистерию отражения -
reflections* сознания.
Каждый шаг - это кадр.
Город не знает забвения,
камера - уединения.
Без сожаления
я тревожу ее,
а лавр,
лавры, вернее,
достанутся мне,
только мне,
не ей -
верной труженице и гению
отражения мерцания света
и ритма теней.
* * *
Перед отъездом снова -
вороний грай.
День города.
Парка природный рай,
куда не успела попасть -
суеты напасть.
Вечер последний
есть
край...
Господи!
В пропасть
упасть
не дай,
а помогай.
* * *
И интенсивность проживания минуты
несуетной
равна всей жизни...
* * *
Да, я Стрелец.
И вот - моя стрела:
с Земли - на Небо
и из плоти - в Дух.
Искусство
я от Ангелов взяла
и превратила
в образ,
в слово,
в слух...
* * *
В поезде
Воспоминание о еврейском кладбище
Еврейское кладбище.
Памятники - словно Stonehenge.*
Человек с поднятыми руками.
Жестом Оранты.
Или кувшин.
Без портретов,
но на одном камне
остался след
овальной керамики.
Иврит.
Графика.
Иероглифами
можно выразить все,
что можно сказать словами -
скорбь быстротечной жизни.
Закатное солнце играет с нами,
играет нам на руку,
выражая лучами
все, что можно выразить светом.
Щелканье камер...
Тихой печали,
растворенной в пространстве, -
отпечататься в памяти фотографии.
Мы покидаем тебя,
Еврейское кладбище,
каждый - в себе,
со своими стихами,
наполненными душой.
Трудно понять,
что у другого - за веками камеры.
Кадры
копились веками.
Но искусство все скажет -
не скроет
ни одного закоулка сознания.
Под каблуками -
вновь мощеные мостовые,
длинно-быстрые тени мелькают, живые,
подобья их
я не припомню.
Город.
Настроение овладевает
духом.
Импрессия улочек.
Стих переулков.
Эхо дворов откликается гулко.
Фактура домов.
Я пытаюсь
глядеть глазами
другого художника...
Нет.
Я еще не сказала,
всего, что сказать - только мне.
В словах и без слов.
Замыкаюсь на образах.
Здесь на Земле
каждый -
сам по себе.
Оно и к лучшему.
3 октября 1999
_____________________
* скетчи - от англ. sketches - набросок, зарисовка
* strip - полоса
* reflections - отражения
* Stonehenge - a prehistoric monument on Salisbury plain, Wiltshire, England, consisting mainly of a large circle of megalithic posts and lintels.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Читая семейные хроники
Полдень клон`ится к закату...
Муха скользит по стеклу
зеркала,
отражая себя
в глубинах его подсознания...
Жизнь не равняется сну,
а равна лишь сознанию
в его созерцании Неба...
Я не знаю всех тех, кто любил,
для того, чтобы в жизни возникла
я...
Не найти мне забытых могил...
Эти души из Небытия
иногда обращаются к нам -
мы не знаем их лиц...
То же Ева, Адам
отразилися - блиц -
в зеркалах
и в глазах,
во Вселенской Душе...
Все мы - малые мухи,
скользящие по зеркалу жизни
и отражаемые в глубинах
Его Подсознания...
6 сентября 2000
* * *
В предутреннем сне -
вся глубина жизни,
вся нелепость ошибок,
вся оголенность лжи...
И дети,
которые все замечают,
которых нельзя обмануть...
И кто-то рассказывает тебе,
о чем они думают...
17 декабря 2000
* * *
Вечерняя Литургия
Солнце кладет кружевную узорность решетки,
как на рассвете,
на лики святые и гаснет.
Это - мгновение.
Паства
кладет поклоны.
Темнеют иконы.
Никто не читает по четкам.
Все дело - в вере,
в духе,
во сне...
Но озарение...
сегодня, по крайней мере,
не светит мне.
Отдохновение
от наваждения недели,
от мыслей зимы,
от тяжести моего захолустья...
И в устье
тьмы
сольется усталость -
пусть.
Прошу лишь о творчестве,
свечи поставив за здравие родных,
от меня
отчужденных...
Горят.
Значит, все живы.
Слава!
Церковный обряд.
Священник с кадилом
трижды обходит приход.
Справа старушки смиренно стоят,
весь свой придавая живот
Высшим.
Почему же случилось
то, что случилось?
Я понимаю,
понимаю все меньше.
Господи! Научи!
Я ничего не знаю -
сама не своя...
Вся эта жизнь земная -
не для меня.
Блаженная или шальная... -
Ты Судия.
