На перроне

         Перрон вокзала  забит до отказа. Возбуждённые лица, переливы гармошек. Молодёжь, сбиваясь кучками, танцевала, громко что-то обсуждала, смеялась. Старики  тревожно и одобрительно разглядывали статную выправку немногочисленных офицеров и  солдат. Кругом шум, всхлипывания,  звуки оркестра, беготня детей, громкие слова, тихие уговоры…
         Шёл  первый призыв на фронт.
       Семья Ивана стояла у головной теплушки состава. Летняя жара и суета не давали сосредоточиться и сказать самые главные слова на свете. Галине очень хотелось обнять мужа, прильнуть к нему, но трое детей отвлекали, да и вечная строгость свекрови не позволяла этого сделать.
Старшие девчонки Майя и Инночка вертелись рядом, то задавали вопросы, то играли в латки, то шушукались о чём – то. Свекровь цыкала на них и всё пыталась что-то втолковать сыну.
- Славик – младшенький, - подумала Галина. -  копия отца – такой же, как Иван, спокойный и рассудительный не по годам.
- Наследник!  – гордо поднимая сына вверх, говорил частенько муж, - Помощник мне в вашем бабьем царстве! – и, улыбаясь лукаво в усы, сажал сына себе  на плечи.
         Но сегодня… Галина не узнавала сына:
- Испугался большого количества людей? Шума? Он всегда такой послушный, не капризный…
Вначале никто не обращал на ребёнка внимания, а он, держась за штанину отца,     что-то канючил. Иван взял сына на руки. Схватив отца за шею, Славик сначала тихо, а потом всё громче и громче повторял:
- Папка,  не уезжай, а то не свидимся! Не уезжай!!!
Невиданная тоска  сдавило  сердце Галины тисками, как вкопанная она замерла и уставилась на сына. Вокруг провожающие стали  оглядываться, взволновано что-то говорить друг другу, качая головами. Соседка закрыла рукой рот, готовая разрыдаться.
Первой не выдержала свекровь:
- Что ж ты отца хоронишь, паршивец?! - слёзы потекли ручьями по её морщинистым щекам, – Ему воевать идти, а ты?
Всхлипывая и утираясь фартуком, в сердцах добавила:
- Ну, вернёмся домой – отхожу тебя хворостиной!
Мальчик затравленно глянул на бабушку, плотнее прижался к отцу, уткнулся в шею и стал жалобно умолять:
- Папка,  не уезжай – не свидимся! Не уезжай!
- По вагонам!!!
Оркестр грянул «Прощание Славянки». Зашумели, заголосили, замахали растрёпанными цветами и платками женщины. Всё переплелось  со стуком колёс: крики, слёзы, музыка…
- Папка, не уезжай! Папка-а!!!
… Славик умер зимой 42-го,  в оккупации.
Студёной ночью свернулся калачиком между двух сестёр и замер…
                10 апреля 2016