Ястребов Юмор Рассказ Сборник Чай с печеньем 18

                Ястребов


       Ястребов, вдохновлённый идеей нетрадиционного целительства и медицины вообще, с точки зрения нужности, полезности этой профессии – что приобретало для Ястребова некий ореол избавителя народа от болезней и прочих физических недугов, - решил с его новым компаньоном, Михаилом Александровичем, создать Центр народного целительства и реабилитации граждан, подвергшихся воздействию: судьбоносных перемен и новейших преобразований молодой обновлённой России.
       Рассказывали отцы: сколько себя помнят, Россия всё время была молодая. И с 1917 года, и времён хрущёвской оттепели, и вот теперь…
       Так и Ястребов, не унимаясь на каком-нибудь одном, полюбившемся ему деле, искал и искал себя в различных, ему ещё не ведомых областях.
       Задумка стать избавителем народа от болезней и прочих физических недугов родилась у него давно, месяц назад, когда он был в Крыму. Там, работая на съёмках одного, впрочем, неизвестного, фильма декоратором, он и познакомился с Михаилом Александровичем, в прошлом хирургом, уволенным из больницы с формулировкой «…за излишнее усердие в работе», и добывавшем свой хлеб, работая завхозом на  хлебозаводе.
       Хочу заметить, в какое бы место нашей необъятной родины не попадал Анатолий Ястребов, он тут же приобретал массу знакомых среди местного населения путём красноречия, вовремя обещанных посулов, и распития водки или самогонки, тамошнего же разлива.
       И так, Анатолий, вернувшись в Крым, сидел за столом с обуявшей его идеей; хозяином Михаилом Александровичем, и двумя его женатыми сыновьями. В почти семейной обстановке под малосольные огурчики они и решили создать кооператив по выздоровлению граждан.
       Для Ястребова, не знаю как для сидевших рядом членов его банд… кооператива, подобное направление в медицине, да и сама медицина, было делом новым. А потому масштаб поля деятельности мог развернуться большим.
       Для начала, Ястребов надумал открыть кабинет массажа и иглоукалывания.
       В излечении массажем – предположил он, не имея и начального на то  образования, - нужно поработать руками… А по иглоукалыванию у него была книжка.
       Так и сделали. Арендовали подвал. Привезли каталки и металлические столы, одолженные у одного приятеля в морге… Повесили шторки на окна, подмели полы… Принесли вафельные полотенца: стащенные Анатолием из местной гостиницы, по одному – два в день… Постелили на железные столы простыни: стащенные Ястребовым из той же гостиницы, по одной – две в день… На подоконники поставили горшки с цветами, украденные в своё время из реквизита и декораций к фильму и припрятанные Анатолием: так, на всякий случай…
       Затем Ястребов прибил на стену огромный плакат с изображением желудка и надписью «Язва» и указанием причин ей способствующих… Над названием плаката пугающе оскалилось изображение какого-то монстра, видимо самой язвы. Такой плакат, когда-то видели люди, висел в коридоре медпункта местного ликёроводочного завода, а теперь он  как нельзя кстати вписывался в интерьер центра по выздоровлению граждан.
       Дали объявления. Пустили слух…
       К моему удивлению и к удивлению ещё некоторых отдельных горожан, несмотря на очевидно-дилетантскую деятельность развернувшегося предприятия, - а городок, я подчёркиваю, был маленький, где всяк всякого знал – народ к кооператорам пошёл, а затем повалил…
       Я думаю всё-таки больше из любопытства, нежели из истинной веры в чудодейственную силу их целительства, иначе как объяснить по-другому наплыв, в буквальном смысле этого слова – пациентов, я не знаю.
       И так, народ повалил, а диагнозы у всех были разные - их выдавал Михаил Александрович, определяя прибором под названием «тестер», одолженным у знакомого электрика за бутылку водки.
