Превращения Розенкрейцера

                Пояснение


   Много тайных обществ на земле существуют. Некоторым из них не один уже век. Откуда они? для чего? каковы причины возникновения их?
   Пока существуют общечеловеческие проблемы, которые не могут быть решены в рамках ныне действующих национальных и официальных наднациональных структур, эти общества будут востребованы. Это основной аргумент в защиту необходимости однополярного мира и создания Мирового правительства.
   Мой герой Розенкрейцер, хотя и является членом реально существующего тайного общества «Роза и Крест», однако специфических черт этого общества не несет. Он является представителем тех, кто в тени решает общемировые проблемы... 
        Эта пьеса публиковалась мною отрывками, каждый со своим номером и заголовком, объединяя их, я ничего не менял, оставил всё, как было.       
 

           Действующие лица

Р о з е н к р е й ц е р, член тайного общества «Роза и Крест».
Е к а т е р и н а II, императрица.
К а т е н ь к а, фрейлина Екатерины II.
А х м е т, наместник Розенкрейцера.
А л м е я, возлюбленная Розенкрейцера.
Н е з н а к о м е ц, возлюбленный Алмеи.
Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в.
О т е ц  Г е о р г и й, священник дворцовой церкви.
П е т я, студент МГУ.
Н а т а ш а, студентка МГУ, подруга Пети.
Л и л я, подруга Наташи.




                Часть первая
 

            
                Это всё этот ужасный человек 1
               
  Зимний дворец.  Императрица  Екатерина  встречает свою фрейлину Катеньку.*

     Е к а т е р и н а. Рада снова видеть твою улыбку, дитя мое. Розы снова зацвели на твоих щечках. (Берет за руки Катеньку и внимательно всматривается в ее лицо.) Бледность еще не сошла совсем... Ну, ничего, дело молодое, скоро вновь той егозой сделаешься, какую все любят, а более всех я... Вкралась ты в мою душу –   просто беда... Иной раз хочу тебя отругать, а не могу, потому как люблю тебя, егозу... а за что люблю и сама не знаю… А теперь садись удобно и расскажи всё, как оно было.
     К а т е н ьк а. Что рассказывать, ваше величество?
     Е к а т е р и н а. И ты еще спрашиваешь! Во дворце умирает моя фрейлина...  ребенок еще. Тебя в нервном расстройстве кладут в постель. И ты не знаешь, что мне сказать? Согласись, не каждый день такое случается... Дитя мое, никто тебе не даст лучшего совета, чем я.  После отъезда Светлейшего князя Потемкина, твоего дяди, я тебе  его заменяю, а это ко многому обязует.
     К а т е н ь к а. Простите, ваше величество, если я вас огорчила.
     Е к а т е р и н а. Расскажи мне всё, как оно было. Но не галопом, перепрыгивая с одного на другое, как ты иногда делаешь.
     К а т е н ь к а. Это всё этот ужасный человек… Из-за него она умерла.
     Е к а т е р и н а. Ты говоришь о Розенкрейцере?
     К а т е н ь к а. Да... Сначала он ухаживал за ней. А когда ему удалось влюбить ее в себя, и не просто влюбить, а приобрести над ней непостижимую власть, он охладел к ней.
     Е к а т е р и н а. Если ты это видела, почему мне не сказала?
     К а т е н ь к а. Это всё были только мои догадки. Прямых доказательств у меня не было. Внешне он к ней относился вполне любезно.
     Е к а т е р и н а. Хорошо, об этом после поговорим. Продолжай!
     К а т е н ь к а. А на празднике в Смольном монастыре он вдруг начал ухаживать за мной. Весь вечер пожирал меня своими ужасными глазами, и я потеряла сознание прямо на сцене!.. Такой скандал, ваше величество. Вам, наверное, уже докладывали... В зале сделалось смятение. Я была сама не своя, его взгляд преследовал меня. Наблюдая за моим состоянием, графиня от ревности  потеряла рассудок.
     Е к а т е р и н а. Уж это-то ты могла мне сказать!
     К а т е н ь к а. Не могла, ваше величество... в том-то и дело, что не могла... я была не в себе... Вчера вечером мы мирно беседовали с графиней, и вдруг ни с того ни с сего с ней сделалась истерика. Губы ее посинели, ее поразил удар, и в несколько минут ее не стало… Это непостижимо, ваше величество, как ему удается оказывать такое влияние на нас. Что мне делать? Подскажите, ваше величество! что мне делать?
     Е к а т е р и н а. Вот уж не ожидала от тебя такое услышать. А как же Алеша,** с которым вы бегали здесь у меня в кабинете? У вас тогда дело чуть до венчания не дошло.
     К а т н ь к а. Ах, ничего я не знаю, ваше величество! Ничего я не знаю.
     Е к а т е р и н а. Не такого ответа я от тебя ждала... Ты же знаешь, Алеша Бобринский мне как сын. Я обещала его покойной матушке заботиться о нем.
     К а т е н ь к а. Ваше величество, сейчас я не могу ни о чем думать. Одна мысль сейчас только сидит во мне: как сбросить ужасные чары этого проклятого Розенкрейцера!
     Е к а т е р и н а. Ты думаешь, он околдовал тебя?
     К а т е н ь к а. Я не могу это больше ничем объяснить.
     *Племянница Светлейшего князя Потемкина.
**Алексей Бобринский внебрачный сын Екатерины II и Григория Орлова.



                И тут является сам Розенкрейцер 2

                Екатерина II со своей фрейлиной Катенькой во дворце.

     Е к а т е р и н а. Нет такого колдуна на свете, которого нельзя было бы вывести на чистую воду. Уж каким чародеем и колдуном казался Калиостро,* делавший золото в лаборатории князя Потемкина! А где он теперь? Он одурачил весь Петербург. Только не меня. Уверена, что и твой Розенкрейцер** такой же… Пригласи-ка его ко мне, мне надобно переговорить с ним.
   
  Только произнесла это императрица, как перед  ними возникает сам Розенкрейцер.

     Р о з е н к р е й ц е р. Вы звали меня, ваше величество?

 Слабый крик вырывается из груди Екатерины, а Катенька, дрожа от страха, прячет свою голову  в ее коленях. Розенкрейцер  пронзает взглядом  императрицу, и она теряет сознание. После этого подходит он к Катеньке и кладет ей на голову руку. Как от укола Катенька вздрагивает от его прикосновения и замирает.

     Р о з е н к р е й ц е р (Катеньке). Я приказываю тебе: встань и иди!

 Катенька поднимается, делает несколько шагов и бессильно опускается в соседнее кресло.

     Р о з е н к р е й ц е р. Слышишь ли ты меня?
     К а т е н ь к а. Да.
     Р о з е н к р е й ц е р. Знаешь ли ты, что судьба сводит нас не напрасно, и мы не должны противиться ей?
     К а т е н ь к а. Знаю.
     Р о з е н к р е й ц е р. Ты боишься меня?
    К а т е н ь к а. Боюсь, что погубишь!
     Р о з е н к р е й ц е р. Да, я могу тебя погубить, но не сделаю этого. Не на погибель судьба сводит нас, а на спасение... твое и мое спасение, запомни это!.. Я вижу, как ты мучаешься. Но ты слишком нежна для мучений, ты не выдержишь их, поэтому я пришел... Я приказываю: не страдай! Слышишь ли ты меня?.. Ответь, слышишь ли?!
     К а т е н ь к а. Слышу.
     Р о з е н к р е й ц е р. Ты поняла мое приказание?
     К а т е н ь к а. Да.
     Р о з е н к р е й ц е р. Ты исполнишь его?
     К а т е н ь к а. Я постараюсь.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я верю тебе.

                Розенкрейцер идет к Екатерине.

     Р о з е н к р е й ц е р. Ваше величество, я вручаю вам эту девушку. Мою любовь. Любите ее и вы и не отвращайте от своего сердца!.. Исполните ли вы мою просьбу?
     Е к а т е р и н а. Да.
     Р о з е н к р е й ц е р. Сейчас вы обе проснетесь и забудете всё, что здесь было. (Властно и громко.) Я вам приказываю: просыпайтесь! 

                Обе женщины выходят из состояния забытья.
  *Знаменитый авантюрист, который якобы мог вызывать духи умерших и с их помощью раскрывать тайны.
 **Член тайного общества «Роза и Крест».