И кто разгадает меня,
кроме Тебя?!
26 марта 2000
* * *
Зимняя импровизация
Блики огня
мерцают
тенями
воспоминаний...
Зима не кончается.
Я одна.
Все оживает,
качается:
верхушки деревьев - от ветра,
в комнате - все предметы,
а в сознании
одновременно -
лица людей,
состояния,
природа,
слова,
путешествия
(что им во мне?) -
изгнание на Земле.
Недавно мне было пять лет.
Кажется, тридцать недавно.
И вот уже - сорок один.
Пламя свечи колышет
тени
воспоминаний -
острую любовь юности,
незавершенную, к счастью,
оставшуюся светлым отблеском,
рождение младшего брата,
потом - его сына;
оба они малыши!
Мой фортепианный концерт,
пение,
чтение стихов,
выставки,
выходы книг
и Коктебель -
странную магию духа,
странно совпавшую
с чуждой для мира душой...
Я хочу здесь остаться -
на этом заснеженном острове
средь сосен и тишины,
в этом высоком доме,
где я одна...
И только пламя свечи
мерцает на стенах тен`ями,
колеблется ветром
в февральской картине -
напоминание о жизни,
где я - посредине.
Да, половина - в сознании...
А сколько еще впереди?
5 февраля 2000
* * *
Все живы -
(из последнего состава...)
Я сижу за пианино. Входит бабушка
И говорит что-то очень спокойно,
не напрягая жилы, -
обо мне...
Не звонит телефон,
еще не родилась двоюродная Нина,
и никто не ругается,
не истеричничает,
не нервничает...
Сон?
Нет, так было, в мои лет десять...
На глубине, в голове - привкус сексуальности
для разно-
весия,
а во вне - тающий март,
фортепиано.
Кому я тогда отдавала усилия - Баху? Григу?
Не помню... Кто был в программе - Бах? Григ?
Но даже тетка Татьяна
не выстроила интригу в тот миг...
Почему это вспомнилось вдруг теперь?
Когда на талом снегу в промозглом воздухе Переделкина
холодными пальцами
клею на ворота Дома Творчества
рукописное объявление о моей выставке:
ОЛЬГА СЛОБОДКИНА
художественная фотография
"Философский пейзаж"
Не знаю.
Может, это март, напомнил мне
прежний коллаж,
а может, состояние
род`ило ассоциацию...
Мимо
плывут последние впечатления,
а я так ясно вижу,
как сижу за пианино -
короткая стрижка под Мирей Матье,
и входит бабушка,
и говорит что-то -
совсем не уныло -
обо мне.
2 марта 2000
* * *
Теплый ветер перебирает шевелюру тополя,
на крышу падают недозрелые яблоки
и в сознание заходит Знакомый Дух
и уводит вверх...
Это - не Бог. Теперь я знаю.
Кажется снова ночами
начали сниться сны.
Боже! Расчисть мою голову,
перебери мои мысли,
как кропотливый стилист -
за глаза.
Я вспоминаю чужого человека,
в которого была влюблена
лет двадцать назад...
Он так далек от меня,
был далек всегда.
Он был мужем чужой женщины
и до меня уже много любил других -
что мне до них!
Бог и с ним!
Я никогда не пойду на его могилу.
Даже не спорю с ним в мыслях.
У меня - две семьи:
первая - моего детства:
мама, папа, бабушки, дедушки -
дома, на даче, в машине, в путешествиях...
Детский сад и начало школы,
первые обиды и боль в сердце -
развод родителей.
Потом все умерли.
Мы остались втроем:
бабушка, мама и я.
Моя вторая семья -
бабушка, мама, я,
мой отчим, мой маленький брат
и его маленький сын.
Вот мои оба Ego:
Ego и Alter Ego.
К чему я опять вспоминаю?
Возвращаю душе невозвратное...
Боль в позвоночнике -
я упала,
ударилась о каменные ступени...
Бог меня не забывает -
пл`ачу почти каждый день.
Но этот Дух, знакомый мне с детства,
Кто Он?
Неужели с годами
наступит мудрость?
И душа успокоится,
перестанет бурлить,
злиться и в мыслях мстить...
Неужели смогу я простить,
отпустить
тех, кто терзал,
разрушал?
Простить - это не значит забыть.
Это значит открыть
объятья
навстречу Любви,
Братству,
но как я могу распахнуться
на огнемет,
на команду: "Пли!"
Что значит мудрость?
Может быть, это взлет
в Небытие?
4 июля 2000
* * *
Мой первый опыт одиночества.
Озера. Я весь день каталась.