       Михаил Александрович прямо и в резкой форме выдавал диагнозы, Анатолий потом вылечивал массажем, а два бугая сына бывшего хирурга следили за порядком и были в основном по переноске тяжестей и пациентов из одной процедурной комнаты в другую.
       Иглоукалыванием практиковал тоже Михаил Александрович. Ястребова же к этой процедуре, как он ни просил, не подпускали. Поэтому ему пришлось удовлетвориться должностью массажиста, но зато – главного. Так, по крайней мере, обзывала его табличка на дверях массажного кабинета, из которого доносилось: какой-то скрип, приглушённые стоны и иногда всхлипы… и бодрый голос самого Ястребова: «Так надо дорогуша моя, так надо…»
       Выражение это и твёрдо-доверительный тон действовали на всех, как ни странно, одинаково – успокаивающе. Относилось оное ко всем пациентам, ровно как к женщинам, так и к мужчинам, между коими Анатолий никаких поблажек не делал, но для себя предпочитал мужчинам женщин, и в особенности пышнотелых.
       Надо сказать – всё было хорошо у Ястребова: и манеры, и обходительность… Но одно находилось упущение: он не до конца прочитал инструкцию по массажу, где массажисту вменялось пользоваться кремом или детской присыпкой, чтобы не травмировать изнеженную кожу пациента, а массаж, помимо прочих полезных свойств, доставлял ещё и удовольствие.
       Вот это самое удовольствие при лечении – напрочь отвергал Ястребов, если бы даже и знал о присыпке, ибо твёрдо был убеждён: «Лечение не бывает приятным!» - а потому действовал, как говорят профессионалы, «на сухую». Отсюда и странный скрип, и глуховатые стоны, и еле сдерживаемые всхлипы из его кабинета - пугающие, несколько, дожидающихся посетителей.
       Не знаю, сколько бы мог просуществовать этот Центр по выздоровлению от практически всех болезней… если бы случай не привёл к Ястребову одну вполне здоровую, но страдающую некоторой меланхолией, особенно в критические дни, полноватую, высокую, да что там… просто здоровенную женщину, которая, между нами, была во вкусе Анатолия: плечи, бёдра, бюст – всё было аномальный размеров.
       Как только увидел это дело Ястребов, сразу пригласил её в кабинет. Без очереди. Под недовольный ропот дожидавшихся своей участи граждан-посетителей.
       Хоть и был Анатолий в той степени усталости, когда ему было всё равно кого мять, он поправил на голове белую шапочку-колпак, одолженный на время у знакомого пекаря, и вежливо пригласил даму присесть на один из хлипких стульев, стащенных по случаю из местного отделения милиции.
       Стул, заскрипев, выдержал и Анатолий повёл беседу:
       - Так, так… Вижу, вижу, по радужной оболочке ваших зрачков: печень, поджелудочная железа… Возможен диабет, - на последнем он сделал особенное ударение.
       Женщина, смутившись под пристальным взглядом доктора, заёрзала на шатком стуле:
       - Видите ли доктор…
       При слове «доктор», у Ястребова лицо приобрело ещё более значительное выражение, а на лбу выступили две складки, говорившие, что в его голове идёт напряжённая интеллектуальная работа.
       - Вижу! Всё вижу!
       Произнесённое было настолько трагично, что Мария Петровна, замерев, откуда-то изнутри себя вздрогнула.
       Эта интересная женщина, средних лет, обладала умудрённым прагматичным умом, молодым темпераментом, и только мучилась застенчивостью из-за своего роста и габаритов, доставшихся ей от природы. Родителей, самых высоких людей в округе, она переросла на голову ещё в тринадцать лет, поэтому ходила женщиной видной и уважаемой.
       - Разве можно так запускать организм?! – Анатолий тяжело выпустил из глубин своих лёгких воздух и в недоумении пошевелил бровями. – А потом приходите к нам, к медикам…: «Лечите нас!» А как вас лечить? Если вы вовремя не обратились?