               

                Удивил ты меня, князь 3

Екатерина II, ее фрейлина Катенька и Розенкрейцер* в кабинете императрицы. Екатерина, выйдя из гипнотического состояния, как ни в чем не бывало, продолжает прерванный накануне разговор  с Розенкрейцером.

     Е к а т е р и н а (Розенкрейцеру). Ты недавно вернулся из Европы, князь. Изрядно поусердствовал там в науках. Не приспело ли время должок свой вернуть отечеству?.. У меня нужда в просвещенных людях, и я охотно возьму тебя на службу.
     Р о з е н к р е й ц е р. Ваше величество, вы обладаете даром находить талантливых исполнителей вашей воли. Но в моем случае вы ошиблись... Меня не интересует ваша служба.
     Е к а т е р и н а (удивленно). Как? ты отказываешься служить отечеству?.. А, понимаю! Лень кабинетного ученого...
     Р о з е н к р е й ц е р. Нет, ваше величество, просто мне скучно будет ходить на службу.
     Е к а т е р и н а. Такого ответа Мы от тебя никак не ожидали... Но почему? Разобъясни Нам, князь! Или я умом слаба стала, или ты рехнулся совсем.
     Р о з е н к р е й ц е р. Мои интересы слишком далеки от  того, чем занимаются ваши чиновники.
      Е к а т е р и н а. Ну, князюшка, и удивил ты меня... все рвутся к власти... и чтоб побольше ее! и чтоб кусок отхватить жирнее, а тебя это не интересует... А если бы я назначила тебя, к примеру, вместо Потемкина... предложила все его должности, тогда как? А должности у Светлейшего ох какие немалые!
     Р о з е н к р е й ц е р. Я бы отказался от них.
     Е ка т е р и н а. Час от часу не легче!.. Ну, а если бы я сделала тебя наследником, самодержцем, властелином всея Руси?  И тогда бы ты отказался?
     Р о з е н к р е й ц е р. И от этого отказался бы.       
     Е к а т е р и н а (разочаровано). В таком случае, мне тебя жаль. Ежели ты считаешь себя выше всего этого, выше тех радостей, которые дает сама жизнь, тебя нужно жалеть, князюшка. Несчастный ты человек!
     К а т е н ь к а. Как я с вами согласна, государыня! Убедите его, что он не прав во всём! во всём! Вы посмотрите, как он страдает! А всё оттого, что думает Бог весть о чем, только не о том, что должно.
     Е к а т е р и н а (Розенкрейцеру). А властелином ты не хочешь стать по одной причине: тебе это недоступно, ты никогда не был и никогда не будешь им… Да, вот еще что. Уезжал заграницу ты Турчаниновым, а  вернулись оттуда Розенкрейцером. Ты что, фамилию изменял заграницей?
     Р о з е н к р е й ц е р. Так назвали меня мои братья, члены общества «Роза и Крест».
     Е к а т е р и н а. Ты член тайного общества? Уж не бунтовщик ли ты?
     Р о з е н к р е й ц е р. Нет, ваше величество. Наше общество не имеет ничего общего с революциями. Мы изучаем самые общие вопросы, которые касаются всего человеческого рода в целом. А тайным оно является потому, что мы держим на замке наши знания.
     Е к а т е р и н а. И на том спасибо.

        Екатерина смотрит на часы и протягивает Розенкрейцеру руку для поцелуя.

 Благодарю, князь, за беседу.
     *Член тайного общества «Роза и Крест».


               
                Алмея! О, Алмея! 4

  Зал в Зимнем дворце преображается в кабинет  Розенкрейцера. Розенкрейцер* один.

     Р о з е н к р е й ц е р. Как это сказала императрица? Ты не хочешь стать властелином, потому что ты никогда не был и никогда не будешь им. Ошибаетесь, ваше величество. Я могу стать властелином! Истинный адепт** способен силой своей воли материализовать воображаемый мир. Я воспользуюсь этим своим даром, и создам мир, в котором буду  единственным и безусловным владыкой! (Достает из шкатулки граненый флакон, делает из него глоток темной жидкости и падает в забытьи в кресло.)

  Сцена на некоторое время затемняется. А когда вновь дается свет, мы видим Розенкрейцера, сидящим в роскошном кресле на обширной прозрачной веранде: перед ним с одной стороны зеленые горы, а с другой – синее море. Розенкрейцер три раза хлопает в ладони. Тотчас перед ним возникает  его сподвижник  Ахметт, одетый в такую же, как и он, широкую и красивую одежду.

     А х м е т. Мой повелитель, я счастлив, что вижу тебя вновь здоровым и бодрым. Надеюсь, твое нездоровье прошло?
     Р о з е н к р е й ц е р. Сегодня я чувствую себя превосходно. Сон подкрепил мои силы.
     А х м е т. Сегодня праздник по случаю обретения нами независимости, господин. Твой народ предается веселью. Позволь проводить тебя в твои чертоги, где уже накрыты столы. Знатные гости собрались и ждут тебя.
     Р о з е н к р е й ц е р. Веди, друг Ахмет!

 Они проходят в чертоги. Гости встают и почтительно кланяются Розенкрейцеру. Он садится за стол рядом с ослепительной красавицей Алмеей.

     А л м е я. Мой повелитель, за что сердишься на меня?
     Р о з е н к р е й ц е р. Я? сержусь? Как ты могла подумать! Я не могу на тебя сердиться.
     А л м е я. Ты не сказал мне ни единого слова.
     Р о з е н к р е й ц е р. Мой взгляд красноречивей слов выражает мои чувства.

       Розенкрейцер смотрит на нее влюбленными глазами. Алмея улыбается… О, эта ее улыбка! Она делает из него воск. Он едва удерживается, чтобы не покрыть всю Алмею страстными поцелуями. Но пересиливает себя и делает повелительный жест невидимому оркестру. Упоительные мелодии, сопровождаемые приятным пением, заполняют дворец. Девушки  в блестящих светлых шароварах исполняют танец живота.

                П е с н я
                (на стихи Пушкина)

                Дарует небо человеку
                Замену слез и частых бед:
                Блажен факир,*** узревший Мекку
                На старости печальных лет.

                Блажен, кто славный брег Дуная,
                Геройской смертью  освятит.
                К нему  навстречу дева рая
                С улыбкой страстной полетит.

                Но тот блаженней, о, Алмея!
                Кто мир и негу возлюбя,
                Как розу, в тишине аллеи
                Лелеет, милая, тебя.

       Во время пения Розенкрейцер неотрывно смотрит на Алмею. В его глазах огонь нетерпеливого ожидания ночи... их божественной ночи.  Еще один человек за столом пожирает глазами Алмею. Но этого он (увы!) не видит.
            *Член тайного общества «Роза и Крест».
     **Здесь: истинный приверженец учения розенкрейцеров.
     *** Мусульманин-аскет.   



               
            
               Даже в его объятиях я мечтаю о твоих поцелуях 5               

      Уже месяц Розенкрейцер* повелитель  чудной страны. Задумчив сидит он на веранде перед открытым окном, из которого тянет ночной  прохладой.