И волосы трепались ветром,
и тень от спиц велосипеда -
сверкающий прозрачный веер
всей Бесконечности
иль Колесо Завета
моей души, стихов и цвета,
плывущего в вечернем легком небе...
1 мая 1998
* * *
На Востряковском кладбище
Иду по этим тропкам,
как по дачным...
Единственное место,
куда могу прийти и вспомнить детство...
Уж нету тех людей,
что сделали его Небесным,
и дома нет...
Но есть душа
и дух бесстрашный,
и память -
о, неистребимо!
И в заповеданных глуб`инах
еще осталась...
(нет, не старость)
печаль и скорбь,
и просветление меня касалось
не раз
с тех пор...
29 июля 2001
* * *
Что мы можем понять?
Ничего. Ничего.
Только исправить себя -
с помощью Ангелов
выровнять дух свой,
стремясь к примирению с Ним,
хоть на обратном пути.
Только зачем это всё?
В нижних отсеках - вулкан,
черви гордыни
и зависти горькая желчь?
Бог нас смиряет себе.
Почему бы не быть
всем нам смиренными
в самом начале начал!
Сексоневедение,
самость не `имам - о, тля!
Чистые Ангелы,
только что в плотных слоях.
А вампиризм?
Жертвы мучительна смерть.
Разве не жалко их,
бедных невинных детей?
Много я видела зла -
духов незримых игру...
Разве есть благо сие?
Не скажу, не скажу...
Что я пойму?
Этот мир сотворен без меня.
Кто придумал его,
тот и смоет...
Тогда отдохнет...
17 октября 2000
* * *
Я выросла из прежней моей жизни -
Теперь она живет только в сознании.
Уж нету тех домов и тех людей,
Что дали мне когда-то воспитание.
По мне ползет какая-то зеленая букашка.
Смерть - это взлет,
А жизнь, словно рубашка,
Износится и в землю отойдет
При жизни я была в миру монашка,
А после...
кто поймет...
10 августа 2001
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В этой книге пять частей. И если времени река поэзию мгновения не смоет и Диалоги были сначала записаны на мастер-диски с музыкой, а когда я стала готовить этот сборник, добавила Коктебельский дневник 1996 года, Черновецкие скетчи и Читая семейные хроники.
И если времени река поэзию мгновения не смоет, Диалоги и Cемейные хроники - книги бесконечные, они продолжают писаться, словно история, и уже насчитывают сотни стихов.
Черновецкие скетчи и Коктебельский дневник 1996 года, напротив, - вещи законченные, равно как время, отраженное в них.
Первое стихотворение из Диалогов написалось в 1987 году - Марку Шагалу. Естественно, я и не подозревала, что оно положит начало огромному циклу. Шагала люблю с детства, благодаря его французскому альбому, оказавшемуся, по счастью, в нашей домашней библиотеке. Его картины поражали непонятностью, но мама объяснила: "Художник - человек из России, но живет в Париже, эмигрант. У него - зеленое лицо, потому что он тоскует по Родине". С тех пор идиома "тоска зеленая" всегда ассоциировалась у меня с Шагалом и кошкой с человеческим лицом, сидящей на окне. Следующим стихотворением, вернее, поэмой, обращенной к человеку искусства, стало Что рассказал В.С. Найпол о Ч. Вордсворде. Рассказ В.С. Найпола "Ч. Вордсворт" я перевела еще в 1982 году. Когда впервые прочла его, обомлела - я нашла себя в обоих главных персонажах, в самом авторе и в тоне написания рассказа.
Так потихоньку складывался цикл. Название Диалоги пришло несколько лет назад, когда таковых стихотворений накопилось уже довольно много. В какой-то момент жизни я поняла, что могу общаться с великим людьми искусства вне Пространств, Миров и Времени - в Духе, с помощью языка, который, как однажды верно заметил Уистен Оден, "боготворится временем". Может, и хорошо, что я их не знаю лично, а только через творчество - так легче душу разглядеть.
Что до структуры Диаголов данного собрания, в ней нет временн`ой хронологии - ни в смысле написания стихов, ни в смысле периодов жизни моих героев. Я располагала стихи по мере моих творческих отношений с ними в момент составления книги. Внутрення логика здесь, разумеется, присутствует, но рассматривать ее под микроскопом нет смысла, да многое и не объяснить.
Ольга Слободкина-von Bromssen
2001
ПРИМЕЧАНИЯ
Предисловие
"Defence of poetry" (В защиту Поэзии) П.Б. Шелли
"Поэзия приходит Неотсюда" - из моего стихотворения 1998 года
"Верхнее море/ Где яркие птицы цветов" - из "Восточного цикла"
И если времени река поэзию мгновения не смоет
fleur-de-lis -геральдические лилии (фр.)
