Мокрота Б-га

Ещё Вселенная летит;
пока бреду и я, неистов...
Хлебая супчик водянистый,
лечу Гемарой гайморит.

А супчик-субчик—это я,
вернее, тельце из навара;
на нём короста, сушь загара,
что едут в новые края.

Он изобрёл и свет, и тьму,
и обдирает подмалёвки;
чья рецептура, чьи издёвки?
Зачем всё это, не пойму...

До самой смерти хоч и жор:
коровы, куры-динозавры,
рыбёшки, травы, даже барвы,
синьор, который помидор.

Всё пропустить сквозь агрегат
и выдохнуть азот со стоном...
Сим нападеньем оборонным
и славен жидкостный солдат.

Как влажен маркитантки рот,
она ведь тоже водяниста:
опять настанет реконкиста
и выпадет роса-приплод.

Какое бешенство кипит
в араке, водке, чаче, бренди!
Но будет и конец легенде:
стареет кровь-электролит.

Цуна-цунамит океан,
а  мысль сочится еле-еле...
Так выцветают акварели...

Дождь с ветром мчит из тучных стран.


Но исчезают облака...
Мы, высыхая, им и вторим...

Там, за тяжёлым Мёртвым морем
бесследно потекут века.