Вклад еврея Оренштейна в украинизацию

                – Мне – разум! Мне – сердце! Мне – тело! Мне – дух!
                Мне – совесть! Мне – память! Мне – око! Мне – слух!
                Я бедами разум его омрачу!
                Я негами сердце его развращу!

                Живьём поделили, меня не спросясь!
                Эх, счастье с несчастьем, смешно мне на вас!
                Я дедом приучен с младенческих дней
                Быть счастья сильней и несчастья сильней!
                (перевод с идиша Марины Цветаевой стихов поэтов-евреев
                Западной Украины и Белоруссии "Белорусские евреи")




"Еврей Оренштайн сделал для украинской культуры больше, чем многие украинцы". (по материалам Ивана Монолатия)

Кем были евреи для украинцев Галиции в конце XIX века? Добрыми соседями, иноверцами, конкурентами?
Я обозначил бы их как иных своих — украинские источники тех лет употребляют формулу наші жиди без негативной коннотации. С одной стороны, Австро-Венгерская империя отличилась межэтнической толерантностью, и многие галичане жили по принципу "живи сам и дай жить другим". С другой, еврейское население Галиции составляло основу экономики края.

Оренштайн прежде всего был дальновидным и успешным бизнесменом, понимавшим, что значительная часть населения Восточной Галиции говорит по-украински и нуждается в дешевой, доступной книге на родном языке. В 1902-м он издает серию открыток по мотивам "Гайдамаков" Шевченко, а вскоре принимается за мировую классику — именно из его "Галицької накладні" впервые вышли по-украински Фридрих Ницше, Анатоль Франс, Бернард Шоу, Конан Дойл и даже Карл Маркс.

Идея массовой украинской книги витала в воздухе, просто Оренштайн обладал финансовым ресурсом (во многом благодаря ссудам, полученным от еврейских бизнесменов Коломыи), прекрасно ощущал конъюнктуру и хорошо знал рынок. Но я бы не сводил все к чистой прибыли — будучи евреем, Оренштайн вполне искренне сочувствовал украинскому национальному проекту.

Разумеется, не всем нравилась активность Оренштайна на украинском издательском поле. Например, писатель Богдан Лепкий высказался в духе, мол, была хорошая идея и та попала в руки к еврею.

Хотя сам издатель приглашал к идее своей "Загальної бібліотеки", в рамках которой вышло 300 книг, все местные украинские круги, подчеркивая свою аполитичность и нейтральность.

Он называл себя українським накладовцем жидівського роду и вполне владел языком, на котором издано большинство книг "Галицької накладні". Сохранились его письма, написанные по-украински тогдашним деятелям украинского национального движения — в основном, депутатам Австрийского парламента. Например, в переписке с историком, педагогом и политиком Александром Барвинским Оренштайн демонстрирует приверженность идеалам будущего украинского государства. В письмах к журналисту и писателю Михаилу Павлику издатель с презрением отзывается о галицких москвофилах, настаивающих на необходимости союза с матушкой Россией, называя их негодяями и врагами украинской идеи. Правда, эти письма написаны уже по-немецки.

Большевиков он на дух не переносил, даже приобрел для армии УНР аэроплан, но и жизни под властью Польши предпочел эмиграцию… — он даже получил из рук гетмана Скоропадского документ для выезда за границу в качестве представителя министерства просвещения Украинского государства — для продвижения издательских проектов. Он этим воспользовался и уже в эмиграции, в 1919 году, основал в Берлине "Українську накладню". Кстати, в Берлине он жил в ранге дипломатического советника посольства УНР, а министерство иностранных дел подарило ему отдельный дом для обустройства издательства.

В те годы Оренштайн активно контактировал с Петлюрой и кругами, близкими к Скоропадскому, о его изданиях вспоминал Грушевский, заказывая через своего помощника некоторые книги. Экс-министр просвещения УНР Иван Огиенко вспоминал, что узнав о банкротстве Оренштайна в начале 1920-х годов, Симон Петлюра дал распоряжение поддержать издателя, заказав у него учебники для украинских школ в диаспоре. Сам Оренштайн извещал правительство УНР в изгнании, что у него остались 40 вагонов книг, которые он хотел бы переправить на Украину, но большевистская оккупация и падение украинских правительств сделали это невозможным.

При этом Оренштайн никогда не отказывался от своего еврейства — в австрийский период он называл себя австрийским евреем, в годы украинской революции был українським жидом, при Польше определял себя как поляка Моисеева закона и под конец жизни, в Германии, считал себя немецким евреем. Менялись страны и эпохи, но еврейский стержень всегда оставался в основе его идентичности.

Как он — живя в Берлине — воспринял приход к власти нацистов?

 Гестапо преследовало Оренштайна не только как еврея, но и как украинского издателя, требуя убрать вывеску "Українська накладня" с его типографии в Берлине. Он просил разрешить перенести свое издательство в какую-либо другую столицу Европы, пытался спасти многотысячные тиражи украинской литературы, а позднее просто отдал их Центральному комитету Кубийовича на территории генерал-губернаторства — так появилась целая сеть украинских библиотек в различных населенных пунктах нынешней Польши.

12 сентября 1942 года Яков Оренштайн был расстрелян вместе со своей женой Розой-Хаей Адлер и старшей дочерью Региной в Варшавском гетто — фактически накануне большой депортации в Треблинку.

В Коломые в начале 1990-х, когда шел парад переименований, одной из улиц в центральной части города присвоили имя Оренштайна, хотя она не имеет отношения к его жизни и деятельности. Правда, там сохранились руины синагоги 1616 года, где в советское время размещалась инкубаторная станция.