       Мария Петровна нервно затеребила манжет шёлковой блузки.
       - Ну ладно, - смилостивился Ястребов. – Будем лечить.
       Он с сомнение покосился на стул под пациенткой: ножки стула вздрагивали, явно не справляясь с нагрузкой. И Ястребову в голову пришла одна мысль: «Может предложить ей другой?» Но другие были точно такие же. Он пожалел, что не смог захватить крепкий табурет в отделении милиции: тот оказался прибит к полу.
       Анатолий, потирая ладони, встал из-за стола, и обошёл Марию Петровну сзади. Сиденья стула он не увидел, лишь спинка его прижималась в месте позвоночника Марии Петровны. Из-под туго обтянутого парашютообразной юбкой зада выглядывали коротенькие и тонкие ножки стула.
       Вид сзади привёл Ястребова в некоторое волнение.
       - Массаж… Древнейшее искусство врачевания, известное с китайских… вернее с древнейших индийских, и китайских тоже времён… Оно быстро поставит вас на ноги!
       Мария Петровна, почувствовав в спину, и не только, сфокусированное внимание Ястребова, хотела повернуться и… Тут стул наконец не выдержал!
       Развалившись на части, он очутился полностью придавлен широченным задом пациентки.
       Ястребова удивило то обстоятельство, что практически ничего от стула не высовывалось из-под мясистых ягодиц.
       - Да, - произнёс он озадаченно.
       Женщина смотрела на него в изумлении, немо открывая рот – то ли ей было неловко, то ли пытаясь что-то объяснить. Анатолий рванулся в попытке помочь подняться пациентке, но сразу же понял: «Не получится, вряд ли, и… только самостоятельно».
       Мария Петровна довольно проворно поднялась, обломки стула лежали будто по ним катком проехали, а на правом её бедре, и выше, зияло место разорванных колготок.
       -  Сейчас, сейчас!.. – засуетился Анатолий и принялся ощупывать ушибленное место дамы. – Зелёнкой, вот здесь и здесь… А здесь вот, йодом…
       - Да нет, не нужно, - лепетала женщина, пытаясь оттолкнуть руку Ястребова.
       - Нет как же, как же? У нас медицинское учереждение… - настаивал Ястребов. – Раз вы пришли к нам, мы обязаны… Тут болит? А тут?.. Занозы нет?
       Анатолий попытался задрать повыше подол, но был отстранён решительной рукой Марии Петровны.
       - Так, ну хорошо, - Ястребов выискивал вокруг: что бы предложить женщине взамен сломанного стула.
       - Н-да, - буркнул он. – Раздевайтесь!.. Ложитесь прямо на массажный  стол!
       Глядя в упор в лицо испугавшейся женщины, он указал пальцем на железный стол, принесённый из морга.
       - Ложитесь!.. – повторил он более чем решительно. – Так надо дорогуша моя, так надо…
       Женщина, под гипнотизирующим взглядом народного целителя, начала раздеваться. Сняла блузку и юбку, потом и разорванные колготки.
       - Всё снимайте! – выкрикнул, в каком-то азарте, Ястребов и чуть было не бросился в порыве помогать ей. 
       - Нет, нет… Этого достаточно, - запротестовала Мария Петровна, но вздрогнула от командного голоса Ястребова.
       - Всё! Я сказал всё!
       При этом Анатолий многозначительно поднял палец вверх:
       - Массаж не требует никаких деталей одежды!
       И возбуждённым фальцетом отрезал:
       - Всё!..
       Дама послушно, немного отворачиваясь, взгромоздила свои внушительные формы на железный стол, застеленный простынями из гостиницы.
       Анатолий без предисловий подошёл к ней, с заблестевшими глазами, и приступив, начал прямо с ягодиц.
       - Ой!.. Ой! – заойкала Мария Петровна. – Там же больно!..
       - Ничего-ничего… - проговорил Ястребов, разминая ту самую, правую, ушибленную ягодицу. – Так надо дорогуша моя, так надо!
