Хранитель душ, парящих в пустоте

Он молча вынул скальпель изо льда. Разглядывая хрупкий инструмент
подумал, что сияет, как слюда, и что доволен будет пациент.
Потом стерильным снегом бинтовал ожоги на руках и на лице,
гримасу боли холодом стирал, шепча: "Всё хорошо, почти что цел."
Такая ночь морозная... Шоссе. И - дальний свет, ударивший в глаза.
Смотрела Смерть, прищурившись, в прицел, от перегрузок скрежетал металл,
струя бензина, выскользнув змеёй, фонтаном света взмыла в небеса,
и полуночной растеклась зарёй, злой рок и судьбы путников связав.
Уже шумели крылья над землёй и заглушали шёпот от молитв
всех тех, кто возвращения домой любимых ждёт и по ночам не спит.
Уже на небо открывался путь, и закипала на кострах смола -
уже судить готовились рискнуть, подсчитывая добрые дела.
Деля добычу, убирались прочь: выл волком чёрт, пел песню херувим.
Избавили от душ бесхозных ночь, и Он остался возле тел один.
Один с душой, так рвущейся во тьму, и - в теле, обожжённом кое-где.
Не понимая даже почему, Он отпустить её не захотел.
Потом взглянул в незрячие глаза и в глубине истерзанной души
вдруг оказалось - теплится Звезда, которую хозяин потушил.
Давным-давно, забыв про Высший суд, надев на душу прочную броню,
он жить решил подобно подлецу, пригрев на сердце зависти змею.
Не зная, что когда-нибудь зимой, все крики о спасении глуша,
застрянет между небом и землёй его такая грешная душа.
Что будут пальцы мять крупинки льда, снежинки на ожогах застывать,
потянут черти за собою в ад, и херувимы будут отпевать.
И он, придя в себя, увидит свет, который исцелит ожогов боль,
как будто бы прозрачный силуэт его в свою укутает любовь...
Раздался скрип по снегу тормозов и кто-то начал в ужасе кричать,
услышав торопливых звук шагов, навстречу им сумел себя поднять...
А на снегу, за спинами людей, невидимо застывший в темноте,
сжимал свой скальпель Ангел-чародей, Хранитель душ, парящих в пустоте.