Восприимчив до ужаса к знакам я...

Восприимчив до ужаса к знакам я,
Сердцем нервный я до икоты.
Небо, кого-то оплакивая,
В горе смоет с меня нечистоты.

Разукрашенные солнцем дали!
Неужели уже вовек
Я, сняв штаны и сандали,
Не направлю к вам лёгкий бег?

На душе прохладно и мокро…
Не с того ль, что в мои-то года
Пьянством и страстей поволокой
Я спускаюсь до самого дна.

По-приятельски хлопают клёны
Меня листьями по плечам,
Мол, запутался ты, несмышленый,
Так ты счастья и не повстречал.

Ты давай, не робей, ясноглазый,-
В этом мире счастливых нет;
Ну, а ты уже жил не напрасно,
Счастлив тем будь, что ты – поэт!

В этом мире поэты, милый,
Самые нужные из людей:
Им одним лишь хватает силы
Любить жизнь и не ладить с ней.

Ах вы, клёны! Мудрые клёны,
Вам желаю зеленеть вновь!
Я за вашу любовь поклоны
В корни самые вешать готов.

Но тяжёлою думой свисает
Лишь усталая голова.
Ночь осенняя, волосами простая,
Всё бросает слова в жернова.

Не дойти до вас, светлые дали,
Хоть в штанах, хоть без штанов;
Мне иную уж чашу подали,
Ну, и я отхлебнул – будь здоров.

Так уж вышло. Пусть слёзное небо
Погорюет и обо мне
Когда я спокойно и крепко
Лягу спать в родимой земле.

Других тешьте, кленовые листья,
Тех, кого дерзки уста.
Да взрумянится новою жизнью
Недопаханная моя борозда!

А пока в дыму сигаретном
Я направлю еще лёгкий бег,
Счастлив тем, что жив я поэтом,
Хоть и короток поэтов век.