       - Ой! Ой! Ой!.. Всё! Всё! Всё!.. – выкрикивала женщина, и неожиданно для себя самой, отмахнувшись, ударила Ястребова по руке.
       - У-у-у! – взвыл Ястребов, приседая от боли. Он запрыгал по комнате, потирая онемевшую руку, размахивая ею, зажимая между колен.
       - От чё-ёрт!.. – прокряхтел Ястребов.
       - Ой, извините, - видя его теловариации, пациентка покраснела. – Я неожиданно так… Не хотела…
       - Н-ничего, ничего! Всё нормально! – просипел Ястребов. – Сейчас приступим…
       Анатолий быстро подошёл к столу, где среди гор белого тела Марии Петровны, резко выделялись: красная ягодица и порозовевшие её щёки.
       - Ой, мне так неудобно, - извиняясь, пролепетала она. – Может, перенесём наш сеанс…
       - Нет! – решительно отверг Ястребов. – Целебный эффект уйдёт…
       Дама покорно опустила голову на край стола и застонала под ухватистыми руками целителя. Анатолий с упоительным остервенением мял свою пациентку, как и положено ему «на сухую», без каких либо смягчающих присыпок и кремов.
       Начав с тех частей, что пониже спины, он намассировал до пурпурного покраснения её колонноподобные ноги, не обращая внимания на мольбы, со своим неизменным «Так надо, так надо», и остановился передохнуть лишь перед тем, как приступить к самой широченной женской спине, из всех, которых когда-либо он видел.
       - У-у-у… - еле слышалось тихое поскуливание.
       Мария Петровна плакала. Слёзы катились по переносице могучей, на вид, женщины.
       Ястребов же, с удовольствием взирая на плоды рук своих: ноги и зад, размятые им основательно – о чём-то думал. И размышления его уносили куда-то… Это было видно по уголкам губ, вздрагивающим в вот-вот готовую озарить его лицо улыбку…
       Женщина зашевелилась - видимо от холода, потому что на спине выступили мурашки, - тем самым нарушив творческое уединение Анатолия.
       - Ну, ладно. Работа есть работа, - произнёс самоотверженно Ястребов, расценив мурашки, как сильнейшее сексуальное возбуждение.
       Решив, что с сеанса с третьего, доведёт-таки Марию Петровну до несдерживаемых порывов… он со всей мужской силой, порою взбрыкивавшей в нём, стал массировать и разминать…да что там, попросту
мять да щупать огромное, лежащее перед ним тело. Оно раскачивалось от его усилий в такт, под который он замурлыкал себе под нос какую-то французскую мелодию…
       - Доктор!.. – осипшим голосом измученно позвала его женщина. – Может на сегодня хватит?.. Всё-таки первый сеанс?..
       - Ничего, ничего… дорогуша моя, - успокаивал её Ястребов. – А впрочем, наверное хватит.
       Постояв немного, он поправился, сунув руку в карман, и, вовремя остановился, чтоб не хлопнуть напоследок Марию Петровну по раскрасневшему, пылающему заду.
       Ястребов сел за стол, сгрёб растопыренными, натруженными пальцами какие-то бумажки и размашисто застрочил в них авторучкой, наблюдая, как Мария Петровна осторожно спускала с лежбища своё ярко-красное, незабываемое…
       «Ий-их!» - чуть было не высказался вслух Анатолий.
       От Марии Петровны шло местами испарение, или дымок… А может этого и не было.
       Она, пошатываясь, ко всему равнодушная, принялась натягивать – не сразу попадая в нужные места – бельё и всякую другую одежду.
       - Крепкий сон я вам гарантирую! – пообещал её Ястребов. – Через несколько сеансов вы себя не узнаете! Печень, менингит… Всё пройдёт!