     Р о з е н к р е й ц е р. Прошел месяц, а мне уже скучно. Я – повелитель. А что принес я этой стране? Хотел освободить народ, а мне говорят: зачем свобода ему? он счастлив и так. А я вижу: вокруг убожество, нищета, бесправие. Мой сподвижник Ахмет оказался не таким уж преданным, к тому же нечистым на руку. Одна любовь меня удерживает здесь. Нет ничего сладостней поцелуев Алмеи!.. Но что это? Из сада доносятся какие-то голоса.
     П е р в ы й  г о л о с (незнакомца). Я не могу освободиться от терзаний ревности!
     В т о р о й  г о л о с (Алмеи). Прекрати! Твои терзания портят минуты сладостного свидания.
     Н е з н а к о м е ц. Не могу! Мне стыдно признаться – но я слежу за тобой! И когда я вижу, как ты ему улыбаешься или нежно на него смотришь, мое сердце разрывается от боли и ревности. – «Она любит его!» – Эта мысль не дает мне дышать.
     А л м е я. Подумай, напряги свои мысли!.. Да если бы я любила его, разве я были бы сейчас здесь с тобой? Разве пришла бы ночью к тебе на свидание? Если я здесь, значит, люблю тебя.
     Н е з н а к о м е ц. Как можно поверить этому? Его ты должна  любить, его! а не меня! Разве можно не любить того, кто облечён беспредельной властью?
     А л м е я. Ты так думаешь?
     Н е з н а к о м е ц. Он властелин, в нем сила и власть...  Женское сердце не может устоять перед силой и  властью и склоняется перед ними и боготворит их!
     А л м е я. Может быть, может быть, но это не про меня...  Я, пожалуй, и полюбила б его и склонилась бы перед его силой и властью, как ты говоришь, но для этого нужно одно: чтобы он меня не любил. Если бы он не замечал меня, а, заметив, остался бы ко мне равнодушен, тогда... другое дело; тогда я, может быть, сама бросилась бы ему на шею  и опалила бы его своей страстью. А так… Я вижу, как он трепещет от моего взгляда, млеет от моего прикосновения… Где же его сила? где его власть? – спрашиваю я себя... Он для меня не властелин, а раб. А раба я любить не могу. Лишь по необходимости я терплю его любовь. Но помни: даже  в его объятиях я мечтаю о твоих поцелуях. От него я спешу к тебе, чтобы скорей насладиться ими!..   
     Р о з е н к р е й ц е р. О, Алмея! Алмея! И это говоришь ты, которая клялась мне в вечной любви?.. Удар в спину мне нанесла ты... А чего я хотел? Я выложил перед ней всю свою душу, ничего не требуя взамен, – и вот результат! Поделом тебе, Розенкрейцер! Впредь не будешь таким наивным. Как же не постиг я этого со своим умом раньше?..  Ничто не удерживает меня здесь больше. Прав был великий старец, несомненный Глава нашего братства, когда предостерегал меня от любви к женщине. (Кричит.) Отец, где ты? Явись и помоги сыну!
    *Член тайного общества «Роза и Крест».

             

                Великий архитектор Вселенной 6 
 
 Мы вновь в кабинете Розенкрейцера.  Великий архитектор Вселенной, Глава всех розенкрейцеров  перед ним возникает.

     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Я здесь, сын мой.
     Р о з е н к р е й ц е р. Отец, почему она так поступила?*
     Г л а в а   р о з е н к р е й ц е р о в. Такова участь всех розенкрейцеров. Воля и познание – вот путь, по которому мы идем. А на этом пути нет места любви. Не следует забывать об этом, сын мой.
     Р о з е н к р е й ц е р. Для чего мне моя воля, мои познания, если я не могу быть счастливым?
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Придет время и мы сделаем счастливым весь мир.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я не хочу ждать, когда мы осчастливим мир.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Что делать, сын мой, если мир наш несовершенен. Что делать... Ты посмотри, что сейчас творится. Все государства думают о себе, о других вспоминают, только если задеваются их интересы. Разве можно в таком муравейнике решить хоть одну общемировую проблему? Собрать человечество в единый поток, сделать его управляемым – вот задача, которую поставила перед нами история. И если еще где-нибудь есть жизнь во Вселенной, то и там надо сделать такое.
     Р о з е н к р е й ц е р. Но не все ведь захотят добровольно в единый поток...
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. У нас имеется много средств воздействия на таких.
     Р о з е н к р е й ц е р. А как же любовь? Любовь как же?
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Что такое  любовь по сравнению с этой целью? Ничто! мелочь! пустяк! о котором и говорить-то не хочется... Без любви человечество прожить может, а без наших идей его ждет катастрофа.
     Р о з е н к р е й ц е р. Любовь придает смысл существованию человека.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Нам не дано понять смысл существования человека. Мы такой задачи не ставим. Наша задача уберечь человечество от катастрофы. Ты посмотри, куда мир движется. Бесконечные войны! И их будет еще больше, если всё оставить как оно есть.
     Р о з е н к р е й ц е р. Но собрать человечество в единый поток без войн невозможно.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. На первом этапе – да! Но потом, когда мир станет единым, войны прекратятся сами собой.
     Р о з е н к р е й ц е р. Какую мрачную картину нарисовали вы, отец мой.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. И с любовью у нас будет все в порядке. Дай только срок. Когда мы обретем силу, достаточную для изменения хода истории, мы выйдем из подполья. И тогда полюбят не только наши идеи, но и нас самих. Так будет! будет! дай срок.
     Р о з е н к р е й ц е р. Простите отец, что обеспокоил вас, отнял ваше драгоценное время своим ничтожными вопросами.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Я всегда рад встречи с тобой, сын мой. Ты же знаешь, ты у меня на особенном счету. Ты  сконцентрировал в себе всю энергию братьев и с ее помощью способен материализовывать воображение. Не зря же тебя именуют не просто братом, а Розенкрейцером. Но помни: всё это в тебе исчезнет в ту минуту, когда ты потеряешь связь с нами. (Смотрит на часы.) Ну, мне пора… Постой! Я вижу: к тебе спешит барышня. (С улыбкой смотрит на Розенкрейцера.) С нею ты не будешь страдать. Поверь мне. Она будет, а ты – нет. (Исчезает.)
        *Речь идет об измене Алмеи, которую он страстно любил. (См. предыдущий отрывок.)   

            



                Катенькины мучения 7

               
                Розенкрейцер один. Катенька  вбегает.   
      
     К а т е н ь к а. Я не могу! не могу больше! Освободите меня от этого наваждения! Это выше моих сил. Я хочу, как прежде, веселится с моими подругами, читать книжки императрице, вязать с ней… Я хочу жить!.. прежней жизнью хочу я жить. Освободите меня, прошу вас! Вы же всё можете. Освободите! заклинаю вас всеми святыми! Я не вынесу этого. Я не знаю, что я с собой сделаю. Я готова на всё. Спасите меня!

                Рыдая, Катенька падает на колени.       

     Р о з е н к р е й ц е р (поднимает ее). Что вы, Катенька! Что вы! Встаньте сейчас же!.. Вы говорите: я все могу. Но так ли это?
     К а т е н ь к а. Вы же обещали! Клялись, что освободите меня от страданий. А они только разрастаются, и у меня нет больше сил бороться с ними. 
     Р о з е н к р е й ц е р. Да, я обещал... Я переоценил свои силы…  Я хочу вам помочь. Хочу. Но не могу. В любви я оказался таким же, как все. Может быть, даже хуже и несчастнее всех. 
     К а т е н ь к а (удивленно). Не можете?
     Р о з е н к р е й ц е р. Да. Я такой же, как вы… Вы же видите, я хочу помочь... Очень хочу, вы же видите. Но как?
     К а т е н ь к а. Вы не любите меня – вот что я вижу! Не любите! (Убегает.)
     Р о з е н к р е й ц е р. Что с тобой, Розенкрейцер! Ты не помог ей... Ты не смог сделать то, что мог бы сделать любой человек на твоем месте. Для этого тебе надо было сказать ей одно только слово. И всё! и больше ничего не нужно было... за этим она приходили... и тогда бы она расцвела как роза и сделалась бы счастливой. Ты бы сделал счастливым еще одного человека на этой Земле!.. Но ты не смог этого сделать, потому что... это не у нее, это у тебя проблемы, у тебя нет любви... ни к кому ее нет! ты лишен этого чувства, начисто лишен... ты пустой! ты мертвый, Розенкрейцер!




               О нашем разговоре Катеньке ни слова 8

                Розенкрейцер один. Екатерина входит.

