Казанова Франческу баюкает

Казанова Франческу баюкает
На берегу - Стикса.
Свою последнюю куклу -
С которой давно простился.

Давно уже всё подписано -
Все печати проставлены -
Вот-вот упадут кулисы -
Алой бархатной стаей.

Лёд - на пергаментной коже -
И чернота - серебрится -
И Казанова готов уже
К пересеченью границы.

Давно уже всё решил он,
Сжёг письма и маски.
И ждёт прихода души его
Харон венецианский.

Но у Фортуны-затейницы
Сюрприз всегда наготове -
Франческа к нему залетела
Соколёнком - в львиное логово.

Чтобы глазами бездонными
Сверкнуть - и любви потребовать.
И сгорает гондола
Харона - в рыжем костре её.

Не сокол - а огненный феникс -
Что воскрешает из мёртвых.
Люди живут на сцене -
Куклы в партере смотрят.

Слуга, слепо покорный,
На руках Франческу уносит.
Казанова рукой тронет
Алое пламя волос её.

Алое пламя жжётся -
Неистребимый искус.
Не погасить солнце -
И не прогнать Франциску.

Воды Венеции шепчут
Где-то в лагуне памяти.
Казанова расправит плечи -
Как же давно не спал он.

Может быть, он отоспится -
Позже - лет через сотню.
Франческа, рыжая птица,
Ему улыбнётся сонно.

Она вернулась всё-таки -
Под сень мрачного дома.
Тебе не бывать мёртвым,
Мой любимый Джакомо!

Не отпущу твою руку
В седых серебряных перьях -
Моя последняя кукла -
И любовь моя первая.

Не будет - ада и рая -
Она головой качает.
Они снова сыграют -
Всю пьесу - сначала.