Истёртые страницы неопытной судьбы

любую линию продлю воображением,
пятно любое примет контур продолжением,
здесь несколько штрихов добавлю я к лучу,
тень наложу рукой и голову склоню к плечу

так старый пол в квартире коммунальной
проплешинами отслоясь от дикой краски
мог увести из Питера моих фантазий сказки
в заоблачные дали неведомой страны Аляски

и детский мой дневник, что бабушка хранила,
был полон удивления от северных широт,
где бродят зачаровано медведи и пингвины,
а врач-полярник сам себе заштопывал живот

в каких только музеях из питерского детства
я ни перебывала, а сколько красоты сам город
из тумана и кружевных оград оставил по себе,
и из углов забвения сквозит дождливый холод

и если б не улыбки всех тех, кто был нам дорог,
к кому ходили в гости, с кем коротали дни,
так и не принят был бы никто своим на воле
пронзительного блеска дворцовой суеты

на згибе оторвавшейся обложки от Бианки
живут сороконожки, а в трещинках тарелки,
что выбросить давно пора, застыла рожица,
игра, игра повсюду — теней, лучей и линий

из дачного комода вдруг вырвется на свет
лоскут от старой шторы, и дедушкины боты,
тетрадь начальных классов, модели из планет
и звёздочек рисунки в альбоме для уроков

зачем хранит богатство услужливая память?
к чему её намёки на прожитые дни?
что делать, если время прибило на восходе
истёртые страницы неопытной судьбы?

я снова погружаюсь в морщинки на руках,
в плывущие над морем громады облаков,
в причудливые тени дрожащие в песках
и детства вспоминаю бесстрашие шагов


19.05.16 - Зальцбург