Порассыпала серебра

***

Весенние ночи. Негромкая грусть звенит над усталой Невой. Я снова один на один остаюсь с бездонной её синевой, я снова один на один с тишиной и с холодом терпким в груди, а Птица Печали парит надо мной, и дальше – не стоит идти.
Монетками звонкими сыплется смех. Гранит, мне твой близок удел: я боль свою новую прячу от всех, скрываясь за ворохом дел.  А кто-то чужой, подлецом, гордецом без стука явившийся вновь, клевещет на нас с «вдохновенным лицом» и ненависть прячет в «любовь».
И хочется драться, и громко кричать, и бросить перчатку в лицо.  Но ноет на сердце, как рана, печать:  забудь  - говорить с мертвецом. Он вечною тенью идёт за тобой, то смело, то прячась, как вор. Наверное, тоже назначен Судьбой – чугунный, тупой Командор.
Весенние ночи…
Какой это вздор, бессмыслица, ложь, дребедень! Не сможет проклятый поймать Командор ни душу, ни отблеск, ни тень.
Но волны родные пророчат беду, и нет ни звезды, ни огня, и я очень скоро застыну во льду – никто не согреет меня.


***

Когда-нибудь пораненные крылья срастутся, на изломе затвердев.
Когда-нибудь вернётся доброй былью к нам солнечный, сияющий напев.
Застыла Сказка в сумраке морозном, опешив от негаданной беды… Но боль пройдёт. И снова в небе звёздном наметятся неявные следы Пути, что будет прям, и свят, и светел. И ночь пройдёт. И полдень будет – тих.
И может быть, когда-то наши дети допишут эту Сказку на двоих.


***

Дождь листочки первые ласкает, дарит ожерелия из слёз. Ночи тень задумчивая тает… Грусть моя - ведь это не всерьёз? Мне б сейчас уснуть с тобой в обнимку, мой родной… И помню, и люблю, но куда теперь ведёт тропинка, я не знаю. Потому – не сплю.
В робких искрах вешнего рассвета так красив берёзовый наряд!.. Вёсны пролетят мои и лета. Словно вёрсты, быстро пролетят. Взял бы в руки сильные, укутал нежностью, и стало б мне теплей… Кто-то злой – все нити перепутал.
Раз не быть мне Ладою твоей, у дороги Яблонькой застыну, буду там цвести из года в год, руки-ветви щедрые раскину. Если Странник мимо вдруг пройдёт (будет стар он, а быть может, молод) - накануне ранних холодов утолю его дорожный голод безыскусной сладостью плодов. Хоть на миг мой гость меня обнимет, обретя под ветвями уют. И никто моё не вспомнит имя, ну, а песню – птицы допоют… Не нашлось в саду родимом места, меж путей стою как на посту.
По весне – ничейная невеста неизменной нежностью цвету.


***

Сон-травой зарастают раны, тают грёзы в кромешной мгле. Я совсем незаметной стану, растворившись в Родной Земле. Буду жить, как весенний ветер, лепестками лететь в окно…
Ты, единственный мой на свете, быть с которым мне не дано, может, вспомнишь, вдохнув устало на закате в вечерний час, как же много и как же мало было счастья с тобой у нас.
В слёзы ливней слились мгновенья - нота, слово, минута, год….
Я прощаюсь без сожаленья, я с любовью смотрю вперёд.


***

Если долго стоять босиком, можно корни пустить, прорасти в глубину отогревшейся вешней Земли. Все мечты позабыв, оборвать с Высью тонкую нить и отправить в полёт – небесами – свои корабли. Уплывут в облака - не догонишь, назад не вернёшь, только взглядом проводишь, взгрустнув о потерянных днях. А по листьям твоим слёз-дождинок чуть слышная дрожь, а под вечер опять – синий купол в слепящих огнях.
Расцветёшь ли потом, принесёшь ли однажды плоды? Кто придёт к тебе в сад, кто согреет хотя бы на миг? Позабудешь ли путь - тот, что вёл от беды до беды по сплетенью дорог и строкАм непрочитанных книг?
Если долго стоять, можно Солнца увидеть восход. И не стоит грустить, что уже самому не взлететь - Слово пёрышком ляжет на тихую сумрачность вод...

Если долго молчать, можно сердцем однажды запеть.


***

Порассыпала серебра – так, что блещет в потёмках имя. Поищи добра от добра, от огня поищи полымя.
Месяц в небе, словно блесна, лёд на почках дрожит кленовых… А Весна – на то и Весна, чтобы вечно влюбляться – в новых, в тех, кто мог по-своему петь, до горячих слёз и до дрожи.
Обо мне не стоит жалеть. Счастья мало, но тем – дороже. Тем острей и радость, и боль, тем прекрасней образ твой милый… Ты уходишь? Что же, изволь. Я держать не умею силой.
Стар, как мир, мой солнечный путь, здесь равны и люди, и Боги. Милый Странник, не обессудь, что опять разошлись дороги.
Крепче стали прежде была, но в руках твоих – мягче воска. Я тебе оставлю крыла у знакомого перекрёстка. Возвратишься в золоте дней, и увидишь – в небе, по краю, средь ночных безликих теней я всё так же Зарей пылаю.