Tom Bar`abas - современный христианский композитор. Родился в Будапеште в в 1946 году. Воспитывался и вырос в Каракасе, в Венесуэлле. Учился в Каракской консерватории. Его фортепианная пьеса "Pure Light" (Чистый свет) вошла наряду с другими в "Piano Portraits" (Фортепианные Портреты).
Сюита "Bergamasque" Клода Дебюсси
Dreamlight (Свет Мечты)
"О - это Горло Верховной Трубы,/Звуков полн`о" - из стихотворения Артюра Рембо "Гласные"
"La chevelure vol d'une flamme" (Волосы, взлетающие, словно пламя) - стихотворения Стефана Маларме
To D.H. Lawrence - Д.Х. Лоуренсу
Построил ли ты Корабль своей Смерти?
О, строй его, строй,
Ибо он пригодится тебе
Д.Х. Лоуренс (перевод мой - О.С-von B.)
Сильвия Плат - известная американская поэтесса. Публиковалась в издательстве Faber$Faber. Ушла из жизни способом самоубийства в возрасте 30 лет в 1963 году. Была замужем за придворным поэтом Тэдом Хьюзом. В 1982 году получила посмертно Пулитцеровскую премию.
"предгорья пирамиды" - отроги Сююрюк-Кая (Острой Скалы по-тюркски) в Коктебеле напоминают профиль лежащего навзничь Пушкина. "Другим поэтом сей предел исхожен... В профиле, несхожем с поэтом первым..." - это Максимилиан Александрович Волошин. Его профиль, эмблема Коктебеля, изваян Кара-Дагом (Черной Горой).
Недотрога - название этих растений. Я его выяснила позже...
Коктебельский дневник 1996
Парус и Чертов Палец (Шайтан-Бармак=Перст Сатаны - тюркс.) - скалы Кара-Дага
Гяур-Бах (Сад Неверных) - ущелье в Кара-Дага, куда, по легенде, сбрасывали неверных жен
Киик-Атлама (Прыжок Дикой Козы или Лани, также называется козий Мыс)
"Мимо гигантских лягушек" (Лягушачья Бухта), "мимо ревущих гротов" (Грот Ревущий), "мимо Садов Неверных" (ущелье Гяур-Бах), Хоба-Тепе - хребет Кара-Дага (Вершина с пещерами - тюркс.)
Хамелеон (Топрах-Кая - Глиняный Утес) - мыс, получивший такое название благодаря Солнцу, постоянно меняющему его цвет.
Янышар (Янышары, или Янычары)
Систры - металлические трещотки. Использовались древне-египетскими жрицами во время празднеств
Верхние и Нижние Оттузы - татарские названия поселков, ныне Щебетовка и Крымское Приморье
Верблюд-Гора (Этар-Оба, тюрск.=Татаркина Грудь)
Золотые Ворота (Шайтан-Капу=Врата Сатаны) - скала в Львиной Бухте, имеющая форму готической арки, эмблема Кара-Дага
Спящая Красавица - - скала у Верхних Оттуз
Сююрю-Кая со стороны Верхних Оттуз из пирамиды превращается в двурогое существо
Черновецкие Скетчи
скетч - sketch (англ.) - набросок, зарисовка
strip - полоса (англ.)
в плюрале,i.e. во множественном числе
reflections - отражения (англ.)
Послесловие
Видиадхар Сураджпрасад Найпол (род. в 1932 г.) - англоязычный писатель индийского происхождения, лауреат Нобелевской премии по литературе. Рассказ Ч. Вордсворт - из книги "Мигель Стрит" (1959)
"Время боготворит язык" - строка из стихотворения Одена "памяти У.Б. Йейтса":
Время, нетерпимое к храбрым и невинным
И быстро остывающее к физической красоте,
Боготворит язык и прощает
Всех, кем он жив.
Прощает трусость,
тщеславие,
венчает из головы лаврами.
(подстрочный перевод взят из эссе И. Бродского "Поклониться тени"
Time that is intolerant
Of the brave and innocent,
And indifferent in a week
To a beautiful physique,
Worships language and forgives
Everyone by whom it lives,
Pardons cowardice, conceit,
Lays its honors at their feet.
КОНЕЦ
И если времени река поэзию мгновения не смоет
© Copyright: Ольга Слободкина, 2016
Свидетельство о публикации №116052210346
Свидетельство о публикации №116052210346
Рецензии