       - Мне вообще-то… Вес сбросить, - пробасила с подозрением Мария Петровна, и, обернувшись к Ястребову, пошарила в поисках дверной ручки. - Я только поэтому…
       - Вот-вот! И это! И это тоже будет!.. Спите спокойно… Завтра ко мне! Вечером холодный душ и свежий воздух перед сном.
       Женщина выбралась из кабинета – несмотря на свою отрешённость, отшатнувшись от пугающе огромного изображения «монстра-язвы», - и пошла сквозь строй обращённых на неё взглядов, ожидающих вдоль стены, в молчаливой очереди, других всяких посетителей.
       Было много слухов и версий о том, что случилось на второй день.
       Обнаружив себя в прихожей перед зеркалом, Мария Петровна увидела физиономию, удивлённо смотревшую на неё, с растрёпанными волосами. Один угол блузки не был заправлен в юбку… Из декольтированного выреза свешивалась бретелька не застёгнутого лифчика. Из сумочки болтался чулок от колготок.
       Всю её ломало. В ягодице, конечно же, сидела заноза. На все вопросы  мужа татарина она целый вечер отвечала: «Так надо…»
       Ночь… после холодного душа, Мария Петровна не сомкнула ни оба глаза. Просто глядела в потолок, и только утром, когда муж перед уходом на работу полез к ней под рубашку ухватить пятернёй пригоршню горячо любимого зада, она услышала глухой стук…
       Только молчание мужа, притаившегося, вывело её этого состояния. Она увидела его рядом, лежащего, тихо прикрыв веки.
       Это было последней каплей, переполнившей её невозмутимую, до сегодняшнего дня, душу.
       Сграбастав в охапку « лежащего тихо», Мария Петровна несколько раз сунула привычное существо под холодный душ, сделала искусственное дыхание, а когда вернула к жизни, накинув поверх рубашки халат, прямиком помчалась в Центр по выздоровлению от физических и прочих недугов – где по-прежнему шёл приём посетителей.
                …
      
       - Добрый день. Гражданка… Гражданка! Я сейчас милицию вызову!!! Пациентка… Пациентка! – взвился голос Ястребова над стенами полуподвального помещения.
       Тапочек Марии Петровны, просвистев, точно угодил ему в ухо…
       - Санитары!!! – растерянно позвал Ястребов, контуженный прямым попаданием.
       Посетители, высыпавшие из Центра в тот момент, когда Мария Петровна внеслась в него, и успевшие рассредоточиться… стали от любопытства стягиваться к окнам полуподвала.
       Оттуда полетели горшки с цветами, стулья…
       Звон разбитого стекла смешался с повизгиваниями Анатолия, преследуемого по коридору разъярённой женщиной.
       В окно же, выпорхнули обрывки плаката «Язва», с нарисованным желудком и указанием причин ей способствующих…
       - Мария!.. Мария!... – взывал Ястребов голосом, с невесть откуда появившимися влюблёнными нотками, талантливо вывёртываясь из рук Марии Петровны.
       Ай, и как же ловко он это делал! – оглядываясь зачарованным взглядом, вздёргивая на ходу острыми коленями!..   
       Не уняв природного любопытства – чувства характерного для здешних жителей, преобладающего над чувством опасности, - в двери понемногу просочились интересующиеся.
       Мария Петровна сидела верхом на Анатолии, и запихивала ему в рот оставшуюся часть плаката «Язва», отрывая большими кусками.
       Заворожённые, поначалу, этим зрелищем, граждане стали спорить: сколько Ястребов сможет от этого плаката отъесть?
       - Мво… Мва-шенько!.. – пережёвывал куски Ястребов. И тут ему удалось, каким-то странным, непонятным для наблюдающих образом, выскользнуть из-под Марии… Машеньки!
       С недожёванным обрывком плаката во рту – развивающимся подобно знамени, символом непобедимости, - Ястребов устремился в спасительные двери массажного кабинета!
