Сандра Саймондс - Строчки на стене в детской

       Бамбука стебель
вносишь ты
           в гриппозную палату.
           розовощекий, пылкий Будда.
предлагает
какие-то таблетки в виде пуль
из пластиковых пальцев. В выси над
ореховым
деревом, мой умерший дедушка
выгуливает Базиля и Маэстро, двух
наших
пуделей. И морда одного из них
в масле
от колеса
из сыра бри, что он стащил с
кухонного прилавка.

Мир поглощен работой. Даже
отсюда.
             Мне слышится жужжание
             машин,
пощелкивания
               ручек,
подавленная ярость секретарши
                (кусает
внутреннюю часть своей щеки),
                странный свет
компьютерных экранов.

Приводит в изумление работа мира:
кассирша в
           супермаркете будит звонком.
           еще один крем
для загара. Она вызванивает
            Август, океан
тесьму
       бикини на
юном теле. На бронзе
обнаженной.
                Рыба
соленых вод.
             Песок насыпан доверху.
             Он вздымает волну
           над ореховым древом.
         Вскоре цунами
начисто смоет дом,
детскую.
               Не станет
ничего, окроме пальмы папоротника,
                белесой
длинной кости.
                Давай прощаться, пес и древо
дедуля
         с тростником.
Мир трудится не покладая рук
но не сегодня. И не для меня.
Горячка и стены
          в рисунках акул
и морских звезд.
                Так
много жидкости и гистамина.

Будда, будь добр, принеси мне еще один
                ломтик
яблочного пирога.

You bring a stalk of bamboo
                to the flu room.
                Hot pink Buddha offers
           some bullet-like pills from his plastic
fingers. Oh high above the pecan
tree, my dead grandfather
  walks Basil and Maestro, our two
standard poodles. One’s beard is oily
  from the wheel
of brie he’s stolen from
the kitchen counter.

       The world works. Even from here.
                I can hear the buzz
                of machines, the clicks
                of pens, the secretary’s
                repressed anger
                (bites the inside of her cheek),
                the weird light of computer screens.

        The world works wonders: the cashier at
                Kmart rings up
                another self-tanning lotion. She rings
                up August, the ocean, a string
                bikini on younger flesh. Nude on bronze.
                Saltwater fish.

                The sand is piled high.
                It makes a wave over the pecan tree.
                Soon a tsunami will wash away the house, nursery.

                Nothing left but a palm frond,
                white long bone.

                Goodbye dog, tree, grandfather
                with your elk-tipped cane.

                The world works
          but not today. Not for me. Fever and the walls
                painted with sharks and starfish.

                There is so much aqua, histamine.

                Buddha, bring me another
                slice of pineapple.