     Е к а т е р и н а. Не удивляйся, князь... Завернула к тебе с прогулки. Благо дом твой на Дворцовой площади рядом с Зимним стоит.
     Р о з е н к р е й ц е р (подходит к ручке Екатерины). Чем обязан я столь неожиданному визиту, ваше величество?
     Е к а т е р и н а (отнимает руку). Избавь от церемоний, князь, во дворце надоели... Я пришла говорить с тобой не как с придворным, а как с мужчиной. Мой тебе совет: брось дурить голову Катеньке! не баламуть мою камерфрейлину!
     Р о з е н к р е й ц е р. Даже если люблю ее?
     Е к а т е р и н а. Ты? Любишь? Ты свои ученые книжки любишь!  Ты посмотри, до чего ты ее довел. Когда любят, купаются в счастье, а не изводят друг дружку. К тому ж у нее есть жених.
     Р о з е н к р е й ц е р. Катенька вольна сама выбирать кого ей надобно...
     Е к а т е р и н а. Вот это ты правильно сказал, князь: вольна выбирать. Именно  в о л ь н а!  Но для этого нужно, чтобы у нее была воля. Верни ей волю, и тогда пусть выбирает... Сними с нее свой гипноз. Слышишь? Это Наше последнее слово. Выполнишь сей приказ, другом Нашим навеки сделаешься.
     Р о з е н к р е й ц е р. Хорошо, ваше величество. Я выполню... вашу просьбу... а приказов я давно уже не выполняю!
     Е к а т е р и н а. Это как тебе будет угодно считать. Главное,  оставь в покое ее… Надеюсь, князь, на твое благородство. О нашем разговоре Катеньке ни гугу, ты меня понял?
               
                Розенкрейцер в знак согласия наклоняет голову.



         
         Не нужен он тебе ни с какого боку 9
 
                Зимний дворец.  Е к а т е р и н а  и  К а т е н ь к а.

   Е к а т е р и н а. Ну, как ты не возьмешь себе в толк, душа моя, что не нужен он тебе ни с какого боку? Этот крепкий орешек не по твоим зубам. Его каменным сердцем гвозди забивать можно, а ты любви его ждешь.    
     К а т е н ь к а. Я раньше тоже так думала... что он сухой и чёрствый.
     Е к а т е р и н а. А теперь ты так не думаешь?
     К а т е н ь к а. Из нашего последнего разговора с ним я вынесла убеждение, что он такой же, как все. Он слабый. (Видя скептическую улыбку Екатерины.) Да, слабый! слабый! ваше величество. Вы не видели его в эту минуту... он стоял как ребенок в растерянности и не знал, что со мной делать. Мне стало жаль его. Право.
     Е к а т е р и н а. Сроду не поверю в это… У них там своя секта. Железная воля. Они там все молятся своему богу, а люди для них вроде семечек. Лузгают и выплёвывают. А ты жалеешь его. Это тебя надо жалеть… Разве такой жених тебе нужен? Алеша Бобринский* – вот твой жених. И собою хорош, и богат, и любит тебя. Чего же тебе еще надобно? Вот ты послушай, что он о тебе пишет. (Достает письмо и пробегает его глазами.) Вот здесь. (Читает.) «Как там Катенька? Поцелуйте ее. Я поиздержался в Париже…» Ну, это уже о другом... Ты слышишь? поцелуйте ее! А как вы резвились здесь у меня в кабинете! ты помнишь? Помню, мы были с ним в опере в нашем дворцовом театре. Так что он сделал? Чтобы лучше видеть тебя, он выломал решетку ложи, в которой мы сидели. И тогда прощай опера! Он не обращал на нее никакого внимания. Так и глядел всё представление на тебя.
     К а т е н ь к а. Мы были тогда детьми.
     Е к а т е р и н а (убежденно подводит итог). Лучшего жениха тебе не сыскать. Помяни мое слово.
     К а т е н ь к а. Когда вы так со мной говорите, я готова во всём  согласиться с вами. А стоит услышать голос Розенкрейцера, весь мир собирается в одну точку, и я вижу только его.
     Е к а т е р и н а. И как далеко ты намерена зайти в этих своих видениях?
     К а т е н ь к а. Это не от меня зависит.
     Е к а т е р и н а. Э, не скажи. Мужчинам только кажется, что они правят бал. На самом деле они идут туда, куда мы им укажем, и продвигаются ровно настолько, насколько мы им позволяем… Ну, так, как? 
     К а т е н ь к а. Не знаю, ваше величество. Ничего я не знаю.
     Е к а т е р и н а. Упрямая ты, Катенька. Вся в своего дядю, Светлейшего князя.** (Смотрит на насупившуюся Катеньку.) Да пригласила я! пригласила! твоего Розенкрейцера. Сейчас здесь будет. Оставлю двоих вас... Хоть не лежит у меня сердце к нему, от своих принципов я не отступлюсь. Как вы решите, так оно пусть и будет. А я покуда спущусь в нашу дворцовую церковь. Помолюсь за счастливое разрешение этого дела. (Уходит.)
 
    *Внебрачный сын Екатерины II и Григория Орлова.
    **Катенька была племянницей Светлейшего князя Потемкина.


                Как вы переменились, Катенька! 10

  Катенька одна. Розенкрейцер  входит. Катенька гордо и непринуждённо наклонят голову в его сторону и смотрит на него так свободно и расковано, с такою царственной, чуть снисходительной улыбкой, будто бы и не было этой плачущей девочки у него в кабинете.

     К а т е н ь к а. Рада вас видеть, князь.
     Р о з е н к р е й ц е р (удивлен и несколько обескуражен такой переменой). Как вы переменились, Катенька! Вот уж не ожидал увидеть такой вас... Выглядите прекрасно. Нет и тени прежнего… беспокойства.
     К а т е н ь к а. Спасибо на добром слове, князь.
     Р о з е н к р е й ц е р. Вы так изменились, Катенька.
     К а т е н ь к а. А вы, князь, как себя чувствуете?
     Р о з е н к р е й ц е р. Благодарствую, хорошо.
     К а т е н ь к а. Я рада за вас. (Помолчав.) А у меня новость. В юности я была дружна с графом Бобринским.* Теперь государыня решила нас поженить.
     Р о з е н к р е й ц е р. Да?.. И вы согласились?
     К а т е н ь к а. Не могу же я идти против воли ее величества. Коль это дело решено ею, стало быть, так тому и быть...  К тому ж я пришла к выводу, что никакой любви на свете вовсе  не существует. Есть только одни слова про любовь, а любви самой нету.
     Р о з е н к р е й ц е р. И это говорите вы? которая еще недавно…**
     К а т е н ь к а. Что недавно?.. А не было ничего недавно. Не было! Запомните это хорошенько, князь.
     Р о з е н к р е й ц е р. Как быстро вы переменились, Катенька!.. И когда же ваша свадьба с Бобринским?
     К а т е н ь к а. Не знаю. Граф сейчас в Париже. Изучает  тамошние достижения с тем, чтобы перенять и перенести их на  российскую почву. Так ее величество мне сказывали… Думаю, скоро вызовут его сюда на нашу помолвку.
     Р о з е н к р е й ц е р. Мне кажется, вы совершаете большую ошибку.
     К а т е н ь к а. Алеша Бобринский такой забавный. Мне так весело было с ним.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я говорю не о том, что было! Тогда вы были еще детьми. Я говорю о том, что вас ожидает. Катенька, послушайтесь моего совета. Если слова мои для вас ничего не значат, прислушайтесь к своему сердцу. Что оно вам подскажет, только то делайте. Заклинаю вас!
     К а т е н  ь к а. С чего это вдруг вас начали беспокоить мои чувства?
     Р о з е н к р е й ц е р. Я многое передумал с нашего последнего разговора. Катенька!..
     К а т е н ь к а. С Алешей я буду счастлива. (Смотрит на Розенкрейцера.) Назло всем!
     Р о з е н к р е й ц е р. Вы выслушаете меня?!.. Я…
     К а т е н ь к а. Ну, что вы? Когда я сама... сама! пришла к вам, вы что мне сказали? Вы оскорбили, вы унизили меня своим  небрежением… своим бесчувствием. (Сдерживает слезы.) Как я тогда плакала, выбежав от вас! Но сейчас всё это в прошлом. Так и запомните, князь, в прошлом!
     Р о з е н к р е й ц е р. Катенька, я не хочу, чтобы вы загубили свою жизнь. Вы не любите Бобринского!
     К а т е н ь к а. Откуда вам это знать? Откуда такая самоуверенность в вас?
     Р о з е н к р е й ц е р. Я знаю, я чувствую это.
     К а т е н ь к а. Вы чувствуете за меня то, чего не чувствую я сама? Согласитесь, князь, что это, по меньшей мере, странно.
     Р о з е н к р е й ц е р. Как быстро вы переменились. За каких-то несколько дней вы стали другим человеком.
     К а т е н ь к а. У меня был хороший учитель! (Убегает.)
          *Внебрачный сын Екатерины II и ее фаворита Григория Орлова.   
     **Розенкрейцер намекает на недавнюю сцену у него в кабинете, где Катенька вся в слезах умоляла освободить ее от страданий из-за любви к нему. (См. отрывок «Катенькины мучения».)   




