Ты торопишься, Леня! -Но ты мне нравишься!

- Ты торопишься, Лёня!
- Но ты мне нравишься!
- Нет. Это совсем не так, как говоришь. Ты сейчас больше любишь себя, чем меня. Я это чувствую. Мы уже около моего дома. Так, что провожать дальше не надо. До свидания!
- До свидания, Тоня!
Мне было стыдно. Щёки горели огнём, словно от оплеух. А ведь только попробовал поцеловать тебя, и тут-то вдруг, отталкивая мою грудь маленькими ладонями и произнесла эти слова:
- Ты торопишься...
Мне не понравился тон твоего голоса, такой студёный, словно я обидел тебя.
А ведь весь вечер легко общались в гостях у наших знакомых.
Был в поднятом настроении, постоянно шутил. У меня был плёночный фотоаппарат, и я все тридцать шесть кадров потратил на тебя и себя.
Одно не мог понять, почему ты сделала такой вывод? Ты одинокая, и я одинок. Если следовать твоему выводу, что я люблю себя, - значит, нет надежды? Вспомнил, как у твоей подруги, листая блокнот, наткнулся на запись: "Не отдавай без любви своего поцелуя". Да, наверное, ты права, я поспешил. Сейчас мне стыдно. Я не знал,каким образом
мог бы встретить тебя в этом городе. Да и нужны ли эти встречи?
Одно утешение: ты осталась на снимках. На следующий день отдал плёнку на проявку и печать. Вечером того же дня уже просматривал фотографии. Я был очень красив на фотографиях, - наверное, счастье красит так людей. И ты, такая хрупкая, улыбающаяся, симпатичная.
Потом в гости к моей сестре, у которой я проживал, нагрянула и подруга Тони. О чём-то пошушукавшись с сестрой, Ольга (так звали девушку, у которой мы гостили) подошла ко мне с улыбкой и требованием:
- Показывай давай фотографии!.. Ооо, здорово! Лёнька, ты красавец.
- Я тоже так думаю! - И расхохотался в ответ.
Сестра нас отвлекла от просмотра:
- Лёня, сходи в магазин.
Когда вернулся из магазина, Ольги уже не было. О фотографиях вспомнил где-то неделю спустя и не нашел их, как и плёнки... Вспомнил, как встретился с Тоней, когда возвращался с работы... Встреча была холодной. Я был напряжён, чтобы, не дай Бог, не касаться рук её, боясь услышать что - то похожее на те слова, обидевшие меня. Это сейчас, пятнадцать лет спустя, стал понимать, что встреча с тобой была не случайной, ты поджидала меня. Представляю, как плакала, разглядывая наши фотографии, которые тебе принесла Оля. И, думаю, после встречи той, второй нашей, порвала эти фотографии, уничтожив пленку. Была зла на меня, - и поделом! Сейчас только стал понимать, что ты была влюблена в меня. А я, дурак, ни на что уже не надеялся. Прости меня, Тоня! Ты была права: не себя надо любить в этой жизни. Собой можно только быть довольным, в уверенности, что всё идёт правильно, когда в заботу, в нежность. Но я был слеп, постоянно вспоминал те твои слова, сказанные ледяным тоном. Моя ошибка. Вспоминать больно.
Но кто не учится на ошибках? Ошибаться - прерогатива Богов, да и то сомнительная. Но заслуживаю ли я прощения? Не знаю! Прости!