       Мария Петровна – а от неё уж точно никто не ожидал такой прыти – рванулась в те же двери, успев ухватить Ястребова за ботинок, когда тот метнулся в открытое окно.
       Головы любопытствующих показались снова на улице.
       Анатолий, выпорхнув из окна, лежал на асфальте и растирал ушибленный локоть, с опаской поглядывая на застрявшую в оконном проёме Марию Петровну. Та, после тщательных попыток протиснуться в узкую раму, кинула в Ястребова ботинком.
       Анатолий быстренько надел его, и, с тысячами извинений, бочком-бочком, протиснулся сквозь расступившихся граждан пациентов обратно в помещение.
       Если учесть опасность подобного решения – Ястребов был человеком всё-таки смелым… К тому же надо было срочно эвакуироваться, забрать личные вещи – сумка с паспортом и деньгами осталась в массажной.
       Анатолий поискал глазами коллег - Михаила Александровича и его сыновей; подёргал оказавшуюся вдруг запертой дверь туалета; и воровато прошелестев подошвами по несъеденным остаткам плаката, осторожно заглянул в массажный кабинет… Послушав немного тишину, Ястребов смело вшагнул в него и… встал, как вкопанный, от увиденного!
       Задняя часть застрявшего туловища Марии Петровны всё ещё находилась в кабинете…
       Ястребов заметался по комнате, потом конвульсивно втянул ноздрями воздух и, немало удивлённый, кинулся к женщине:
       - Любимая моя!..
       - Мария Петровна зашевелилась.
       - Я люблю вас! – всхлипнул Ястребов, упав на колени, охватив руками необъятный зад застрявшей женщины.
       Мария Петровна, вильнув бёдрами, попробовала отбросить уцепившегося Ястребова, как раз в тот момент, когда в дверях показались, откуда-то взявшиеся, Михаил Александрович с сыновьями.
       Застав взволнованного Ястребова в столь неудобной, с точки зрения приличия, позе… Нет, извиняюсь – в столь неудобном, с точки зрения приличия, положении… Оценив обстановку, они вознамерились срочно оторвать его от возмущавшейся бёдрами женщины.
       - Будьте моей женой!.. – вопил Анатолий.
       - Мария Петровна застыв на секунду, видимо, в раздумье над влюблёнными признаниями Ястребова – каких, по правде сказать, она не слышала со времён девичества, - но решив не искушать судьбу, лягнула, изловчившись, Анатолия так, что тот, вместе со своими коллегами, отлетел, припечатавшись к стенке. С неё они в дружном шуршании съехали вниз и затихли…

                …

       В больничной палате Мария Петровна появилась навестить своего татарина мужа.
       Как она его ударила в то злосчастное утро, она не помнила. Но он утверждал, что кроме них в комнате никого не было. И как пробудился он,  помнил, и дальше немного, но лишь до того момента, когда попытался обнять свою супругу, и потом когда очнулся, и два ряда выбитых зубов и сломанная челюсть, и когда Машенька отнесла его в больницу…
       Муж Марии Петровны лежал в палате вместе с Ястребовым, Михаилом Александровичем и двумя его сыновьями. У троих последних были множественные переломы и ушибы. Только у Ястребова, как ни странно, имелось одно: сотрясение мозга, которое никак не отразилось на его интеллектуальных способностях, во всяком случае, никто этого не заметил.
       Приходя, Мария Петровна обычно кормила своего благоверного, и затем, с материнской заботой, обносила всю компанию то котлетой, то пряником, изредка с нежностью поглядывая на Анатолия… Впрочем, насколько далеко зашли их отношения… Нет, не так: насколько глубоко он затронул сердце сердобольной женщины, никто не узнал, даже от Ястребова…
       По выписке из больницы, Анатолий и Михаил Александрович уехали в Москву, решив, что этот городишко так себе, ибо слух об их злоключении быстро разнёсся по городу, да и кто-то ушлый чиркнул статейку о случившемся в районной газете…

1998 г.