             
                Где научиться любви? 11

    Розенкрейцер один.  Входят Екатерина и отец Георгий, с кротким и ясным взглядом, располагающим к тихой, задушевной беседе.

     Е к а т е р и н а.  Вот, отец Георгий, тот человек, о котором я вам рассказывала. Наставьте его на путь истинный, если это еще возможно. А я удаляюсь. Не буду мешать вам. (Уходит.)
     О т е ц  Г е о р г и й. Императрица попросила  исповедовать вас… Не знаю, право. Обычно исповедоваться ходят в церковь... Вы верующий?
     Р о з е н к р е й ц е р. В младенчестве, возможно, крестили. Не знаю.
     О т е ц  Г е о р г и й. По вашему тону заключаю, что в Бога вы, стало быть, не верите.
     Р о з е н к р е й ц е р. В Бога верю. В церковь нет.
     О т е ц  Г е о р г и й. И чем же перед вами церковь-то провинилась?
     Р о з е н к р е й ц е р. Предпочитаю  общение с Богом без посредников.
     О т е ц  Г е о р г и й. И когда же, позвольте вас спросить, вы общались последний раз таким образом с Богом?
     Р о з е н к р е й ц е р. Давно.
     О т е ц  Г е о р г и й. Давно… Стало быть, очень заняты. А чем вы, позвольте полюбопытствовать, занимаетесь?
     Р о з е н к р е й ц е р. Всем. Миром, который нас окружает. Временем как физической субстанцией.
     О т е ц  Г е о р г и й. И в этом, я мыслю, вы видите смысл своего существования… А любовь… любовь на каком месте стоит в вашей жизни? По-видимому, тоже не хватает времени.
     Р о з е н к р е й ц е р. Уже успели вам рассказать!
     О т е ц  Г е о р г и й. Нет, князь, никто мне ничего о вас не рассказывал.
     Р о з е н к р е й ц е р. В таком случае, удивили вы меня, отец Георгий. Очень удивили. Так вот взяли и сразу попали в точку.  Нашли, так сказать, мою ахиллесову пяту… Раз вы всё знаете, может быть, вы мне подскажите, что мне делать в моем положении? 
     О т е ц  Г е о р г и й. Учиться любви.
     Р о з е н к р е й ц е р. Разве этому учатся?
     О т е ц  Г е о р г и й. Всю жизнь. Это трудное дело – любить людей. И не только людей. Хотя людей, конечно, в первую очередь. Всё в этом мире должно вызывать любопытство. Умиление, если хотите. Всё должно вызывать радость. Ко всему относись с ласкою – и тогда люди к тебе потянутся. И раскроются тебе их сердца, и повернется к тебе человек всем лучшим, что он имеет. Этому учись беспрестанно. Для любви создан человек. Без любви что его ожидает? Ад! Ибо ад есть страдание о том, что нет возможности уже больше любить. Была возможность любить на земле, а ты ее упустил. И остался навеки мучиться в аду неутоленной своей любовью. Так-то... Прощайте, князь, и постарайтесь по мере сил следовать моему совету. (Уходит.)
     Р о з е н к р е й ц е р. То, чему меня учит отец Георгий, уже давно для меня не новость. Действительно, он не сказал мне ничего, чего бы я не знал раньше. Но почему во мне вдруг образовалась какая-то новая, неведомая мне прежде, могучая сила? Почему мне захотелось действовать? И действовать немедленно… сейчас! Прежде всего, я изменю обстановку. Вырвусь из нашего лживого, лицемерного века. Но куда мне отправиться? В какой век? в какую страну? Где мне найти людей, бескорыстно любящих друг друга. Так, как говорит отец Георгий. Только там я могу научиться любви... Обращусь к моему воображению, там я найду ответ. (Погружается в глубокий транс. Говорит с закрытыми глазами.) Нашел! Вижу такое общество. На знамени его начертано: «Человек человеку друг, товарищ и брат». Вот где найду я любовь! Вот куда я отправлюсь!

                К о н е ц  п е р в о й  ч а с т и 

   
            




                Вторая часть


                Розенкрейцер в МГУ 12

               
  Комнатка студенческого общежития МГУ. Петя, крепко сбитый юноша в очках, спит на диване. Рядом, втиснутая накануне, застеленная чистыми простынями  кровать для  студента-иностранца, который по студенческому обмену должен скоро приехать. По радио голос Хрущева: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме! «Человек человеку друг, товарищ и брат» – эти слова морального кодекса строителя коммунизма прочно вошли в нашу жизнь, товарищи!» Громкие долго не смолкающие аплодисменты…  Розенкрейцер с чемоданом  входит. Оставляет его у двери и приносит другой чемодан и сумку. Петя открывает глаза.

     Р о з е н к р е й ц е р (ставя второй чемодан, повторяет слова Хрущева). Друг... товарищ... и брат.  Yes! (Пете.) Здравствуй, брат.
     П е т я. Ты кто?
     Р о з е н к р е й ц е р. Меня к вам… как это?(смотрит в словарь) под-се-лять.
     П е т я. А! Ты иностранец. Из-за тебя меня вчера на факультетское бюро комсомола вызывали. (Пародирует.) Ты будешь жить с иностранцем – цени! не каждому такое доверие. (Тихо.) А на хрена мне такое доверие? Хотя… (смотрит на чемоданы) если посмотреть на это с практической точки зрения… 
     Р о з е н к р е й ц е р. Что ты сказал, брат?
     П е т я. Вот именно! Брат я тебе. Всё, что мое – твое, а что твое... одним словом... всё наше. У нас тут общак, делим всё поровну. Человек человеку, друг, товарищ и брат.
     Р о з е н к р е й ц е р (перелистывает словарь). Вот, что есть «бюро комсомола»?
     П е т я. Бюро комсомола?.. это молодые дяди и тети, которые хотят, чтобы всем было хорошо. (В сторону.) Неплохо вывернулся.
     Р о з е н к р е й ц е р. Что есть «хорошо по-русски»? В Америка «хорошо» это «О.К.»: превосходно, отлично.
     П е т я (в сторону). Вот прицепился. Если так ему каждое слово объяснять, никаких нервов не хватит. (Громко.) А по-русски «хорошо», значит, так,  как и должно быть.
     Р о з е н к р е й ц е р. Хорошо – это: как должно быть? Так?
     П е т я. Вот балда... конечно, так! а то как же.
     Р о з е н к р е й ц е р.  Интересно! А когда бывает плохо – это: тоже хорошо?
     П е т я. Плохо у нас не бывает.
     Р о з е н к р е й ц е р. Интересно!
     П е т я. Слушай, ты здорово по-русски шпаришь.
     Р о з е н к р е й ц е р. Когда волнуюсь, плохо.
     П е т я. Где научился?
     Р о з е н к р е й ц е р. Родители бежать из  Россия в Америка. Сейчас я бежать из Америка. Ужасный капитализм, всё продавать, всё покупать.
     П е т я. У нас тоже и «продавать», и «покупать»... Только, к сожалению, не всё. Такого вот красивого костюмчика, как на тебе, ни за какие деньги не купишь.
     Р о з е н к р е й ц е р (пробует сетку кровати). Я здесь спать? Как мячик: вверх-вниз, вверх-вниз! Интересно. 
     П е т я. Хочешь, ложись на диване.
     Р о з е н к р е й ц е р. Нет! нет! Мой принцип: лучшее давать друга, худшее для себя.
     П е т я. Правильно! Так всегда делай.
     Р о з е н к р е й ц е р (показывает на встроенный шкаф). Я могу здесь положить вещи?
     П е т я. А то. Шкаф пустой. Только брюки да рубашка мои висят.

 Розенкрейцер достает из первого чемодана костюмы, из второго обувь, из сумки рубашки и галстуки и развешивает и раскладывает всё в шкафу. Петя удивленно смотрит на такое обилие вещей. Ботинки мышиного цвета особенно ему приглянулись.

