Медея от антидепрессантов становится сонной

Медея от антидепрессантов становится сонной -
Хотя, по сути, они нисколько не лечат.
Зато она забывает детей и Ясона -
Наверное, так ей всё-таки легче.

Хотя потом - всё равно вспоминает -
От этой памяти так легко не уйти ей.
Медея давится медикаментозными снами,
Медея утопает в липкой химической тине.

Таблетки белые или зелёные - в бумажке скомканной -
За спиной шёпотом квохчут об электрошоке.
Она не смотрит, что там за пыльными окнами -
Окна перебинтованы железными решётками.

К ней никто не заходит - не навестит её -
Детоубийцу - безумную мать-маньячку.
Она смотрит сквозь оконное сито,
За которым до утра рыжий фонарь маячит.

От её взглядов - фонари меркнут,
От её дыхания - пыльное стекло треснуло.
Её лечащий врач - сам Ганнибал Лектер.
Она не знает, кто это. Ей неинтересно.

Правда, кого-то ей этот врач напоминает -
Может быть, даже самого властителя Плутона.
Она притворяется - что глухая и немая.
Она в болоте антидепрессантов тонет.

Она не хочет помнить, что сотворила -
Она заткнёт уши, глаза завяжет.
Главное - её дети уже в могиле -
И когда-то любимый Ясон - там же.

Да, он тоже умер - не женился вовсе
На другой - она это знает точно!
Медсестра ей новые таблетки приносит -
В мятой бумажке - перед грядущей ночью.

Ночью к ней придут кровожадные эринии -
Будут взывать к её отсохшей совести.
Ей всё равно, что про неё наговорили -
Она об этом больше не беспокоится.

Конечно, всё это ложь - никого не убивала -
Её дети умерли от коклюша - от крупа.
Точно мёртвые птицы, лежат на одеяле
Скрюченные - как у артритной старухи руки.

Руки, которые гладили тугие завитки их -
Руки, которые им ходить помогали.
Кого она в кипящий котёл кинула?
Или не она, а какая-то совсем другая?

Она не виновата - в ней огненная кровь Гелиоса -
В медицинской карте, кажется написано - мания.
Нет, она ничего подобного не делала.
Почему они так говорят? Она не понимает.

Доктор Лектер заходит - внимательно слушает
Её молчание, лицо - как каменная маска.
Иногда он говорит беззвучно - мы родственные души!
На каком-то языке - латыни или итальянском.

Вены её ищут эринии-шприцы,
В горло ей засыпают силком покаяние.
Завтра ей снова в зубы постучится
Горькая солёная вода в треснувшем стакане.

Она похожа на скелет в саване застиранном -
Она обнимает колени птичьими руками.
Из-под кровати выползают пыльные эринии -
Напоминают ей, кто она такая.

Детоубийца! Чья-то кровь на одеяле?
Бинты на глазах - вата в ушах не помогают.
Она, наверно, уже совершенно седая -
Но не проверить - её обкорнали наголо.

Глаза на лице растворяются пятнами мазута -
Кровь загустела в венах вонючей нефтью.
Доктор Лектер заходит к ней каждое утро -
Терпеливо ждёт, что она что-нибудь ответит.

У него глаза - две смертоносные пустыни -
Где-то на Венере - в них птеродактили кружат.
Как звали её младшего сына?
А как старшего? А как звали её мужа?

Она не хочет вспоминать - память нестерпима -
С памятью даже электрошок не сравнится.
Не разжимая рот, кричит «Отпусти меня!» -
Памяти - чёрная мать-детоубийца.

Гелиос-дед смотрит в глаза упрямо -
То ли помочь, то ли казнить её намерен.
Может быть, просто наблюдает, как умирает
Его внучка - детоубийца Медея.

На простыне - пятна крови заскорузлые -
То ли менсис, то ли слёзы кровавые.
Доктор Лектер ей ставит какую-то музыку -
Полузакрывает глаза - задумчиво кивает.

Она не может слышать - уши завязаны -
А вот крики детей слышны ей отлично.
И расцветают покаянными розами-язвами
На одеяле - кустарники рук её птичьих.

Ночью затихнут больничные гулкие соты -
Будет она бродить по палате босая.
А потом - сомлеет - уляжется всё-таки -
Одна со своей памятью и голосами.

Где же медсёстры? Где её доктор Лектер?
Сколько она ждёт? Днями, годами?
Если бы только ещё - хоть одну таблетку -
Ей, как каплю воды в пустыне, подали!

Чтобы её проглотить - и забыть, что она сотворила -
Своими руками - что она ими наделала.
Чтобы оставили хоть ненадолго эринии -
Её бесплодное полуистлевшее тело.

И она сидит неподвижно - часами -
На птичьих руках расцветают розами язвы.
Она одета в свой погребальный саван,
И рукава его аккуратно завязаны.

Ей нельзя возвратить - то, что утрачено -
Нет у ведьмы Медеи такого зелья.
Завтра снова с утра явится врач её
С глазами Плутона, владыки царства подземного.

Завтра снова лекарства в бумажке смятой -
И запить холодной водой из крана.
А она лежит на кровавых пятнах -
Ждёт, когда её, наконец, покарают.

Вьётся над ней голодных эриний стая -
Засидела её лицо и пыльные окна.
Но с неё довольно - она устала.
Ешь её, голубоглазый доктор.