День победы

Вновь, лады зажимая
семиструнной своей,
дед девятого мая
вспоминал про друзей,
про окопы-землянки,
про пехотный народ,
про блокаду и санки
и про танковый взвод.

Он играл на гитаре,
и чуть-чуть выпивал,
и из шкафа медали
иногда доставал,
и курил папиросы,
и заваривал чай,
но на наши вопросы
не хотел отвечать
за столом порыжелым
довоенной поры -
про бои подо Ржевом
и блокады прорыв.

Видно, память жестока
про снарядовый град,
про его Севастополь,
про его Ленинград,
про Берлинскую драку,
где не видно ни зги,
про сраженья за Прагу
и у Курской дуги,
про мальчишек нестойких,
про немецких девах,
про штрафбаты и “тройки”
и расстрелы во рвах.

Дед ушел понемногу,
и теперь не поймешь,
где прямая дорога,
а где льстивая ложь,
а уж лжи-то с три короба,
вместо горя - игра,
вместо мыслей и скорби -
только крики “ура”,
и чем дальше - тем больше
забывают сыны
о поделенной Польше,
о начале войны...

Не историю лаком
под шумок покрывать -
надо думать и плакать,
а не маршировать,
чтобы горе не стало
ритуалом простым, -
верить нам не пристало
словоблудам пустым,
чтобы памяти павших
не позорить сынам,
чтобы правнуков наших
не убила война.