Норд-вест

             
               



                Иуда:
                - Ты не боишься смерти?
                Иисус:
                - К чему? Смерть это дверь,
                она не закрывается за тобой,
                а открывается, и ты входишь…
                Мартин Скорсезе: «Последнее Искушение Христа».

      
               


Ты как зверь без дома, врун без языка,
тишина за громом и в разлив река,
после глупой драки - кровь, плевок и зуб,
серый клок с собаки, позабывшей зуд.
«Каждой щепки древа свой грядет огонь».
Ты осколок белый, что мою ладонь
обжигал молчаньем, словом остудил.
Я пришел - встречай же: туже боль в груди!
Наряжай в опале скатерти, столы,
чтоб к устам упали пряди с головы,
пусть как нити рвутся… Силы не жалей!
Дай же захлебнуться истиной твоей…

Дуй сильнее ветер, копошись в пыли,
ты за всё в ответе с неба до земли,
ты за всё в ответе на исходе дня,
рви мои хоругви, не жалей меня.
Не всегда в пустыню рвутся облака
это их гордыня! это их и накал!
Это их просторы - ужас мотылька
превращает горы в океан песка.
Волн гряда живая стонет у камней 
голосам внимая, что звучат во мне,
будто их от пряжи распустилась нить
чтобы ты однажды смог заговорить.

О войне и мире, смерти, и за ней,
расскажи о жизни, что всех их сильней!
Исповедуй правду, разукрась враньё,
в том, зачем так нужно странствие твоё.
С кем ты наигрался? От кого бежишь?
Даже после смерти побеждает жизнь:
в маленьком росточке, здесь, среди камней,
под твоим порывом всех она сильней!
Не плоди напрасно для неё врагов
голое пространство, острых тупиков…
Небу, только небу, взгляд сей отдаю -
от кого ты прятал искренность свою…

Я как - ты, мой странник, помню города
те, что не оставят на земле следа.
(где играли дети, где цвели сады)
Мы встречались, Ветер, помнишь у воды.
Ты баюкал лодку тихо на реке
и играл с чешуйкой на моей руке
и чешуйка скрылась - искрой в облаках,
и мутнела быстро чистая река…
В ней кипели тучи грозовых даров
то, что не озвучат весь хорал ветров.
Где у трубадура звук опустошен
тишина восстанет новым миражом.

Видишь: я перстами замыкаю круг
чтобы каждый камень был отныне глух,
чтобы каждый камень слюдянистых жил
в бездне нареканий - немотою жил.
«Я за всё в ответе...» (как слова пусты!)
это я здесь, Ветер, возводил кресты.
Это я здесь, Ветер, зыбь всему и твердь,
кроткий миг, мгновенья, жизнь сводил и смерть,
словно боль без стона, бездну в небесах,
закрывал ладонью тёплые глаза…
Как же мне сегодня жить среди людей?
Это я разбойник! Это я злодей!

Дуй же, дуй же Ветер, поднимай всю пыль
боли и сомнений преданных рабынь,
вековою жаждой у жаровни тел,
это ты однажды мне открыл предел:
чьи глаза не видят, чьи молчат уста:
нарекая имя, имя для креста!
Я ли тот избранник? Я ли тот гонец,
в бесконечной драме выжженных сердец
сею – трепет - смуту, чтоб постичь пожар.
(каждую минуту мне сердца те жаль…)
Каждою минуту принимая боль,
как закат и утро, ненависть - любовь.

Непосильна ноша - там, где силы нет?
С тьмою невозможно выходить на свет?
В жизни невозможно?  Тем, кто обречен
льдом покрыться, если - сердце горячо…
Разорви, на части, тут же собери,
покажи, как сердце выглядит внутри.
Покажи, как с маски осыпает грим,
глупою гримасой то, что мы творим.
Веселись же Ветер, тормоши истца,
чем скажи ответить сыну за Отца?
Чем скажи ответить - пыли пред горой?
Поднимай на вертел  жизнь мою – перо!

Поиграй... да выдай на весы менял!
Только ты сегодня - не бросай меня…
только ты сегодня не ищи вины…
(Слёзы человечьи ветрам солоны?)
Сколько же в запрете, разных слёз людских?
Ты ответь мне, Ветер, почему ты тих?
Почему не вздрогнешь - будто от огня
тьмою вековою ослепить меня?
Почему не рвешься из последних сил...
катится под ножик Солнце-Апельсин,
катится по небу, в выжженный песок,
Ты сегодня Ветер - тих или высок?

Или ты в раздумьях нагадал легко
выжимать по капле горечь в молоко:
с легкостью, свободный, пыль сдувая с крыш?
Что же ты сегодня, мне не говоришь?
Этот мир огромный – Твой! Бери! Владей!
Кто тебе - безродный мальчик иудей?
Ночью! Темной ночью, той, что дня длинней
ты мне напророчил много светлых дней.
Я уже не мальчик – если говорю,
новый день не нужен этому царю!

Целый мир не нужен! Он не ждал меня,
как костер огромный - искру от огня.
Ночью, темной ночью, что скрываешь ты:
боль, но ей сложнее ныть от простоты!
Грудь мою взрывают бездна голосов
будто оживают камни и песок…
Веселись, отныне не найти следа!
Так спешат в пустыне ветры иногда,
чтоб за дальней кручей показать восторг
там, где светлый лучик вытравил простор.

Веселись же ветер, боль мою напой -
в хрупкий одуванчик, пред твоей тропой!
Ты все тайны знаешь! Что я утаю?
Ты давно листаешь исповедь мою -
я глаза закрою и сомкну уста.
Жизнь не перепишешь с чистого листа -
всю не перепишешь, Молчаливый Друг,
и она всё ближе замыкает круг…
Там, где не бывает дыма без огня,
искушай же, Ветер... разжигай меня...