     П е т я (берет в руки понравившийся ботинок). У нас такие не продают. Черных и коричневых навалом, а таких нет.
     Р о з е н к р е й ц е р. Нравиться? Можно взять! И это галстук, и эта нейлоновая рубашка брать! Всё не жалко для товарищ... И костюм, когда хотеть, можно одевать для гулять.
     П е т я. Вот это да! Вот это товарищ! Почаще бы мне таких подселяли. (Поглаживает рукой рубашку.) Ух ты, нейлоновая! У нас из-за них столпотворение в магазинах.   
      Р о з е н к р е й ц е р. Сейчас мы будем обмывовать…
     П е т я. Обмывать!
     Р о з е н к р е й ц е р. Правильно… Как это слово опять? (Смотрит в словарь и читает по слогам) Под-сель-ение. (Достает из сумки и ставит на стол бутылку.)
     П е т я. Это что?
     Р о з е н к р е й ц е р. Виски.
     П е т я. Сроду не пил.
     Р о з е н к р е й ц е р. Это дорогой виски. «Jack Daniel’s».
     П е т я. А ты, оказывается, мировой парень. (Протягивает Розенкрейцеру руку.) Петя!
     Р о з е н к р е й ц е р. Розен!
     П е т я. Розанчик, сейчас я сбегаю в гастроном. Возьму колбаски, хлебца. Ну, там еще что-нибудь. И мы посидим.
     Р о з е н к р е й ц е р. Зачем бегать? Вот фисташка. Очень хорошо для виски.
     П е т я. Это что, орешки? Да разве ж это закуска!
     Р о з е н к р е й ц е р. Соленый. Для виски хорошо.
    
                В прихожей звенит звонок.
               
     П е т я. Это меня дежурный к телефону вызывает. Я – сейчас. (Уходит.)
   

               


   В Америке это недостаточно... а у нас достаточно! 13

         Розенкрейцер один в комнатке студенческого общежития МГУ.

     Р о з е н к р е й ц е р. Пока мне всё хорошо. Этот русский для меня нравится. Правда, многое я не понять. Как это – что происходить, то хорошо?
     П е т я (входит). Звонила моя девушка... Наташа. Я ей сказал, чтобы она для тебя подругу привела. Сейчас придут. Надо будет их встретить...
     Р о з е н к р е й ц е р (заканчивает за Петю). …хорошо?
     П е т я. Вот именно, хорошо!
     Р о з е н к р е й ц е р. Как и должен быть?
     П е т я. Надо же, выучил!
     Р о з е н к р е й ц е р. Петя, сейчас не надо встретить. Я еще там, высоко. (Показывает пальцем вверх.) В ушах: ууу! Мне надо время, чтобы приходить в себя: принимать душ, немножко сон…
     П е т я. Какие проблемы! Иди, принимай свой душ. Он у нас здесь же, в прихожей: как выйдешь, душ справа, туалет слева.            
      Р о з е н к р е й ц е р. Ты хочешь пригласить девушка. Но мы не есть готовы.
     П е т я. Девушки не экзамен, чего к ним готовиться?
     Р о з е н к р е й ц е р. У нас… на столе... как это? (смотрит в словарь) пусто.
     П е т я. А виски?
     Р о з е н к р е й ц е р (удивленно). Девушки согласен для пить виски... сразу... первый раз?
     П е т я. Какая разница? первый, второй.
     Р о з е н к р е й ц е р. Может быть – ресторан? Но они обидиться для ресторан от незнакомый мужчина.    
     П е т я. Это я обижусь! На мою стипендию только один раз в ресторан сходить можно.
     Р о з е н к р е й ц е р. У меня есть many.
     П е т я. Это другое дело, с этого бы и начинал... Всё равно не надо. Ты уедешь, что мне с ними делать? Сейчас я обхожусь конфетками, портвишком, цветочками с клумбы...
     Р о з е н к р е й ц е р. Ты хотел говорить: артишоком!
     П е т я. Портвишком!.. портвейном! (Тихо.) Вот балда.
     Р о з е н к р е й ц е р. В Америке это недостаточно. Надо  девушка много говорить, гулять… Сразу пить нельзя.

                Надевает халат, берет полотенце и выходит.

     П е т я (передразнивает). В Америке это недостаточно… а у нас достаточно!




               
                Успокоится, а вечером мы снова придем 14


                Петя включает музыку.  Н а т а ш а  и  Л и л я  входят.
               
     Н а т а ш а. Петюнчик, привет!.. Знакомься: Лиля! Моя соседка по комнате и самая лучшая подруга.
     П е т я (протягивает Лиле руку). Петя.
     Н а т а ш а. У вас появилась кровать? Сразу тесно стало и как-то неуютно. (По-хозяйски садится на кровать на хорошо знакомое ей бумазейное одеяло и слегка покачивается на пружинах.) А где ее хозяин?
     П е т я. В душе.
     Н а т а ш а. Он действительно иностранец?
     П е т я. Американец. Только приехал.
     Н а т а ш а (открывает шкаф). Вещей, вещей-то! Глаза разбегаются, как на барахолке.
     П е т я. Ты не больно-то радуйся. Я его для твоей подруги наметил.
     Н а т а ш а. Он наметил! А может, я его сама хочу заарканить... Всегда мечтала выйти за иностранца. 
     П е т я. Кончай, Натаха!
     Н а т а ш а. Что, Натаха? Упертая я. Если захочу, никакая милиция не остановит.
     Л и л я. Это ничего, что я здесь?
     Н а т а ш а (Лиле).  Это я так. Пошутила.
     Л и л я. Я, пожалуй, пойду.
     Н а т а ш а. Ну, чего ты, в самом деле! Я ведь ничего такого не сказала.
     Л и л я. Я пойду.
     Н а т а ш а. Капризная ты стала, Лилька. Слова нельзя сказать.
     Л и л я. Ничего не капризная. Просто у меня настроение пропало.
     П е т я. Никуда я вас не пущу.
     Н а т а ш а (Пете, тихо). Бесполезно. Сейчас ее лучше не трогать. Успокоится, а вечером мы снова придем. (Лиле.) Ну, пошли, что ли. Ты его еще не видела, а уже из-за него с лучшей подругой ссоришься.
     Л и л я. Я не из-за него.

                Уходят. Р о з е н к р е й ц е р  возвращается из душа.

     П е т я. Девушки приходили, пока ты там мылся.
     Р о з е н к р е й ц е р. Ушла?.. Хорошо... Как и должно быть, правильно?.. Теперь можно хорошо спать. (Потягивается.)


               
              Мы с Элли решили муж и жена 15

  Прошло несколько дней. В комнатке студенческого общежития МГУ Петя  и его девушка Наташа собирают к ужину.

     П е т я. Вот, где их так поздно носит? Последний сеанс давно уже кончился...  И картошка остыла. А я ее на сливочном масле жарил, между прочим… Натаха, вот скажи, ты ожидала, что у них так быстро всё склеится?

  Наташа молчит. В её мозг, словно пиявка, впилась одна мысль: вот сейчас, сидя с Розенкрейцером где-нибудь в укромном местечке ночного парка, Лиля  уводит у нее иностранца.

     П е т я. Твоя подруга тихоня-тихоня, а страсти у нее – на десять человек хватит. Кажется, что она в любой момент может взорваться. Настоящая Татьяна Самойлова!*  Динамит, а не девушка! Иностранцы таких любят.  Да и он, по всей видимости, такой же. Похоже, их дела идут к свадьбе. Как ты думаешь?
     Н а т а ш а. Пригласил человек в кино. Что здесь такого? Это еще ничего не значит – вот что это значит... А ты  выводы делаешь. По себе судишь?
    П е т я. А это правда, что Лиля матери из стипендии помогает?
     Н а т а ш а. Ну, правда. Только не из стипендии. Подрабатывает она. 
     П е т я. Кем?
     Н а т а ш а. Вот не поверишь, с ребятами по ночам вагоны с фруктами разгружает!
     П е т я. Никогда бы не подумал... такая хрупкая... А почему репетиторством не занялась? или, на худой конец, нанялась бы няней?
     Н а т а ш а. Не хочу богатеньким попки подтирать, говорит... Вся в своего папочку. Он у нее шахтер был.
     П е т я. Почему был? Он что, умер?
     Н а т а ш а. Взрыв там у них какой-то на шахте был...               

 Розенкрейцер  с шампанским и Лиля с коробкой конфет и букетом цветов входят. 

     Р о з е н к р е й ц е р (широко улыбаясь). Все поздравляй нас, мы с Элли решили муж и жена! (Подходит к Пете.) Петя, ты мой брат. Будешь со мной в церковь. Потом за стол для гулять… много-много гулять…  как по-русски. Ты рад?
     П е т я (смотрит на Наташу). Я-то?.. Ну, конечно, я рад... Очень рад я... за вас обоих...
     Н а т а ш а (тихо). А мне не сказала, что замуж выходит. Хитрая сучка.
     П е т я (Розенкрейцеру). Как быстро у вас... Еще и месяц не прошел, как познакомились.
     Р о з е н к р е й ц е р. Не откладывай до завтра то, что сделай на сегодня.
     П е т я. Ты становишься русским, Розан.
    Р о з е н к р е й ц е р. Если бы мне сказали в Америка, что я найду невеста несколько дней, я бы сказал: ты сумасшедший. Потому что искать невеста на всю жизнь! Когда я первый раз решать жениться, я останавливался и думал:  зачем тебе такой обуз?  А когда я увидел Элли, я думал: о, я хочу этот обуз! (Как зачарованный смотрит на Лилю.) А теперь все вместе танцы! Петя с Наташа. Я с Элли.

                Петя протягивает руку к Наташиной талии. Наташа бьет его по руке.

     П е т я. Ты чего?
     Н а т а ш а. Ничего! (Отходит от него.)
     Р о з е н к р е й ц е р (хлопает в ладони). Слушайте песня для моя Элли. Я сочинил, когда Петя спать. (Берет гитару и поет.)

 По окончании пения Лиля подходит к Розенкрейцеру и нежно целует его в губы. Розенкрейцер становится перед ней на колени,  целует ей руку и торжественно вручает перевязанную красной лентой бумажную трубочку.

      Р о з е н к р е й ц е р. Мой любимый невеста! Это мой песня и ноты для твоей счастье!

                Наташа, окончательно сражённая, опускается на кровать.
 
     П е т я (Наташе). Ты чего?
     Н а т а ш а. Ты отстанешь от меня сегодня!
     Л и л я (удивлённо). Ой, Натаха, на тебе лица нет! Ты как стена белая.
      Н а т а ш а (тихо). Пожалел волк кобылу. Не спеши радоваться! (Всем.) Вы тут веселитесь. А я пойду, пожалуй. Голова совсем разболелась.
     Л и л я. Я с тобой.
     Н а т а ш а. Найду дорогу без провожатых. (Идет к двери, Лиля за ней.)
     П е т я (Наташе вдогонку). Натаха, нам завтра с утра в Ясную Поляну, ты не забыла?
     Н а т а ш а. Пошел ты со своей Ясной Поляной! (Исчезает за дверью.)
          *Известная советская актриса, блестяще проявившая свой взрывной темперамент в фильмах «Летят журавли» и «Анна Каренина».
       

       
     И это есть человек человеку друг, товарищ и брат? 16

            Розенкрейцер и Петя в комнатке студенческого общежития МГУ.

      Р о з е н к р е й ц е р. Наташа болеть?
     П е т я. С чего ты взял?
     Р о з е н к р е й ц е р. Лицо белый, когда сердце плохо.
     П е т я. Да злится она!
     Р о з е н к р е й ц е р. Злиться? На кто?
     П е т я. На кого!.. На тебя, на Лилю, на ваше счастье.
     Р о з е н к р е й ц е р. Когда друзья хорошо, все должно быть хорошо.
     П е т я. Как сказать! По мне так всё наоборот.
     Р о з е н к р е й ц е р. Почему? Счастливый – это хорошо.
     П е т я. У нас счастливых не любят... Сочувствуют несчастным, это правда... это возвышает в собственных глазах. Тем более что такое сочувствие тебе ничего не стоит... А вот счастливый человек это проблема... он раздражает. Почему у него есть счастье, а у меня его нету? – эта мысль многим попортила кровь.
     Р о з е н к р е й ц е р. Но как же тогда: человек человеку друг, товарищ и брат?
     П е т я. По несчастью.
     Р о з е н к р е й ц е р. Интересно. Значит, в России все несчастный?
     П е т я. Все не все… Хочешь я тебе скажу, кому на Руси жить хорошо?  Никите Хрущеву, Герману Титову,* Леониду Брежневу, остальным по-прежнему. То есть плохо.
               
                В прихожей звенит звонок.

К телефону вызывают. (Уходит.)
     Р о з е н к р е й ц е р. И это есть человек человеку друг, товарищ и брат?

                П е т я  возвращается.

     П е т я. Наташа звонила с Курского вокзала. Как она там оказалась?.. Приспичило ей сейчас в Ясную Поляну ехать.
     Р о з е н к р е й ц е р. Сейчас ночь. Где спать?
     П е т я. У нее под Тулой родственники живут… Делать нечего, надо ехать... Послушай… у тебя нету рублей десять взаймы? На электричку. Мало ли еще какие расходы там предстоят.
     Р о з е н к р е й ц е р. Без проблема. (Достает червонец и передает Пете.)

                Петя уходит.

    Р о з е н к р е й ц е р. Ночью в Тула, без дела! Не понимаю.





                Ты еще долго будешь жалеть об этом 17


                Розенкрейцер один.  Н а т а ш а  входит.

     Р о з е н к р е й ц е р. Петя только что уходить Курский вокзал.
     Н а т а ш а. Я не к Пете. Я к тебе.
     Р о з е н к р е й ц е р. Для меня, когда Петя нет?
     Н а т а ш а. Мне надо… ты даже не представляешь как надо!.. сказать тебе... одну вещь. (Закуривает.)
     Р о з е н к р е й ц е р. Не понимаю.
     Н а т а ш а. Какой непонятливый… И невежливый, между прочем. Девушка хочет с ним говорить, а он заладил: не понимаю.
     Р о з е н к р е й ц е р. А, понимаю! ты хотеть делать Петя сюрприз.
     Н а т а ш а. Вот именно. Сюрприз!.. от которого ему станет дурно.
     Р о з е н к р е й ц е р. Не понимаю.
     Н а т а ш а. А я вот понимаю! Я хочу, чтобы ты бросил Лилю! Это тебе понятно?.. Вот, сказала – и сразу, будто мешок с плеч  свалился.
     Р о з е н к р е й ц е р. Наташа ты… как это?(смотрит в словарь)  съехать... куда съехать?.. с гора... нет, не то!.. А, вот! Съехать с катушка!
      Н а т а ш а. Никуда я не съехала. Ты приглядись ко мне хорошенько, и тогда поймешь, что твоя Лиля мне в подмётки не годится. Она же «ботаник», зубрила. А я?.. Ты посмотри на меня!
     Р о з е н к р е й ц е р. Элли любить меня.
     Н а т а ш а. Я тоже «любить тебя», что из этого?
     Р о з е н к р е й ц е р. Ты? для меня?.. Почему? Мы с тобой не говорить одно слово!
     Н а т а ш а. А зачем говорить? Для этого есть глаза.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я видеть. Ты красивый. Очень красивый. Но зачем тут я?
     Н а т а ш а. Я тебе буду верной женой.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я не хочу два жена.
     Н а т а ш а. Скажи Лили, что свадьба отменяется, и у тебя будет одна жена.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я не хочу другой жена, кроме Элли.
     Н а т а ш а. Почему?
     Р о з е н к р е й ц е р. Я люблю Элли.
     Н а т а ш а. На здоровье... Но разве нельзя полюбить еще и меня? хотя б просто так, без женитьбы. Ты знаешь, какая я страстная! А хозяйка какая! Я тебя блинами буду кормить с черной икрой! Видишь, какие выгодные условия я тебе предлагаю! Еще древние греки говорили, что мужчина может быть счастливым с любой женщиной: «Нам назначено судьбой счастье с женщиной любой!»
     Р о з е н к р е й ц е р. Я не грек. (Гордо.) Я американец из Америка!
     Н а т а ш а. Вот так! Девушка ему себя предлагает, а он...  Где справедливость? У меня фигура как у Мерлин Монро, а я учусь на мехмате. Я умней и красивей Лили в тысячу раз! А он выбрал ее... Глупый ты иностранец! Ты посмотри, от чего ты отказываешься! (Распахивает халат и показывает обнаженное тело.) Ты еще долго будешь жалеть об этом! (Убегает.)
     Р о з е н к р е й ц е р. Это есть загадочный русский душа?.. Мне плохо. (Садится на кровать.)
          *Второй, после Гагарина, советский космонавт.    

               


           Нет, такая жизнь для меня здесь нельзя 18


                Розенкрейцер один.  П е т я  входит.

     П е т я. Напрасно прождал ее целый час.
     Р о з е н к р е й ц е р. Наташа… только что уходить отсюда.
     П е т я. Тебе это не приснилось случайно? Она же звонила мне с Курского вокзала.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я не спать… Она звать тебя на Курский вокзал, чтобы я оставаться один.
     П е т я. Зачем?
     Р о з е н к р е й ц е р. Она хотеть говорить со мной, пока ты нет.
     П е т я. О чем?
     Р о з е н к р е й ц е р. Это для тебя лучше знать у Наташа.
     П е т я. А ну-ка! а ну-ка! Сейчас позвоню ей! (Уходит.)
     Р о з е н к р е й ц е р. Забирать Элли – и опять Америка, где всё покупать и продавать. Но там хотя бы нет этот безумие!

                П е т я  вбегает.

      П е т я. Только что Наташа кипятком ошпарила Лилю!
     Р о з е н к р е й ц е р. «Ошпарила» – что это?
     П е т я. Плеснула ей в лицо кипяток!
     Р о з е н к р е й ц е р. Аа! «Плеснуть» – вот это? (Показывает.) Да? Oh, my God! За что?.. Элли ей ничего не делать. Oh, my God! (Потрясённый ходит по комнате.)
     П е т я. Лиля была в кровати. Наташа прибежала, схватила со стола горячий чайник – и... Лилю отвезли в больницу.
     Р о з е н к р е й ц е р. Ты сейчас ехать в больница?
     П е т я. Да не могу я! у меня «хвост» по дифурам.
     Р о з е н к р е й ц е р. Что есть « хвост по дифурам»?
     П е т я. Задолженность у меня. Завтра надо экзамен пересдавать по дифференциальным уравнениям, «по дифурам». Ну ладно, я в столовку.
     Р о з е н к ре й ц е р. Петя, там близко почта. Вот деньги для посылать Элиной мама для Донбасс. (Передает Пете несколько сторублевых купюр.)
     П е т я. Ни фига себе! Моя годовая стипендия!.. А это что, ее  адрес?.. Ну, хорошо!.. Я побежал. (Убегает.)
      Р о з е н к р е й ц е р. Нет, такая жизнь для меня здесь нельзя... опять  Братство!.. немедленно! (Достает флакончик с темной жидкостью и делает несколько глотков.)

   Гаснет свет. На экране загорается надпись: «Вам в телепортации отказано».









                В телепортации отказано 19
               Нам придется расстаться 19       


 
  Розенкрейцер  связывается с Нью-Йорком. Его разговор с представителем Братства и с самим Главой розенкрейцеров  дается в переводе с английского на русский.      
          
     Р о з е н к р е й ц е р. Это штаб квартира Великого Братства розенкрейцеров?.. Немедленно телепортируйте меня в Нью-Йорк!
     Г о л о с. Это невозможно, сэр.
     Р о з е н к р е й ц е р. Невозможно? В чем дело, это же рядовая трансцендентная телепортация, которой я пользовался много раз.
     Г о л о с. Это невозможно, сэр. Вы исключены из Великого Братства.
     Р о з е н к р е й ц е р.  Кто меня мог исключить? Вы что-то путаете.
     Г о л о с. Вас исключил сам Великий Магистр, Глава всех розенкрейцеров, сэр.
     Р о з е н к р е й ц е р. У вас неверные сведения!
     Г о л о с. Предо мной протокол заседание Великого Братств за его подписью.         
     Р о з е н к р е й ц е р. Могу я переговорить с Великим Магистром?

      В темноте раздаются частые гудки отбоя, и Великий Магистр, освещённый яркими лучами, предстает перед Розенкрейцером. Строгий, от его прежней отцовской ласковости не осталось следа.

     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Я явился. Хоть и не должен был это делать, ибо ты преступил клятву, данную братьям.
     Р о з е н к р е й ц к р. Чем я ее преступил?
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Своими действиями, разрушающими наш союз.
     Р о з е н к р е й ц е р. Я искал одной лишь любви, и только.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Тебе запрещено было это делать. Я предупреждал тебя.
     Р о з е н к р е й ц е р. Сердце заставляло меня это делать!
     Г л а в а  р о з е н г р е й ц е р о в. Сердце! Если люди станут слушаться сердца, что тогда станет с единством, которого мы добиваемся?
     Р о з е н к р е й ц е р. Отец, неужели вы изгоните меня... вашего лучшего ученика?
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Мне жаль. Но нам придется расстаться. Мы расстаемся в час, когда над Землей сгущаются тучи! когда бушуют локальные войны, а терроризм расползается по всему миру... Это опасно, но мы уже близки к тому, чтобы взять управление Земли в свои руки!
     Р о з е н к р е й ц е р. Нет! нет! нет! отец. Что вы говорите? Управлять миром из единого центра? Это же мировая война.
     Г л а в а  р о з е н к р е й ц е р о в. Надеюсь, до этого не дойдет. Мы избежим такую вероятность... через глобализацию и постепенное сращивание отдельных государств в единое целое. Другого пути у человечества нет... Разве можно иначе затормозить бурный рост населения Земли? Голодная смерть ожидает многих, если это не сделать. А экологические проблемы, а климатические катаклизмы, а возможное столкновение с космическими объектами... Много еще есть проблем, которые не могут быть решены без единого центра.
     Р о з е н к р е й ц е р. Мир, управляемый из одного центра... Такие попытки не раз уже делались, и чем они кончались, отец?
       Презрительным взглядом обжигает своего ученика Глава розенкрейцеров. Лучи, освещающие его, гаснут, и он исчезает.



                Я! я! буду для всем друг, товарищ и брат 20


     Н а т а ш а (входит). Ты еще не уехал? Я уж думала, не застану тебя.
     Р о з е н к р е й ц е р. Ты?.. ты же должен тюрьма!
     Н а т а ш а. Должна, да вот, видишь, пока на свободе.  Короче, у меня два билета на поезд до Питера, а там до Финляндии рукой подать. Финская граница наша дырявая, смоемся с тобой за кордон.
     Р о з е н к р е й ц е р. Смыться?.. смыться?.. А!.. Я не смыться без Элли.
     Н а т а ш а. Зачем тебе она? Я жалею, что сделала,* но, согласись, в теперешним ее состоянии у тебя к ней не может быть никакой любви.
    
       Тысячи мыслей забегали в голове Розенкрейцера, пока говорила Наташа, и, чтобы разобраться в них, ему надо было выиграть время.

     Р о з е н к р е й ц е р. Хорошо. Сейчас ты домой... собираться. Потом вместе ехать Элли больница. Если калека, ехать... как это?.. на твой кордон!
     Н а т а ш а. В больницу?.. Ну, хорошо, едем в больницу. Только я не буду к ней заходить. Для меня поехать в больницу это уже риск... Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Пойду собирать вещи.   
     Р о з е н к р е й ц е р (один). Нет, я больше не жить в общества, где человек человеку не друг, не товарищ, не брат. Так?.. А если глубже думать. Главное что есть? Главное есть отношение для жизнь! Так!.. Отец Георгий что говорить? Для любви живет человек. На всё смотреть с      у-мель-энием, и тогда всё будет ОК!.. Пускай все для меня не друг, не товарищ, не брат. Я буду для всем друг, товарищ и брат…   Это мой фундамент, это мой всё!.. Так! (Улыбается с облегчением  человека, сбросившего непосильный груз.) Сейчас ехать больница. Один! Как и должно быть! (Убегает.)
     Н а т а ш а (с чемоданом входит). Я готова. (Осматривается.) Его нет... Наверное, разминулись с ним. (Уходит.)
          *Из ревности Наташа плеснула кипятком в лицо Лили. (См. отрывок «Нет, такая жизнь для меня здесь нельзя 18»).      


                К о н е ц